Из-под снега (СИ)

Вильяра издала глухой полу-рык, полу-стон.

Латира укоризненно качнул головой:

-- Пурна, мудрая Вильяра сохранила жизнь этой девушке и призвала её к служению воительницы, а я, мудрый Латира из старейших, взял её на поруки. Мы поступили так не из родственных чувств или какой-то прихоти, а чтобы девушка могла говорить перед Советом Мудрых. Это было важно! Ты отнял у мудрых слово убитой, теперь ты должен Голкья много больше своей жизни. Судя по тому, как ты выследил убийцу сына, ты умеешь ходить по следу. А хорошо ли ты владеешь безмолвной речью?

-- Владею, -- мрачно подтвердил Пурна.

-- Тогда я, по праву хранителя ярмарочного поселения, повелеваю тебе: иди и разыскивай того охотника со шрамом! Увидишь его или услышишь -- сразу шли мне зов. Не заговаривай с ним, не привлекай к себе внимания. Скорее всего, это беззаконник из дома у фиорда. Он убил твоими руками дочь своего врага. И тебя убьёт, не задумываясь. Будь осторожен!

-- Старый, пусть этот поганец поклянётся тебе, что никуда не уйдёт из моих угодий, пока не разыщет арханина со шрамом, или пока мы не призовём его самого на Совет Мудрых, -- сквозь зубы процедила Вильяра. -- Я страшно хочу воспользоваться правом скорого суда. Не убить на месте -- довольно крови! Но сломать его лук, -- на этих словах Пурна ощутимо вздрогнул, -- отобрать нож, огниво и лыжи, выкрасить ему голову и одежду несмываемым алым, а после -- увести изнанкой сна далеко в снега.

Колдунья помолчала, сверля стрелка взглядом -- тот ёжился, но глаз не отводил. Вильяра продолжила:

-- Я могу, имею право, но я не стану делать так. Пусть Совет судит Пурну из клана Ашми, чтобы ни одна кричавка потом не вопила, будто я мщу за племянницу. А пока служи вместо убитой, Пурна! По праву хранительницы клана Вилья, повелеваю тебе: делай всё, что прикажет мудрый Латира. Если вдруг найдёшь того охотника, но не дозовёшься Латиры, шли зов мне или Нимрину. Нимрин, развяжи его! Старый, прими у него клятву поскорее, и пусть идёт. Тени уже длинные, а мне ещё нужно умыться и позаботиться о мёртвой в последний раз.

Сняв "пастуший якорь", Ромига одним движением распустил узел, которым были стянуты локти охотника. Пурна тут же принялся разминать занемевшие руки, бочком, бочком отодвигаясь от чужака -- сапоги-то ещё спутаны друг с другом, после развяжет сам. Латира тут же взял стрелка в оборот: выслушал его клятву, уточнил и заставил повторить, а после они спели вместе короткую незнакомую песнь. Так выглядело и звучало здесь заклятие обещания: нав старательно запомнил. Потом призвал с обрыва брошенные там Пурнины лыжи -- незачем старику лазать по скалам за своим барахлом, тратить время и силы, которых и так не много. Опухоль жрёт его изнутри, всё нутро проросло метастазами. Эрли бы вылечили, а больше, пожалуй, никто. Но луну-другую больной протянет: если, конечно, тип со шрамом, или кто другой, не упокоит его раньше. Шесть трупов во внутреннем дворике трактира -- наглядное свидетельство, что ярмарка -- не самое безопасное место.

Провожая взглядом ковыляющего прочь стрелка, Ромига спросил Латиру:

-- Мудрый, мы с тобой успеем сходить, куда собирались?

-- Твоим быстрым путём или изнанкой сна. Ненадолго.

-- Тогда пошли.

-- Возвращайтесь не позже, чем тень Звериного мыса закроет трактир. В пещеру Совета нам лучше явиться вместе, -- окликнула вслед Вильяра.

-- Договорились, малая.

"Ты справишься тут одна?" "Да, идите!"

Вильяра стояла на северном склоне Звериной горы и выла в небо, прощалась с Мули. Слёзы снова ползли по щекам, схватываясь солёным, колючим льдом. Не то, чтобы колдунья успела хорошо узнать племянницу и привязаться к ней -- слишком мало времени вместе, слишком много забот. Но как же знахаркина дочь ненавидела чувствовать лекарское бессилие и хоронить родню, особенно -- младшую! Нет, знала, что такова участь мудрой: зимы и лета пролетят, не тронув её, все родственники станут младшими, даже уходящие в свой черёд глубокие старики. Только Мули могла бы жить ещё очень долго! Если... Нет, думать о том, что мститель Пурна оказал всем большую услугу -- значит, возводить напраслину на мёртвую. Единственное беззаконие Мули осталось в прошлом. Теперь уже навсегда!

