Вечный мент или Светоч справедливости

– Не переживай. Пределы еще поразят тебя инфернальной красотой. Здесь краски буйны. А страдания огромны. И на всех кругах царит дивный хаос и искрометный ужас. Координаты пространства смещены и меняются, в зависимости от того, кто именно находится в заданной точке и куда он желает попасть. То есть если ты захочешь направиться ко дворцу герцога в одиночку, скорее всего сгоришь в каком-нибудь огненном озере.

– Не курорт, – констатировал я.

– Мы лишь на первом кругу ада. В Пределе лености, вотчине герцога Велиала, повелителя уныния.

– Это многое объясняет. Герцог, наверное, ленится возделывать сады и благоустраивать пляжи.

Кухериал кинулся ко мне, прикрыл жесткой ладонью рот.

– Тс-с-с, Васисиуалий. Запомни золотое правило. Иначе в аду не выживешь. В герцогских Пределах об их повелителе – ни единого дурного слова. Уши повсюду. Остальных можешь ругать последними словами. Но только не герцога круга. И не Князя тьмы.

– Тирания?

– Именно так! Империи растут и укрепляются лишь при тирании. И нет империи могущественней, чем Адские пределы.

– Долго нам здесь торчать? – поинтересовался я хмуро. Меня немного беспокоило обилие насекомых. Где гарантия, что они не заползут в ботинки?

– За нами придут, – пообещал бес. – Наберись терпения…

Первый круг

Предел лености

Терпение мне действительно понадобилось – ждать пришлось долго.

– Кто придет? – допытывался я. Но Кухериал не пожелал отвечать, только вглядывался в горизонт и почесывал пузо.

В конце концов, и ему надоело тратить время впустую:

– За что не люблю первый круг, – заявил он, – так это за тормознутость местных обитателей. Никуда они, понимаешь, не торопятся, сволочи. К тому же, леность у них сочетается с унынием. Видел бы ты их постные морды… Разумеется, к герцогу Велиалу это утверждение не имеет никакого отношения, – уточнил он, на всякий случай.

– Разве уныние и лень не одно и то же?

– Да ты что?! – вскричал Кухериал, как будто я сказал нечто кощунственное. – Леность и уныние всегда идут рука об руку. Хотя церковники их объединили и осуждают, но леность бывает в радость. Лежит себе, бывает, человек на диване день-деньской, щелкая каналами зомбоящика, и так ему хорошо, так здорово. Никто не мешает. Не заставляет заниматься всякой бесполезной ерундой. А потом приходит жена с работы. И вот тут начинается подлинное уныние. Потому что он в магазин не сходил. Собаку не накормил. Детей из сада не забрал. Ну, и так далее. Как, все же, хорошо, что мы тебя от той дамочки избавили. А то женился бы, Васисуалий, и сейчас был бы самым унылым существом, забитым и убитым бытом.

– Ты опять?! – рассвирепел я. – Я же сказал, ни слова о Кристине!

– Да ладно тебе, резкий какой! Не хочешь о ней, больше не будем.

– Вот именно.

– Вон, идут, наконец-то, – Кухериал ткнул указательным пальцем в сторону горизонта. Я сконцентрировал зрение на смутных черных точках, едва различимых в горячем мареве. Что-либо разглядеть с такого расстояния не представлялось возможным. – Тащатся, тормоза, – с неудовольствием проворчал зоркий бес, – будь я на месте герцога, надавал бы провожатым затрещин. Для начала. Совсем распустились, ироды. Пока дойдут до ворот, все грешники по Пределу разбегутся. И лови их потом.

– И такое бывает?

– Бывает, конечно. На других кругах обычно hell patrol, то есть адский патруль, грешников уже у огненных врат встречает. Особенно на четвертом. Куда за гнев попадают. Там обычно такая буча начинается сразу по прибытии. Хорошо еще, если покойник с голыми руками в ад попал. А бывает, гвоздь гробовой с собой притащит. Или что покруче. Однажды весело получилось. Один из могильщиков лопату на гробовых досках оставил. Сильно навеселе был, когда покойничка зарывали. А грешник тот тяжелой формой психического расстройства страдал при жизни. И в ад попал вместе с лопатой. Как увидел морды чертенячьи, что его в чертоге после смерти дожидаются, так и взбесился, пена летит с подбородка, а он могильным инструментом направо и налево машет. Хотя говорят чертей бояться – в ад не ходить. Но выбирать, куда попадешь, не приходится. Насилу его утихомирили. Морды некоторым бесенятам располосовал изрядно. Они его у Абаддона выпросили на время и на досуге этой самой лопатой бьют по голове, чтобы неповадно было в аду бесчинства творить.

