Альдана Последняя королева эпохи

— Ты чего? — заволновалась колдунья. — Я тебя задела? Прости.

— Правильно сделала, что решила со мной поделиться. Я всё равно мало что понял. Кто может так же, как ты, рассуждать, а кому этого не дано… Знал бы, о чём речь — проговорился бы, все потом решат, что своё время на поиски самой верной идеи тратить не стоит — тогда идеи исчезнут вовсе, — преодолев что-то в себе, он посмотрел на Дашку.

— Глупости! Я не поэтому! — она испугалась, что не сможет переубедить его. — Я это предположение могу хоть при всей компании сказать, это ничего не изменит. Веришь!?

Клавьер закивал, как-то отстранённо пробормотав:

— Тогда объясни, что ты имела в виду, — и покраснел.

— Почти все в нашей компании уверены, что прорубить путь к истине можно только вместе. Так и есть, но каждый, в отличие от меня, думает, что команду первопроходцев может возглавить только он. Поэтому я могу позволить себе немного наглости, пользуясь их готовыми предположениями, — довольно закончила Дашка.

— Да уж, — Клавьер смог улыбнуться тоже, чем, не подозревая об этом, обрадовал подругу. — Кстати, меня кое-что озадачило, пока я сюда шёл. Если задам тебе этот же вопрос, постараешься ответить?

— Конечно! — Дашка заметила, что Клавьер перестал смущаться.

— Ты слышала, когда Томас признался в том, что подумал: кому-то удалось уничтожить источник зла, сделав то, что не удалось нам. Как считаешь, а если вправду так произойдёт, что будет с нашими друзьями? Это расстроит их? Мы же стремясь к цели, столько сил потратили, столько потерь перенесли, и вдруг окажется, что напрасно! Или они будут счастливы, раз воля их оказалась выполнена, пусть и чужими руками? — Клавьера, по всей видимости, этот вопрос сильно беспокоил, так как его будто прорвало: — Бруно лишился лучшего друга, Феликса. Он теперь чувствует себя одиноким среди нас. У Тины больше нет сестры, а ведь с ней она прошла через самые ужасные годы своей жизни — детство. Королевство освободится от зла, но зло вернётся, потому что так всегда происходит, а погибшие друзья — никогда. Получается, если в Альдане воцарятся свет и добро стараниями кого-то другого, им всем будет плохо?

— Как точно ты это подметил, — изумилась Дашка, ощущая, как все эти вопросы проникают и в неё.

— Что, думаешь, они в таком случае будут жестоко разочарованы?

— Я не об этом. Просто мысль очень умная: рвёмся ли мы к цели из принципа или же искренне хотим народу Альданы счастья?

— Спасибо…

Они помолчали чуть-чуть, и Дашка, повторяя про себя монолог Клавьера и обнаружив там кое-что, спросила:

— Почему ты не задумался над тем, что произойдёт со мной и с тобой? Говорил только обо всех остальных? Ты уверен в том, что почувствуешь, если возможность, натолкнувшая тебя на размышления, обратится в реальность, и знаешь, что буду испытывать я?

— Извини, но мне кажется, тебе тяжело будет осознавать, что сами мы не добились, чего хотели. Ты же всё ещё винишь себя в гибели семерых человек? Если их жертва окажется напрасной, то…

— Уже не виню.

— Правильно, — Клавьер встал и присел перед Дашкой, глядя на неё снизу вверх. — Эвилана ответит ещё и за то, что заставила тебя так терзаться. И забрала у тебя ребёнка.

Колдунья, державшая руки сложенными у живота, одну положила ближе к колену, и Клавьер накрыл её своей ладонью.

— Вставай, — велела Дашка, рассмеявшись.

