Альдана Последняя королева эпохи

— Схватить бы её, заставить усмирить Хидаара, — произнесла Дашка, осознавая, что это невозможно.

— Она владеет магией на церебрально-невербальном уровне, таких магов проще убить, чем продержать хоть десять минут в плену, — Николас как-то по-доброму, с родительской теплотой посмотрел на неё, сняв капюшон, и ещё взгляд его был будто бы извиняющийся.

— Что это значит? — спросила Дашка, перестав маскировать усталость в ответ на его неожиданную мягкость, но пролилось её гораздо меньше, чем она от себя ожидала.

— У магического умения две характеристики, — спокойно стал объяснять он, хотя это звучало скорее как занимательный рассказ. — Вербальность и невербальность, мануальность и церебротония. Первая характеристика показывает, нужно ли магу произносить слова заклинания вслух или ему достаточно проговорить их про себя, вторая — требуются ли ему жесты или нет. Эти характеристики образуют четыре сочетания. Низший — мануально-невербальный, нужны и слова, и движения. Средние — жесты без слов и слова без жестов. Высший — тот, что у Эвиланы. Одна мысль — и всё. Правда, у уровня есть подуровни, к нашей радости, у Армад он низший: ей надо видеть объект, на который направлено заклинание. Средний — когда этого не требуется. Высший — если даже заклинание вспоминать не нужно, достаточно лишь мысли о том, что ты хочешь с кем-то или с чем-то сделать.

— Такие люди вообще непобедимы…

— За две эпохи их было всего несколько десятков, причём не все были чёрными магами, а среди тёмных колдунов не каждый являлся злодеем.

— Наверное, здорово знать исцеляющую магию на такой высоте.

— Почти все целители мечтают об этом, — улыбнулся Николас. — Кстати, иногда случаются исключения, и некоторым удаётся постичь магию на среднем или высшем подуровне, хотя их умение остаётся не только вербальным, но и мануальным.

— То есть взмахнул посохом на одном конце королевства — а на другом кого-то отпустила болезнь. Щёлкнул пальцами в Элиорамии — в Разории вспыхнул пожар. Произнёс заклинание в Лейшарде — а в Кинефе кто-то превратился в камень, — Бруно, взявшийся читать книгу, оторвался от неё и пояснил.

— Я бы так хотела. Пока что мой уровень — мануально-вербальный, я правильно поняла?

— С него можно подняться, — уверенно, но ласково сказал Николас. — Мне жаль, что я не могу тебя учить.

— Точно? Мне иногда кажется, ты магию знаешь, только не показываешь этого.

— По отношению к Николасу столько всяких «кажется», что мы со счёту сбились, — снова отвлёкся Бруно. — Но если он действительно владеет колдовством, то уж таким, что убить Эвилану не составит для него труда. Может, поэтому он всегда спокоен? — он хитро прищурился и вновь углубился в чтение.

— Убивать? Не надо, — вдруг пробормотала Дашка, и опять это оказалось для неё самой неожиданностью, впрочем, по мере понимания того, что заставило её произнести это, удивление проходило.

— И с тобой беда, — вздохнул Николас, садясь рядом с Дашкой и обнимая её.

Колдунья уже догадалась, что за унизительный монолог ей придётся выслушать, и головная боль опять появилась.

— Как и ты, я осуждаю тех, кто заявляет, что ценности теперь другие, реальность требует отбросить красоту поступков. Идти против совести нельзя — либо по её указаниям, либо вообще без них, но не вразрез с ними. Резать должно быть нечего — в нужных моментах. А те, кому всегда есть, что, будут растерзаны жестоким миром. Неправильная это позиция, уродливая, здесь я с тобой согласен, да, — он неосознанно прижал Дашку к своей груди, ему казалось, что она сама уронила голову. — Но случаются моменты, когда обстоятельства главнее совести.

— Я имела в виду не это, — Дашка сообразила, что пытку можно прекратить. — От неё зависит мой ребёнок. Наверное, Эвилана знает, как превратить его в полноценного человека. Я лишь догадываюсь, но всё же… А потом, как только добьюсь своего или пойму, что это невозможно, я сама её уничтожу.

