Кузница Тьмы (ЛП)

Неуклюже собирая снаряжение, борясь с приступами неестественной слабости, она подняла глаза на Драконуса. Ощутив гнев: он все равно что ее изнасиловал. Она еще чувствовала касание мертвой руки на животе. Ферен оскалила зубы. - Забирайте же.

Ринт один сидел у костра. Ужин пригорел. Слишком мало воды в похлебке, слишком мало мужского внимания. Он не сомневался в том, что творится в темноте, и молился, чтобы слов оказалось достаточно - но сестра его женщина суровая, ее так просто не отвадишь. Драконус - лорд, но и он может обнаружить себя наедине с гадюкой. Мысль эта вызвала пронизавший кости страх.

"Навредишь ей - получишь войну. С Пограничными Мечами. Со мной. Я завалю тебя, Консорт, и в Бездну последствия!"

Он расслышал, как кричит Аратан, хотя не разобрал ни слова. Однако догадаться нетрудно. Хозяйский сынок вышел из себя, отброшенный от возмужания обратно в детство. Она так хотела. Но не сойдет. Драконус не слеп, что его намерения оказались искажены.

А вот со стороны развалин - не звука...

Через несколько мгновений Аратан показался из темноты, выйдя на свет костра. Увидел Ринта и замер. Гнев и стыд катились от него волнами, тело дрожало. На кратчайший миг взоры сплелись, затем сын Драконуса отвернулся.

Раскан появился сзади него, присел у котелка. Склонился, понюхал и скривился.

- Прости, сержант, - сказал Ринт. - Мало воды оказалось.

- Сойдет и так. - Раскан протянул руку за миской.

- Где они? - выкрикнул Аратан.

Ринт промолчал, а Раскан занялся наваливанием подгоревшего месива в миску.

- Ты не выиграл. Никто из вас. Она не боится отца, и я тоже.

"Слишком всё затянулось" . Ринт боролся с желанием встать, выхватить меч и отправиться на поиски. Сделай он так - Раскан воспротивится, проявляя власть, и дела пойдут худо. Двое ночных любовников способны развязать войну во всем королевстве. Они не станут глядеть дальше друг дружки, так всегда бывает.

- Аратан, - рявкнул он, когда юноша попытался покинуть круг света.

- К чему мне тебя слушать?

- Может, ни к чему. Но я гадаю, говорил ли тебе учитель насчет жертвенности? Отказе от желаний ради мира? Пробовал ли провести тебя от детства к взрослению? - Ринт пнул костер, послав к небу столп искр. - Мужчина понимает жертву. Знает, от чего нужно отказаться.

- Ты так потому, что у тебя нет женщины.

- Аратан, у меня есть жена. Она осталась в Райвене. Когда вернусь, найду сына - или дочку. Я припозднился, видишь ли, ведь я служу в Погран-Мечах, шли войны.

Кажется, слова возымели действие. Аратан стоял неподвижно, словно лишившись сил, потеряв волю.

- Зная заранее, - сказал Раскан, поднимая глаза от миски, - отослал бы тебя назад, найдя другого меча. Тебе нужно быть с ней, Ринт.

- Был у меня дядя, которого жена ткнула ножом в разгар родов. Слишком много нежничал и суетился.

- Убила?

- Нет, пришпилила заботливую руку к земле. - Он помедлил и добавил: - Говорят, он вытащил нож и вернулся гладить ей волосы. Но вскоре повивальные бабки его выволокли из комнаты. Так что все кончилось хорошо.

Раскан фыркнул.

Шаги возвестили о возвращении Ферен. Драконуса видно не было.

Сержант выпрямил спину. - Где лорд?

- Свершает приношения, - ответила Ферен. - Ринт, черт, ты всё сжег.

- Ну, да.

- Приношения? - удивился Раскан.

- Курган, - сказала она рассеянно, принимая миску.

Аратан стоял, не сводя с нее глаз, однако она никак не реагировала. Ринт понял: сестра уже рассталась с мальчишкой.

- Нет, - сказала Ферен в темноте. - Кончено.

Аратан отодвинулся, чувствуя себя потерявшимся. Слезы туманили глаза. Отец его правит всеми, а править значит - пользоваться. Всюду, куда не погляди, видно тяжелую руку отца. Она отталкивает, тащит, держит - где удар, там синяки и саднящие раны. Вот смысл власти.

