Вечный мент или Светоч справедливости

– А душа?

– Что душа?

– Что с душой? Про душу тут говорится?

– Васисуалий, – бес покачал рогатой головой, – ну, что ты вспоминаешь всякие глупости, которые про нас насочиняли гнусные писаки? Душа твоя уже и так принадлежит нам. И потом, никому она не нужна прямо сейчас. Только после смерти. Осознал?

– А если я стану бессмертным, как вы ее получите?

– Никак. Будет при тебе всегда…

– Не знаю, что-то я сомневаюсь. – Тем не менее, перо из рук Кухериала я принял. – А вдруг ты меня кинешь?

– Ну, ты ва-аще, – бес обиженно насупился, постучал по лысой макушке. – А хочешь, все отменим? – предложил он. – Пусть пернатые ханжи и святоши празднуют победу. – Стукнул себя в грудь. – Да я же ради дела стараюсь. Ну и ради тебя, конечно. Неужели тебе не надоела такая жизнь? Неужели не хочется все изменить? Стать богатым, влиятельным, трахать самых красивых женщин, жить в пентхаузе на берегу океана, водить желтый «Хаммер»? Что скажешь, Васисуалий, хочешь желтый «Хаммер»?

– Желтый? – удивился я. – Зачем мне желтый «Хаммер»?

– Тебе не угодишь! – возмутился Кухериал. – Некоторые знаменитости ради популярности и желтого «Хаммера» душу продали. А тебе просто так предлагают, ты не берешь!

– Ладно, – решился я. – Подпишу. Не знаю, почему я на это иду. Но другого способа прикончить Счастливцева у меня, похоже, нет.

– Нет! – подтвердил бес. – Или ты его… или они тебя. Я святых имею в виду. С пером аккуратнее, долго возле пальца не держи, – проинструктировал он, – кровь высасывает. Долго будешь держать, потеряешь сознание.

Известие о плотоядных наклонностях письменных принадлежностей меня порядком удивило. Я покрутил перо в руке, поднес к глазам. Выглядело оно обыкновенно – разве что кончик чуть заметно вибрировал и жужжал, как электробритва. Я легко проткнул палец и вывел на пергаменте: «В.Кулаков». Как только подпись оказалась на документе, Кухериал подхватил его, свернул в трубочку и продемонстрировал очередной фокус – подбросил договор, и пергамент рассыпался, обратившись черным пеплом.

– Ты сделал правильный выбор, – сказал бес, отряхивая ладони.

– Надеюсь. – Мне было не по себе. Пусть я воспитывался в советской школе, и религией никогда не интересовался, но таких вещей, как договор с дьяволом, почему-то все равно опасался. Может, ангел-хранитель постарался? Должен же был Аикиль хоть что-то вложить в мою голову.

– Ну, что, отважный грешник, ты готов к прижизненному низвержению в ад?

– Всегда готов, – ответил я, отчего-то в этот неуместный для воспоминаний момент пришло на ум пионерское детство. Ну что, пионеры, готовы к прижизненному низвержению в ад? И нестройный хор детских голосов в ответ: «Всегда готовы!» – Хотя нет, погоди, – спохватился я. – У меня же с собой ничего нет. Надо хотя бы вещи собрать.

– Ты что, хочешь взять с собой в ад чемодан с вещичками? – развеселился Кухериал.

– Ну, – замялся я, – вдруг нам что-нибудь там понадобится.

– Навряд ли.

– Никогда не знаешь, что окажется полезным, а что нет, – назидательно заметил я и похлопал кобуру подмышкой.

– Не думаю, что тебе пригодится там пистолет, – бес хмыкнул.

– Расскажи это трупам тех, кто забыл его взять с собой.

– При встрече обязательно расскажу. Да ты и сам сможешь рассказать, когда окажешься в аду. Общаться с мертвыми грешниками – одна из твоих будущих привелегий. Следуй за мной. – И Кухериал указал на автобусную остановку метрах в трехстах поодаль.

– На автобусе поедем? – удивился я.

– А ты как думал? Или ты меня окончательно в летающие лошади записал?

– В ад ходят автобусы?

– Автобусы – нет. А поезда – да. Точнее, всего один поезд. Экспресс. С Курского вокзала.

– С Курского вокзала? А почему не с Ленинградского, к примеру?

– Так сложилось исторически, – ответил Кухериал.

По пути на вокзал он рассказал мне подробнее об адском экспрессе.

