Мишень (СИ)

Моя собеседница улыбнулась и понимающе кивнула.

— Спасибо, доктор Дойл. — Она повернулась к камере. — Свадьба известного ученого и топ-модели, центральное мероприятие этого года. Мирина Грейс, дворец культуры имени Уильяма Тревера, специально для «Треверберг-33».

Дана взяла меня под руку и повела к столу. Официант убирал пустые тарелки из-под канапе и заменял их новыми.

— Я забыл часы, — сказал я.

— Половина пятого.

— Что? Ты хочешь сказать, что прошло только четыре часа? А я уж было решил, что сменилась темная веха.

— Не будь таким скучным, Винсент. Здесь есть фотографы и еда. Мне весело. А тебе?

— Нет. По крайней мере, до того момента, пока я не убил одного из журналистов.

Дана надулась, взяла со стола бокал с шампанским и вложила мне в руку.

— Выпей. Ты вообще пробовал шампанское?

— Оно уже льется у меня из ушей. И я еще никогда не испытывал такого сильного желания вмешаться в ход светлого времени. Я хочу оказаться в аэропорту по дороге в Ирландию.

— А я думала, ты хочешь, чтобы наступил вечер, и мы оказались в спальне.

Заметив, что я отворачиваюсь, Дана тронула меня за плечо.

— Ведь я люблю тебя, Винсент?

— И я люблю тебя.

— Ведь правда, тебе нравится мое платье?

Я поцеловал ей руку.

— Разве может быть иначе? Оно прекрасно.

— Мне кажется, оно немного морщит на талии.

— Это весомый аргумент в пользу того, чтобы я с тебя поскорее его снял.

— Так все же морщит?!

— Посмотрите-ка, кого я привела!

Вынырнувшая из толпы Эмили сияла как начищенная золотая монета. На ней было нежно-розовое кружевное платье, и она вела за собой Киллиана.

— Доктор Берг, — улыбнулся я. — Какой приятный сюрприз. Рад, что вы пришли.

— Мои поздравления, доктор Дойл. Миссис Дойл, вы очаровательны.

— О, ну, пожалуй, я пойду и съем бутербродик до того момента, пока светские любезности не испортили мне аппетит, — напомнила о себе Эмили и, в последний раз внимательно оглядев всех участников дискуссии, испарилась.

Журналистов поблизости, как ни странно, не было, и я обрадовался возможности ненадолго расстаться с человеческой маской.

— Я рад, что ты пришел не один. Да еще с такой дамой.

Киллиан неопределенно пожал плечами. То ли он не придавал особого значения даме, то ли просто думал о своем. И, скорее всего, последнее. Вид у него был такой, словно мысленно он очень далеко отсюда. Почему-то меня так и подмывало спросить, не видел ли он Авирону, но я решил, что не хочу портить праздник. Себе — в первую очередь.

— Дама попросила ее подвезти. Отказывать было бы невежливо.

— У вас все хорошо?

— У нас? — Он выдержал паузу. — Можно сказать и так.

— Вы поговорили?

— Она написала мне письмо. Был рад узнать, что ты рассказал ей о Марте.

— Пришло время, не так ли?

— Верно.

Подошедший журналист поднял фотоаппарат. Я обнял Киллиана одной рукой за плечи, и мы дружно улыбнулись в объектив. К счастью, вопросов не последовало, потому что алое платье бывшей мадемуазель Сержери притягивало внимание, и она была для прессы более лакомым кусочком, чем два скучных ученых. Пусть даже один из них открыл секрет бессмертия, а второй работал на американское правительство.

— Какие у тебя планы? — задал я очередной вопрос.

— Пока ничего конкретного. Но есть дела.

— Понимаю, мне лучше этого не говорить, но приятно видеть вас с Эмили вместе. В хорошем смысле этих слов.

— Спасибо, Винсент. — Киллиан посмотрел на Дану, которая о чем-то говорила с журналистом. — Ты счастлив?

— Если счастье — это иметь то, чего тебе хочется на данный момент, то да.

— А ты думаешь, что это счастье?

Я поболтал остатки шампанского в бокале.

— Скорее нет, чем да. Но лучше такое, чем никакого.

— Простите… доктор Берг, не так ли?

Вероника подошла бесшумно. Она остановилась рядом с Киллианом и протянула ему руку. Он ее узнал, и она удивилась, хотя виду не подала.

— Мисс Корд, не так ли? Если вы пришли, то и мисс Сандерс где-то поблизости, вы редко расстаетесь.