Снег, взметённый колдовским вихрем, укрыл длинный свёрток из шкур и сплавился в ледяную глыбу. Ни один зверь не разроет раньше весны! Сказки, или нет, но пусть уходящий дух перестанет тосковать по телу прежде, чем оно станет пищей для другой жизни. Большего не способна сделать ни мудрая для воительницы, ни тётка для племянницы. Всё!

Изнанкой сна -- обратно к логову Латиры. Набить снегом злополучный котёл, вихрем влететь через колодец и втащить на верёвке груз. Взбодрить огонь в очаге... За привычной работой слёзы высохли, а мысли Вильяры, наоборот, потекли своим чередом. Немного успокоившись, мудрая послала зов двоюродной сестрице Нгуне, в дом у Синего фиорда. Новая глава дома обрадовалась, принялась делиться новостями, многословно и без малейшего напряжения, языком-то не все так шустро болтают. Слушая, как сёстры наводят порядок в бывшей беззаконной стае, Вильяра решила придержать пока печальную весть о Мули. Вежливо и внимательно выслушала Нгуну, потом начала расспрашивать сама. Мудрую интересовали облик, имена и происхождение всех, кто разбежался из дома у фиорда после смертельного поединка двух вожаков. Слишком поторопилась она тогда, не выспросила у Вильгрина, покуда был жив -- а теперь пусть хотя бы сестра про них расскажет. Нгуна не удивилась просьбе мудрой, назвала всех беглецов и описала приметы. Среди тридцати восьми, скрывшихся в снегах (троих, ускользнувших пока от гнева Вильяры) -- ни одного высокого, серого и синеглазого, со шрамом или без! Тогда Вильяра сама повторила слова Пурны и спросила, не знает ли Нгуна такого охотника? В долгом молчании собеседницы Вильяре померещился страх. Думала уже, вопрос останется без ответа, но Нгуна всё-таки сказала: "Его зовут Стурши, он иногда заходил к мудрым и брату, но живёт где-то на ярмарке. Очень сильный колдун, почти как посвящённый. Великий Безымянный любил брать его в круг, пока не приблизил к себе Мули, да и потом иногда... Кстати, как там Мули у вас поживает? Не слишком чудит?" Лгать или отмалчиваться на прямой вопрос Вильяра не стала. Вместе посокрушались над горемычной судьбою племянницы...

На полноценное исследование трупа времени не было, поэтому Ромига с Латирой сразу направились туда, где из живого арханина некто сделал этот самый труп. Бегло осматривая вонючий закуток за торговыми рядами (пройтись бы по ним спокойно и с лица!), Ромига поначалу усомнился, что найдёт здесь хоть что-то интересное.

-- Здесь лежало тело, так? Рядом некоторое время кто-то сидел на корточках. Перетаптывался, значит, сидел долго. Потом припал на правое колено и опёрся на левый кулак. Возможно, чтобы ударить правой рукой? -- нав проговаривал вслух всё, что наблюдал, и свои краткие выводы. -- Из такой позиции удобно бить, но можно и ворожить, да хоть за ухом чесать лежащего!

Мудрый Латира стоял при входе в закуток и на все Ромигины реплики пока согласно поддакивал.

-- Там, где некто опирался коленом, на подтаявший снег налипли шерстинки от штанов. Рыжие. Я такие штаны уже видел, и сидел их хозяин над нашим с Вильярой пленником примерно в той же позе. Жаль, мы с мудрой толком не рассмотрели, что он натоптал на тракте. Колдовской след "нашего" рыжего я здесь тоже чую и узнаю, но слабый: от присутствия, не ворожбы. Твой след сильнее, ты был тут позже и много колдовал... О, погоди, здесь ещё кто-то отметился!

Нав резко, высоко подпрыгнул и сдёрнул с верха снежной стены измочаленный обрывок шнура. Знакомого!

-- Смотри, Латира: этим я связал арханину локти. Опасался, что разорвёт, но не хотел затягивать на морозе -- оставлять его без рук. Для надёжности зачаровал шнурок и узел. Не сняв моего заклятия, ни порвать, ни выпутаться было нельзя. Сам пленник расколдовать вязку не мог, я принял меры. Это сделал другой, но при том не "наш" рыжий! Моих чар тут никто не знает, поэтому шнурок -- в клочья, это не важно. Третий здесь был, без сомнения! Сейчас посмотрю, не оставил ли он ещё чего.