– Бывает кто-нибудь из наших так увлечется, что растратит все силы. А пополнить их в отнологической иллюзии как? Невозможно. Только в аду. Вот для таких бедолаг и работает адский экспресс. Ну и разные колдуны, ведьмы, черти, планетные гении, злые духи, завладевшие человеческим телом – все они добираются в родные места на адском экспрессе.

– Духи способны вселяться в людей?

– Само собой. Но для этого должны особым образом сложиться обстоятельства. Человек должен быть грешен, зол, отдален от бога, лучше всего, если сам отрекся от веры. Да и тело его должно быть обессилено хворью. Если оно ослаблено, изношено тяжелым недугом, то неспособно противиться проникновению чужого начала.

То обстоятельство, что злые духи могут вселяться только в больных, меня немного успокоило – неприятно осознавать, что твоим телом может кто-нибудь завладеть. Порой незнание лучше чудовищной истины. На здоровье я пока не жаловался, так что опасаться мне было нечего.

– А что чувствуют эти?.. – поинтересовался я.

– Одержимые? – подсказал бес.

– Ну, да. Одержимые.

– По-разному. Те, у кого воля посильнее, ищут спасения. Бьются в припадках. Пребывают в борьбе за свое тело. Другие владеют телом лишь время от времени. Неделю – человек, потом несколько дней – злой дух. Психиатры придумали этому название – раздвоение личности. На деле, личность одна. И она одержима. А третьи не способны противостоять духам. И духи забирают их тело себе.

– А личность?

– А личность загнана глубоко внутрь. Ей ничего не остается, кроме как с ужасом наблюдать день за днем, как вершит свои деяния злой дух. Я тебе по секрету скажу, истинно злых людей не бывает. Самые лютые среди вас были одержимы злом. И это отнюдь не метафора.

Мы добрались до метро, и разговор пришлось временно прервать. Обыватели весьма неспокойно реагируют на тех, кто разговаривает вслух, не имея рядом собеседника.

На Курском вокзале мы направились к платформе номер один. Первое что я увидел – с десяток тощих бедолаг. Они перемещались по перрону, едва волоча ноги. Невооруженным глазом было видно – им недолго осталось. В блеклых глазах ютилась хорошо различимая тоска – предчувствие скорой смерти. Я понял, что это люди, одержимые злыми духами, о которых говорил Кухериал. Рядом с умирающими вертелись веселые бесы-искусители, подначивали друг дружку, шутили и громко смеялись. Чинно, походкой цапли, вышагивал худой блондин с длинным носом, скользнул по мне колючим взглядом.

– Весьма перспективный малый, – шепнул Кухериал. – Колдун. Стремительно возвышается. Но еще не готов к тому, чтобы лишиться тела. Многие ведь этого боятся. Стараются продлить себе жизнь всеми возможными способами, обрести бессмертие. Глупцы, не понимают, что заперты в бренной оболочке, как фокусник в сундуке, обмотанном цепями.

– Не скажи, бессмертие – ценная штука, – возразил я. Слова Кухериала о том, что в аду я, возможно, обрету бессмертие не шли у меня из головы.

– Кому как, – уклончиво ответил бес, чем вызвал у меня новый приступ подозрительности. – Я бы на месте homo sapiens-a, то есть человека разумного, предпочел нечто иное. Но тебе, конечно, виднее, Васисуалий. Ты, разумеется, сам знаешь, что для тебя представляет высшую ценность. А что ничего не стоит. – Он бросил на меня лукавый взгляд.

Не касаясь асфальта, проплыл в огненном сиянии некто неразличимый – рассмотреть его было невозможно, слепило глаза.

– Планетный гений, – с придыханием проговорил бес, предупредил: – Держись подальше. Гений Марса. Может, подпалить. Если что-то не понравится. Или просто так. По недоброте душевной.

– Внимание! К первому пути пребывает адский экспресс! – сообщил голос с типичными вокзальными интонациями.

Никто из людей, присутствующих на перроне, не выказал и тени удивления. Зато юркий хмырь с рожками над низким лбом схватил чей-то чемодан и рванул бегом. Женщина, чьи вещи вдруг взлетели и понеслись по перрону, – в отличие от меня, она не могла видеть воришку, – завизжала.

– Баламут! – с неодобрением проговорил пожилой черт – седой от кончика хвоста до макушки. – Ничего, оштрафуют – будет знать.