Ему хотелось убежать. К утру он исчез бы... Но Ринт его выследит. К тому же от иных событий не сбежать.

Он прошел к вещам, подобрал гирьки, лежавшие в ящичке в совершенной последовательности. Одну за другой выбросил в ночь.

В дне пути к западу от Абары Делак Гриззин Фарл сидел около костерка, который разжег ради пойманного днем зайца. Настоящие охотники пользуются пращой или стрелами. Возможно, даже копьями - такими, каких у него много. Но Гриззин Фарл не был охотником. Он загнал животное. Довел до паники и подчинения. Но даже потом, держа трепетное создание на коленях, он потратил немало времени, поглаживая мягкую шерстку, изгоняя страхи, и поморщился, сворачивая шею.

Смерть - ужасная сила. Приносящему страдания никогда не отмыться. Он видел у охотников и скотоводов неоспоримую холодность духа, умение представить нужду как добродетель. Горе не касается душ, когда они забивают живые существа, ходящие на двух ногах или четырех, наделенные крыльями или скользящие в потоках воды. Нужда - сама по себе ответ. Нужно есть, нужно кормить, и смерть становится разменной монетой.

Эта истина ему не нравилась; той ночью, разгрызая мелкие косточки, он ощущал свое прозвание - Защитник - как пустую насмешку.

Утром он заметил двоих погран-мечей: они отвезли наставника Сагандера на север - наверное, в Абару Делак - и теперь торопились нагнать своих. Если они, в свою очередь, заметили Азатеная, то прожевали и выплюнули любопытство. Умы многих замкнуты, сосредоточены на одном и узки в интересах. Они живут, не чувствуя чудес. Однажды, вообразил он, все места всех стран будут заполнены такими мужчинами и женщинами, и каждый станет деловито отцеживать краски из мира. Ну, он не намеревается до такого дожить. Горе царству, в котором смелый смех встречают недовольными гримасами и сердитым возмущением! Серьезный народ не устает вести войну против радости и наслаждения, он и неутомим, и безжалостен. Пролагая путь жизни, Гриззин стоит против них, и в упорстве видит величайшую заслугу. Поистине защитник!

Мысль эта вызвала тихий взрыв смеха.

Увы, заяц не увидел повода присоединиться к веселью.

Едва сумерки сгустились в ночь, он увидел идущую с востока одинокую фигуру. Говорят, что случайность не предугадаешь, однако грядущая встреча вовсе не случайна, и он решил держаться настороже. Далеко на западе королева Тел Акаев забеспокоилась в вечной дреме, и нрав ее оставался скверным, несмотря на все усилия успокоения.

Старики так не любят молодых, и на пределе обоих состояний нелюбовь превращается в истинное отвращение. Глядите, как мерзки новорожденные; смотрите, как убого дряхлое старичье. Полные отвращения взоры вполне заслужены обеими сторонами.

Теперь же с востока - тяжкие шаги все ближе - идет старый друг, всегда готовый поклониться ребенку. Остается лишь удивленно моргать, видя, как сбалансированы противоположности.

- Много о чем есть подумать, - сказал он громко, чтобы приближающийся слышал. - Но эль кончился. Никогда не умел рассчитать рацион, позор мне.

- Одними словами, Гриззин Фарл, ты можешь заполнить фляги.

- Увы, мой отвар не бывает сладким. Присоединяйся, старый друг. Ночью я вырву у тебя тысячу признаний, пока не закиваю, опьяненный мудростью. Если не твоей, то своей.

Гость не уступал ему статью и толщиной. Плащ из серебристого меха развевался на плечах, мерцая в свете звезд. - Я пришел из места тревог и зловещих намерений.

- А уходя, ты случайно не прихватил с собой винный погреб?

- Тисте знают толк в вине, верно. Значит, имело смысл так далеко нести подарок. - Тут он вынул из мешка глазурованный кувшин.

Гриззин Фарл улыбнулся. - Каладан Бруд, я поцеловал бы тебя, будь я слеп и впади в чуть большее отчаяние.

- Придержи сантименты, пока не напьешься всласть. Но не со мной.

- С кем же?

- Как? С женой. Вино предназначалось ей.

- Похититель ее сердца! Так и знал - тебе нельзя было доверять! Вялая благосклонность... теперь ясно вспоминаю - от нее несло духом винодельни. Понятное дело, ты нашел тайный ход к постели!