Встречающие подошли ближе. Теперь их можно было рассмотреть во всей красе. Один – высоченного роста, в длинном черном плаще, с накинутым на лицо капюшоном. Острый белесый подбородок торчал из темноты чуть ли не до самой груди. Двое других – пониже, коренастые, голые по пояс, с ветвистыми рогами и бьющими по земле хвостами. И еще один – совсем маленький, горбатый, но с огромным топором. Держа за древко, он волочил оружие земле, отчего в рыхлой почве оставалась глубокая борозда.

– Лич [27], два дьявола и демон, – поведал Кухериал.

– Хе, – сказал карлик, подойдя ближе, глянул исподлобья, – бес. А мы думали, грешники прибыли. Выходит, зря тащились в такую даль… Ох и тяжко-о-о.

– Как это? – опешил Кухериал. – Выходит, вас не предупредили?

– А должны были? – пробасил гигант из-под капюшона.

Кухериал указал на меня.

– Знаете, кто перед вами? – спросил торжественно.

– Кто?! – заинтересовался карлик с топором.

– Потенциальный убийца Светоча.

– Официально утвержденный?

– О да!

– Значит, рубить сегодня никого не придется…

– И пытать, – отозвался великан теперь уже высоким, дрожащим от напряжения голосом. – Впрочем, а-а-а, – он зевнул, отчего острый подбородок коснулся грудины, – честно говоря, неохота сегодня пытать. Если только завтра.

– Спешили, – карлик окинул топор задумчивым взглядом, – бежали сюда, будто проклял кто. Что за несчастливая судьба…

– Вы должны проводить нас к Велиалу, – заметил Кухериал, – герцог ждет нас.

– Ну, пошли, раз такое дело, – пробормотал карлик и обратился ко мне. – Я всегда говорил – грешников спасут познавательные экскурсии в ад. Повезло тебе. Правда, перетаться придется далеко, ох…

– А где небесная колесница? – спросил бес нетерпеливо.

– Кони сдохли. Потому что кто-то забыл, что их надо кормить, – и глянул свирепо на рогатых. Те потупили взоры.

– Полетели? – предложил Кухериал.

– Ни в коем случае, – отказался великан, – это же такие затраты сил. Лично я себе такое позволить не могу. Я и так тащился в такую даль. – Он снова зевнул. – Теперь месяц придется отдыхать.

– Летите без нас, – предложил карлик, – а мы лучше пешочком, за вами. Потихонечку. Чтобы не устать окончательно.

– Пусть будет по-вашему, – Кухериал ткнул указательным пальцем себе за плечо, и я привычно запрыгнул к нему на спину. – Насобачился, – проворчал бес, после чего мы взмыли вверх, к самому своду. – Видал бездельников? – Он выругался на латыни. – Недавно с ними забавная история приключилась. У всех, кто обретается на кругу уныния, один и тот же недуг – зевота. Вот и Куксоил…

– Кто?

– Карлик. Его Куксоилом кличут. Так вот. Куксоил тоже зевает все время. А один из рогатых помощников повадился ему грязный палец в рот совать. Шутка такая. Ну, Куксоил и решил этот палец оттяпать, как только представится такая возможность. В очередной раз зевнул, а сам уже представляет, как будет откушенный палец пережевывать. А рогатый как чувствовал, – сунул Куксоила вместо пальца в рот каменюку. Бедняга об нее все зубы и поломал. Жалобу написал герцогу. Но пока дойдет, века пройдут. Здесь ведь никто никуда не торопится. Как ты уже, наверное, понял. Так что Куксоил теперь ходит вечно недовольный. Зубов нет. Зато месть лелеет.

Каменистый потолок над головой то поднимался выше, почти теряясь в дымке перистых облаков, то опускался так низко, что нам приходилось преодолевать целые километры у самой земли…

– На первый круг попадают по большей части праздные мерзавцы, – рассказывал Кухериал, – те, чья жизнь прошла в бесконечных развлечениях и радостях. Много «золотой молодежи». Отпрыски олигархов и нефтяных магнатов. Но из-за нелепого совмещения лености и уныния по воле святых – в том числе, и множество склонных к депрессии особ, чья психика повредилась еще при жизни. Здесь они умудряются наводить такое уныние на чертей, что и тем тоже жить не хочется. Доходит даже до того, что просятся на передовую.