Мишень (СИ)

Анастасия Эльберг, Анна Томенчук

MISHEN

Пролог

Киллиан

24 декабря

Треверберг

— Я слышала, у вас случилась беда. — Голос Авироны был таким же бесцветным, как небо за окном.

Она стояла посреди кухни-гостиной в недавно купленной мною квартире, спокойная и отрешенная, казавшаяся пришельцем. Я не ожидал, что она приедет, и радовался, что сегодня дома один. Я не готов к неудобным вопросам и косым взглядам. И не готов подвергать ненужным подозрениям Эмилию.

— Я бы не назвал это бедой. Все под контролем.

— Мысль о контроле кажется абсурдной всегда, когда за дело принимается старший каратель Винсент, — обронила она, глядя в окно. — Вам нужна помощь?

— Ты хочешь помочь мне, Винсенту или Ордену?

— Выбери сам, что тебе больше по душе, друг мой.

Я покачал головой, но не ответил. На вопрос, какую цель бывшая Хранительница Библиотеки преследует на этот раз, ответа не было. Ее что-то тяготило, а я не мог понять, что именно.

— У меня немного времени. Думаю, ты понимаешь…

— Неделя моды. Я знаю, что ты избавился от приглашения, которое тебе выдала Оливия, — с этими словами они открыла маленькую изящную сумочку, — но мое же не выбросишь?

— Зачем тебе так нужно, чтобы я там был? — растеряно спросил я, принимая бумагу из ее рук. Синие глаза Авироны блеснули, хотя мне по-прежнему не удалось прочитать, что же она чувствует. И чувствует ли вообще что-то.

— Возможно, я хочу чувствовать себя в безопасности?

— Это возможно лишь в моем присутствии?

— Приглашение именное. Ты не сможешь его кому-нибудь подарить. Эдвард Берг неуловим. А я хотела бы…

— Его поймать, мисс Барт? — я положил бумагу на столик, и, сделав несколько шагов, остановился неподалеку, глядя на нее сверху вниз.

Наконец Авирона улыбнулась. Она протянула мне руку и потянула на себя. Я сделал еще шаг и, обняв ее, прижал к груди. Как всегда, разница в росте мешала, как всегда, мне казалось, что рядом хрупкая фарфоровая кукла подобная тем, что делает кукольник в старой части города. При этом раньше всегда от нее веяло силой, деликатной, слегка приглушенной, почти неразличимой, но все же ощутимой. А сейчас… ничего.

— Вы же не против, доктор, быть пойманным?

Она отстранилась, с кокетливым видом поправляя прическу.

— Я разгадал твой замысел. Теодора Барт решила сделать то, что не удалось самой Оливии Сандерс. Что Оливия тебе пообещала? Скидки на печать очередного альбома?

Авирона рассмеялась. Настолько звонко и искренне, что и я не смог удержаться от смеха. Как давно я не смеялся искренне и от души… Как-то повода не было.

— Надолго ты здесь? — спросила она через несколько минут, опускаясь в большое кресло, обитое темно-синей кожей. Она смотрелась в нем как ребенок на космическом корабле. Ее глаза потемнели, превратившись в две маленькие вселенные, отливающие синим и серебром, но темные и холодные в своей глубине.

— Уеду, как только мы разберемся с тем, что творится с городом.

— «Мы»?

— С Винсентом, — медленно произнес я. Выражение ее лица не изменилось, а вот глаза стали еще холоднее. — Может, расскажешь, почему ты так реагируешь на его имя? Может вам поговорить?.. — Переспать, в конце концов.

Она вновь обожгла меня взглядом.

— Нет, говорить мне с ним не о чем, — отрезала Авирона. — Он тоже будет на открытии Недели Моды?

— Оливия не могла не пригласить.

— Значит, будет, — кивнула она. — Постараюсь сделать так, чтобы мы не встретились. И ты ему обо мне не говори… ничем хорошим это не закончится.

— Позволь сказать…

— Не надо, — прервала она, складывая руки на груди и скрещивая ноги.

— Ты ведешь себя как…

— Как кто, Киллиан? — она встала. — Все, что было, благополучно осталось в прошлом.

Я поднялся вслед за ней и, несмотря на сопротивление, привлек к себе. Взял за подбородок и заставил посмотреть мне в глаза.