— Были бы все такими хорошими как ты, — Николас отпустил её и натянул капюшон обратно, Дашка мысленно себя упрекнула в том, что опять не потрудилась разглядеть его лицо.

— Сейчас это слово многие употребляют как ругательство. Но тебе я верю, — Дашка соскочила с дивана, подошла к двери и уже оттуда сказала (хотя не забывала, что надо поставить Николаса и Бруно в известность): — Томас принёс одну интересную вещь, идите, гляньте. Что касается результатов нашего похода, то источник действительно потерял почти всю силу. Я пошла полежу, голова что-то разболелась.

— Лучше Теону попроси, она, как-никак, целительница, — усмехнулся Бруно.

— Её нет дома, — возразил Николас, вероятно, соврав.

— Отдохну, — сказала Дашка, выходя.

Закрывшись в комнате, она попыталась представить, какими же путями можно избавиться от давления Эвиланы Армад. Идей не было, но надежда появилась. Расплывчатая, мерцающая, бледная — но ощущаемая. Всё сложно, но ведь Томас не зря твердил про новую эпоху. Они обязаны перевернуть этот волшебный мир, иначе не были бы здесь сейчас. Пусть их трое осталось — наверное, так суждено. В конце концов, если у многих есть слабость списывать все неудачи и поражения на злой рок, почему тогда она не может позволить приписать судьбе будущую победу?

А ещё Дашка не сомневалась в Скентии.

Глава 22 Леди Анархия. Ждём?

— Добрый вечер, Чёрные Гавани, — Эвилана лениво оглядела всех собравшихся на той же площади Ирандии Скавейл, задержав взгляд на пустом пространстве, вчера оставленном городу Хидааром, оно, хоть и не было слишком уж большим, посреди красивых зданий, парков и храмов смотрелось зловеще.

Толпа состояла в основном из воинов, магов и колдуний, не представляющих, что их ждёт, что может устроить здесь Эвилана, но готовых сделать всё, чтобы защитить жителей города.

Скентия и Фробениус нервничали у памятника, как и тогда, в кольце толпы, разорванном в том месте, где стояли в ожидании слова госпожи Хидаар и пятеро слуг ведьмы. Эвилана вышла к старейшинам, замерла в двух шагах от них и не говорила больше ничего. Скоро все догадались, что, огласить решение Скентия должен сам, без её вопроса.

Элементалист, кажется, мысленно быстро перебирал возможные варианты ответов и реакции ведьмы на них, стараясь всё-таки выбрать лучший из них. И, наконец, сказал:

— Мы принимаем ваши условия.

Фробениус немного изменился в лице. Впрочем, любое решение младшего старейшины показалось бы ему не самым удачным, настолько старик был напряжён, да и вся толпа тоже.

— Как трогательно, — Эвилана рассмеялась, звуки её смеха вгрызались в души, прикосновения их заставляли всё внутри сжиматься до невообразимо малых размеров. — Я очень довольна, что мы смогли договориться с вами, мистер Ринхафт. Для более надёжного контроля над порядком я вышлю вам в помощь несколько отрядов хранителей закона с демонами. Завтра утром прибудут. Кстати, ещё три города встали на нашу сторону, Ферра, Дифокс и Люниос, чтоб вы знали. С вами останется Виктор, даст вам кое-что подписать, а так же разъяснит некоторые детали. До скорой встречи, Скентия, — она пошла в том же направлении, что и тогда, через пустырь, монстр послушно последовал за ней, как преданная собака, четверо слуг чуть отставали от него.

— Где вы будете меня принимать? — сразу спросил Виктор.

— В Зале Советов, — Скентия только посмотрел в сторону, где виднелся дворец старейшин, а толпа уже разделилась на две половины, образовав проход, народ изо всех сил старался скрыть страх.

Красавец взглядом выразил им признательность, вполне искреннюю, она теперь была в его глазах вместо простого удовлетворения, констатирующего, что никто и не смеет сомневаться в нём, Скентии. Кто-то мог предположить, что элементалист чувствовал бы себя неуверенно, натолкнувшись на неприязнь со стороны горожан, этой неуверенности боялся и поэтому был благодарен людям за то, что они не дали ему её испытать. Но Скентия не зависел от мнения окружающих, просто хотел сам поддержать народ, показывая, что он привязан к нему, да так оно и было.