Симбиоз (СИ)

Дальнейшие маневры приближают нас к тонированному стеклу, за которым мерцает разноцветными огнями вечерний город. Надо постараться, чтобы меня не прижали к стеклу, но все идет именно к этому. Отбиваю пытающуюся схватить меня руку и уворачиваюсь от другой. Вот ведь, блин, просекли тактику. Бить не пытаются, стараются схватить и заломать толпой. Интересно все же, зная, что всеми оболочками управляет одна Катерина, я думаю о них во множественном числе, как о самостоятельных личностях.

С замиранием сердца слежу, как одна из оболочек летит в стекло, отброшенная моим ударом в грудь. Учитывая, что все происходит в ускоренном режиме, удар должен быть колоссальным. Однако, вопреки моим опасениям, стекло выдерживает. А мое воображение уже рисовало вид снаружи, а именно, звон разбитого стекла и вылетающее в брызгах осколков тело.

И тут на меня навалились сзади. А нефиг было пялиться на стекло, оценивая его прочность. Одновременно с повисшим на моих плечах двое оставшихся ухватили меня за руки и принялись выкручивать их за спину. Напрягаю мышцы, сопротивляясь давлению, затем резко отпускаю правую, вбивая ребро ладони меж ног противника.

— Хэк, — слышу приглушенный возглас сзади, и правая рука оказывается свободна. Но снова попадает в захват, сползшей с моих плеч оболочки. Получаю чувствительный удар сзади под колено и, потеряв на некоторое время равновесие, позволяю завернуть руки за спину. Все, допрыгался кузнечик. Руки заламывают с такой силой, что я опускаюсь на колени и упираюсь лбом в грунт. Неужели и в самом деле все?! Где же этот чертов странник?!

Вместе с отчаянием наваливается невероятная усталость. Ускорение истощило ресурс моего тела так, что не справляется даже повышенная регенерация. Еще немного, и я выпаду из ускорения. И тогда скрутившие меня бойцы просто выломают мои руки из суставов, словно куриные крылышки из мягкой тушки-гриль.

— Ну что, Олежек? — склоняется вдруг к моему уху один из них. — Надеюсь, ты теперь понимаешь всю жалкость своего смертного существования? Удел смертных быть моими игрушками. А те игрушки, которые пытаются делать самостоятельные шаги, я просто ломаю. Ломаю, предварительно позабавившись!

Горячее дыхание шепчущего неприятно обжигает ухо. В нос шибает запах крепкого мужского пота. Пытаюсь отвернуть голову, но тут раздается какое-то гомосячье мурлыканье, и большой, слюнявый язык облизывает мою щеку, доходит до уха и пытается кончиком залезть в ушную раковину…

А-а-а-а, мля!!!

Меня чуть не выворачивает наизнанку от отвращения. В глазах темнеет. Напрягаю оставшиеся силы в попытке вырваться, но это лишь приводит к выпадению из скоростного режима. Чувствую, как начинают трещать суставы в выворачиваемых плечах.

И тут…

Не зря говорят: "сила есть, ума не надо". Пока мне удавалось действовать физически, мозг, следуя приведенной выше поговорке, не напрягался. И вот нахождение на грани уничтожения простимулировало его к активной деятельности. Мозг тут же вспомнил нарекание Катерины, которая, собственно, сейчас меня и уничтожала, о том, что я не пользуюсь данным мне даром. И я устремляюсь в сознания скрутивших меня бойцов. Естественно, там я сталкиваюсь с сущностью Катерины. И та опять не ожидает от практически поверженного и уничтоженного меня такого финта. Смотрю чужими глазами на свое жалкое, скрюченное тело, поставленное в нехорошую позу, и закипаю праведным негодованием. Не обращая внимания на растерявшуюся Катерину, отпускаю локти своего тела. Ощутив облегчение, тут же растягиваюсь на полу, продолжая действовать во вражеских оболочках. Покидаю тело того, кто лизал мне ухо, и резким ударом, природу которого не понимаю, вышибаю из другого бойца Катерину. Став полновластным хозяином боевой оболочки, вновь переключаюсь на физическую экзекуцию. Лизатель ушей отлетает в сторону от моего удара кулаком, раздробившего ему переносицу. Нет, я, конечно, понимаю, что это тело всего лишь инструмент, используемый Катериной, но… Но ничего не могу с собой поделать, а потому некоторое время пинаю его с остервенением.