— Да, она беседует с журналистами. Я украду у вас доктора Дойла на пару минут?

Киллиан согласно закивал. Я посмотрел на Дану, но интервью увлекло ее не на шутку. Выбора не было — пришлось повиноваться и пойти следом за Вероникой. Она открыла стеклянную дверь оранжереи, и мы устроились за одним из небольших столиков в помещении, которое летом служило уютным местом для уединенных посиделок.

— Я даже не предложил тебе шампанского, — спохватился я.

Вероника рассмеялась и легкомысленно отмахнулась.

— Я бы все равно отказалась. Я не пью. Мой врач будет недоволен.

— Вот как.

— Да. — Она сцепила пальцы и принялась изучать свои ногти. Темно-красные, под цвет платья. — Хотела тебя поздравить. Вы выглядите счастливыми.

— Не стоит поздравлять из вежливости. Радости в твоем голосе я не слышу.

Вероника вздохнула и ссутулилась. Выглядело это так странно и неуместно, что я с трудом подавил желание встать и обнять ее за плечи.

— У меня проблемы, — сказала она после паузы. Даже ее голос стал другим — глухим и подавленным.

— Это я понял. Что говорит твой врач? Выглядишь ты хорошо, так что, думаю, идешь на поправку?

— Не те проблемы. — Вероника достала из сумочки пачку тонких сигарет — еще один совершенно неуместный для нее атрибут. — Другие.

— Я могу чем-то помочь?

Сигареты вернулись в сумочку.

— Разве что если сотрешь себя из моей памяти, и все будет выглядеть так, словно мы никогда не встречались.

Я набрал в легкие воздуха и приготовился ответить, но Вероника меня опередила.

— Я уезжаю из Треверберга.

— Что?.. Но… как?

Она не смогла подавить облегченный вздох, и я понял, что сделал правильный выбор, не задав вопрос «почему».

— Когда ты возвращаешься? — спросила Вероника.

— Через пару месяцев.

— Лучше не придумаешь. У меня будет два месяца для того, чтобы посвятить тебя во все тайны должности работы главного дизайнера «Сандерс Пресс».

— О чем это ты? — вконец растерялся я.

— Кто-то должен будет меня заменить. Ты — самая подходящая кандидатура. Я говорила с Лив. Она согласилась. Даже уговаривать не пришлось.

Я откинулся на спинку плетеного кресла.

— Да ты шутишь! А ничего, что до этого следовало бы спросить меня?

— Но ты правда подойдешь лучше всего. Конечно, среди девочек я смогла бы кого-нибудь найти, но тебе они и в подметки не годятся.

— Поверить не могу. Но у меня даже опыта нет!

— Вот и хорошо, начнешь без опыта. Все мы когда-то так начинали.

— Это самое идиотское решение, которое ты когда-либо принимала за все время нашего знакомства.

— Нет, Крис. Самым идиотским решением было принять тебя на работу. А потом еще и влюбиться. Не буду портить тебе настроение. Праздник, как-никак.

Вероника поднялась, но я удержал ее.

— Постой. Я не отказываюсь, просто мне нужно подумать. Что бы там ни было, это очень лестное предложение. Я рад, что ты так высоко меня ценишь. Куда ты уезжаешь?

— В Штаты. Я не сменю электронный адрес, так что ты даже сможешь прислать мне открытку на Рождество.

— Мне жаль, что все так вышло. Не думаю, что я должен за что-то просить прощения, но…

Вероника отмахнулась и взяла сумочку.

— Брось, Крис. Ты говоришь так, будто что-то вышло. Ева Сержери тебе подходит, пусть она умом и не блещет, но зачем ученому умная жена? Я как-то спросила у мамы: что лучше — быть умной или красивой? Мама ответила — конечно, красивой, потому что так ты побыстрее выйдешь замуж и будешь счастлива. Но ведь мне больше всех надо. Я решила, что и умная, и красивая, а замуж — это скучно. И выбрала карьеру. А время летит быстро, Крис. Вот тебе тридцать. Вот тебе тридцать пять. Вот у тебя уже первые морщины, как бы ты за собой ни следила. Да, ты второй человек после самой Оливии Сандерс, ну и что? Ты возвращаешься домой к своим кошкам и понимаешь, что твоя жизнь — полное дерьмо, как бы ты ни корчила из себя успешную деловую женщину. Но что поделать? Ты сама выбрала это. Вот и живи теперь с этим выбором. Ой, все. Только не говори ничего душещипательного, ладно? Как там? Это не ты, это я.