— И это прошлое прорывается в настоящее, принося боль вам обоим.

— Он не по мне тоскует.

— Ты не можешь знать наверняка. Прекрати эти игры, Авирона.

Она вырвалась и, подобрав сумочку, замерла у выхода.

— Я как-нибудь разберусь. Приезжай завтра, пожалуйста. Не обещаю, что будет весело. Но я буду рада тебе.

— Давай поговорим, — предпринял я еще одну попытку, понимая, что она обречена на провал. Лицо Авироны стало совершенно холодным.

— Я не готова к каким бы то ни было разговорам, Киллиан, — ответила она, теребя сумочку. — У меня много работы.

Она была слишком похожа на лань, готовую в любой момент сорваться с места и убежать. И я мучительно искал слова, которые бы подействовали в этой ситуации так, как нужно, которые помогли бы ей расслабиться, донесли бы до нее мысль, что я не враг ей. Не враг даже тогда, когда не разделяю ее поступков.

— У Теодоры много работы, — возразил я. — А ты можешь выделить несколько минут, чтобы пообщаться со старым другом. И этот друг готов взять на себя вопрос с нехваткой времени.

Она смягчилась. Снова бросила сумочку, на этот раз на диван. Поправила пиджак строгого цвета «мокрый асфальт», и села, забросив ногу на ногу. Ей невероятно шел деловой стиль. Брючный костюм сидел идеально, подчеркивая фигуру и при этом однозначно говоря о том, что хозяйка настроена решительно.

— Ты очень изменился. Новый облик. Новое мышление. Стал жестче. Притягательнее… Почему ты до сих пор один?

Я поднялся с места и подошел к кофеварке. Мне нравится эта планировка. Кухня, перетекающая в гостиную. Рабочее место, стол, уголок для разговоров за чаем, кофе или чем-нибудь более крепким. Люблю пространство. И в этой квартире его было достаточно. Надо при случае поблагодарить Самуэля за прекрасно подобранные апартаменты. И за скорость, с которой была заключена сделка. Я достал кофе из шкафчика, включил машину и повернулся к собеседнице лицом, практически готовый к новому кругу разговора.

— Видимо, по той же причине, почему и ты одна.

Авирона молчала. Я приготовил кофе, разлил его по чашечкам, вновь сел рядом с ней, а она все молчала. Бледнее, чем обычно. Максимально собранная. Ее хотелось утешить, но я понимал: неуместно. Она мудрее многих из нас. Хотя в последнее время с ней творится что-то странное. Слишком вовлечена во все, что происходит в светлом мире. Слишком отдалилась от нас. Она в Темном Храме-то в последний раз была в девятнадцатом веке. Первый каратель, получивший свободу от Великого Аримана. Единственный Хранитель Библиотеки, получивший свободу. Она менялась, и та связь между нами, которая когда-то была настолько крепкой, постепенно таяла.

— Пока одна, Киллиан, — еле слышно возразила она. — Ты знаешь, кого я жду.

После ухода Авироны я сидел в кресле, ничего не делая, еще минут пятнадцать. Разговор оставил неприятный осадок, от которого хотелось избавиться, но не выходило. Ее состояние передалось мне, и теперь нужно время, чтобы вернуться в норму. Прошло много лет, много десятилетий, и в ней все росла и росла маленькая черная дыра, постепенно поглощающая ее саму. Страшно представить, к чему это приведет. Я ее не узнавал, хотя до сих пор считал, что знаю эту женщину лучше кого бы то ни было. Некогда мы были очень близки. К сожалению, и эти времена остались в далеком прошлом.

Особенно интересно после такого разговора ехать к Винсенту. Последняя наша с ним встреча была не из приятных. Впрочем, он заслужил. Меня не так просто вывести из себя. Но устойчивый запах Анны, который притащил с собой Каратель, не просто выбил из колеи — привел в бешенство. Впрочем, я не жалею. Хотя бы таким образом, но Винсент получил свой пинок. Вопрос, конечно, привел ли он к результату? Каратель вернулся в Треверберг сегодня утром, позвонил, назначил встречу. Голос был весьма бодрый — почти доволен собой. «У меня есть план!», — заявил он мне. Если так говорит, значит, не справился с заданием, и придумал, как все повернуть в свою сторону. Редкое качество — в любом случае оставаться в выигрыше.