От экзекуции меня отвлекает дикая боль в плечевых суставах. Это начинает отходить мое собственное тело. Черт, больно-то как. Жаль, что нельзя его покинуть, как любую другую оболочку. Или можно? Не, ну нафиг, оно мое, и оно мне нравится. Но все равно очень больно. Ладно, пусть пока полежит.

Стоя над своим телом, осматриваюсь в поисках других участников кордебалета. Заметив суету возле пруда, направляюсь туда. Одновременно, превозмогая боль в вывернутых суставах, переворачиваюсь собственным телом так, чтобы видеть, если кто будет приближаться.

На песке возле пруда валяется несколько тел. Одно висит поперек лавочки. Еще одно виднеется на дне пруда, его уже разглядывают любопытные рыбы. По движениям рыбьих плавников понимаю, что действую в обычном режиме, но перейти в ускоренный нет сил. По действиям остальных присутствующих видно, что и они находятся в обычном режиме. Значит, не одному мне трудно. Вот то-то же, а то сме-ертный, сме-ертный. Чего же сами-то сдулись, бессмертные, мля.

Окруженный четырьмя боевыми оболочками странник стоит, прижавшись к стволу одного из кленов. Его глаза наполовину прикрыты. По вздувшимся на лбу и висках венам видно, что он находится в неимоверном напряжении. Мда, все-таки не мешает иногда комбинировать свои ментальные способности с физическим воздействием. Вот, к примеру, если бы я вздумал тягаться на ментальном уровне с той оравой, что на меня наседала, разве я осилил бы их? Вряд ли. Мне и последних-то удалось уделать лишь благодаря фактору неожиданности. Да и то, что я сделал с лизателем ушей, никак не назовешь ментальной атакой. И что за слово такое "ментальный"? Откуда оно ко мне привязалось? Ведь я нифига не соображаю в его значении. Надо будет спросить у странника. Да, кстати, надо же ему помочь. Презрев всякие ментальные атаки, я тупо набрасываюсь со спины на одну из боевых оболочек и начинаю колошматить почем зря. Однако мои удары, не усиленные ускорением, не имеют сильного успеха. А потому, когда тело бычары разворачивается ко мне, пинаю его со всей дури между ног. Интересно, что при этом чувствует Катерина?

Наверное, моя помощь оказалась кстати, ибо сразу, один за другим, упали еще двое бойцов.

— Ты еще долго тут будешь дерево подпирать? — кричу страннику. — Ждешь, когда я за тебя всю работу сделаю?

Тот открывает глаза и удивленно смотрит на меня.

— Не надо. Эта оболочка уже под моим контролем, — поспешно говорит он, заметив, что я собираюсь надавать по мордасам последнему оставшемуся противнику. — Где твоя оболочка?

— Какая оболочка? — не сразу соображаю, что он имеет в виду.

И тут до меня доходит. Ёперный театр! Я же и забыл совсем, что лежу побитый где-то под окном. Закрыл глазки и пользуюсь чужим телом, как своим. Слава богу, что никто из врагов не нашел меня в таком состоянии. А боль в суставах уже прошла. Поднимаюсь и шевелю руками, ногами — все в порядке. Будто бы и не выкручивали меня словно мокрую простыню. Вот за такое быстрое восстановление я благодарен тому паразиту, что поселился во мне. Иду к страннику, разглядывая валяющиеся то тут, то там тела. Неужели это всё трупы?

— Мое тело при мне, — говорю, выйдя к пруду. — А этого можешь забрать себе. Мне сподручнее в собственной обол… кхым, в собственном теле.

— Заберу, — не отказывается странник и тихонечко вытесняет меня из захваченной мной у Катерины оболочки.

— Кстати, что с Катериной? Где она? — спрашиваю у него.

— Не знаю, — пожимает тот плечами. — Но я рад передышке. Еще немного, и она поглотила бы меня. Я уже чувствовал, как меня затягивает в нечто, как бы это объяснить. Короче, тебе, смертный, не понять. И я благодарен тебе, что ты подоспел вовремя. Удивлен, что тебе удалось отбить у Катерины эту оболочку, и признаюсь, что недооценивал тебя.

— Может, мы вернемся к вопросу, за решением которого сюда пришли? — прерываю его болтовню. — Или ты решил слинять из этого мира? Где твои помощники или оболочки?