Он выпрямился, но руку её не отпустил. Колдунья встала через секунду, но за эти мгновения поняла, что Клавьер лучше и красивее, чем она его раньше считала. Мягкие, немного женственные черты лица, очень густые русые волосы, недлинные, но вечно растрёпанные, серо-зелёные глаза — внешность вроде бы непримечательная, но почему-то притягивающая какой-то теплотой. Он был по-детски прост — черта характера, не совсем подходящая парню, но зато не боялся высказывать собственное мнение вопреки диктовке окружающих, был добр и при этом наивен в меру, а ещё…

— Пока у меня есть возможность говорить, я скажу: ты умён. Пожалуйста, прекращай твердить себе, что всё наоборот. Знания в разных областях бывают: Кларисса, Алина, Саша, Томас, Теона и я владеем тайнами магии, Бруно и Джессика — искусством тактики поединков и сражений, Тина — секретами природы, Николас — ответами на многие загадки жизни. А ты все человеческие странности хорошо видишь. Просто пока у тебя не было возможностей этого показать, а как подходящий момент настанет — ты ещё и умнее других будешь выглядеть, точно так же, как сейчас все выглядят умнее тебя.

— Спасибо. Ещё раз спасибо, — Клавьер немного склонил голову, замерев, точно предполагая, что Дашка ему ещё что-то скажет.

Но ответ её был без слов.

Время сожрало ещё одну неделю. В компании уже начинали волноваться, потому что нигде и ни у кого не находили ни намёка, ни подсказки, никаких тропинок к объяснению крайне странного явления, исчезновения магии в пещере. А та леди, что вызвала этот переполох, оставалась спокойна, хладнокровна.

Сегодня ей предстояло начало новой роли.

Магическое зеркало в гостиной её дворца снова сделалось картой Альданы, теперь на изображении Чёрные Гавани соединялись с дворцом возле столицы зелёными точками — «лишними» поселениями и стрелками от одного городка или деревушки к другому.

— Наверное, я могу тебя поздравить, — Виктор приблизился к Эвилане сзади, хотел обнять за плечи, но ведьма повернулась, вытянув вперёд руку:

— Благодарю.

— Когда ты… О, Ветры, мне даже страшно подумать о том, что ты собираешься сделать, — Виктора передёрнуло.

— Я запретила тебе так выражаться! — вспыхнула Эвилана. — Великие Ветры — воплощение того света, от которого глаза слезятся и перестают видеть красоту многих вещей. К тому же, и их можно обмануть. Тебе, к примеру, это удалось. Нет в них правды.

— Хорошо, будет по-твоему. Так когда начинаешь?

— Сейчас, — произнесла она одно-единственное, но прозвучавшее так жутко слово.

Меланси, Артея с Дмитрием и Арджея, которым госпожа приказала собраться здесь, подошли ближе, демонессы крепче сжали оружие — жезл и меч.

Эвилана перенесла всех к исчезнувшему выходу из пещеры. Там уже ждал Хидаар.

В этого монстра было вложено много сил, и собственной магии Эвиланы и Виктора, и чар источника зла. Энергия последнего была душой, разумом и кровью Хидаара. Сам источник практически иссяк. Всё зло его вобрал в себя монстр.

Оно превратилась в способность, из-за которой Хидаару нельзя было давать полную свободу: это порождение чёрной магии могло не просто уничтожать всё вокруг, оно заставляло что угодно исчезнуть бесследно, навечно растворяло его в пространстве. Разрушающая энергия вырывалась из Хидаара при дыхании, поэтому и магии в пещере совсем не осталось — монстр её уничтожил. Не было больше поселения риксов, населяющих его демонов, каменных стен, разделяющих залы пещеры, сталактитов и сталагмитов, рек и потоков лавы — одна пустота осталась и дворец воинственного племени, в котором несколько лет занималась магией Эвилана и скрывался Виктор. К зданию этому монстра не подпускали, но из окон дворца его обитатели могли наблюдать, как изменилось всё вокруг.

Вечером на площади Ирандии Скавейл было много народу, самого разного, от маленьких детей, которые собирались здесь, чтобы поглазеть на практикующихся в разнообразном колдовстве студентов находившейся напротив Академии Чёрной и Белой Магии, до старых мудрых колдунов. На огромном памятнике волшебнице, в честь которой была названа площадь, точнее, на её руках, сложенных на груди, сидела студенческая компания, телепортировавшая себя туда, с учебниками, которые держались на коленях открытыми только для видимости, на деле приятели развлекали друг друга шутками и делились впечатлениями ещё одного прошедшего дня. Прогуливались парочки, кто-то через площадь спешил домой, кто-то торопился в таверну поскорее опуститься за столик и опрокинуть в себя стакан чего-нибудь горячительного — благо таких заведений вокруг было немало.