Ненависть

м случае меньше, чем прежде… А дурман не брал — не шел и всё тут, оставляя сознание до одури ясным.

За соседними столами гулко стучали кружками, хохотали, орали песни и смачно матерились. В трактире было шумно, людно — как и в любом подобном заведении на достаточно широком тракте в достаточно поздний час. Дэмьену не мешали пьяные гуляки, наводнившие трактир, а они его не замечали; он отметил про себя, что всё складывается как нельзя лучше. И только потом вдруг вспомнил, что теперь это не имеет никакого значения.

Вот так… Стоило ему покинуть Клирис, и давно забытые инстинкты возвращаются с прежней четкостью — и своевременностью. Впрочем, он уже имел возможность убедиться в этом позавчера в деревенской таверне, из которой вышел с окровавленными руками и развороченной душой. Кем же всё-таки была для него Клирис? Барьером? Хранителем? Тюрьмой? Дэмьен сомневался, что когда-нибудь поймет это, что узнает, благословлять ее или проклинать. Впрочем, ему было кого проклинать. Но даже теперь, когда от Клирис его отделяли три десятка миль, два дня пути и инстинктивно принятое решение, запорошенное серо-стальным силуэтом Гвиндейл, он продолжал думать об этой странной и страстной женщине, как о давно умершей сестре, — такой родной и такой безнадежно далекой.

«Хотел бы я знать, что она во мне нашла», — мрачно подумал Дэмьен.

— Не позволите присесть, сударь?

Дэмьен поднял глаза. У противоположного края стола, развязно опершись на меч, стоял высокий худощавый мужчина и вопросительно смотрел на него.

Дэмьен молча кивнул, то ли на стул, то ли просто в знак согласия. Мужчина немедленно выпрямился, отодвинул скрипучий табурет, вальяжно расселся, вонзив в заляпанную скатерть острые локти и протянув длиннющие ноги под столом. Меч он поставил рядом, со стороны Дэмьена. Тот мимоходом, по старой, неумолимо возвращавшейся привычке оценил оружие. Длинный палаш, не очень тяжелый, с вычурной рукояткой, инкрустированной серебром, в просторных ножнах. Должно быть, на спине носит.

— Девка, пива! — крикнул мужчина и повернул к Дэмьену острое бледное лицо с такими же острыми и бледными глазами: — Простите, если помешал, сударь, да только тут такой сброд собрался, порядочному человеку присесть негде…

Дэмьен пристально смотрел на говорившего, невольно досадуя на себя за то, каким привычным было всколыхнувшееся в нем подозрение. Вполне заурядный тип, внешне смахивающий на наемника: военная выправка в сочетании с фамильярной развязностью за милю выдавала в нем солдата удачи. Должно быть, бабник — редкие рыжие волосы тщательно зализаны к блестящей макушке, пышные усы аккуратно подстрижены и напомажены, — но не пьяница — взгляд ясный, рука твердая, цвет лица по-крестьянски здоровый. Твердые мускулы, уверенные движения. Во взгляде сталь, в голосе, наряду с вежливостью, легкая насмешка.

Точно, наемник.

— Кормак Уилтон, — внезапно повернулся мужчина и протянул узкую, аристократичную ладонь.

— Дэмьен, — коротко ответил тот и спокойно ответил на рукопожатие. Ладонь