Всадники Ветра (СИ)

Воины Красной страны напали с востока от лагеря принца, тесня людей Королевства Дейстроу к занятому, но оставленному позади, Строкту. Они не желали подпускать врагов к Пэопэлу. Я закричала в своем теле, но поспешно вернула себя в волчье сознание. На Силенса бросился загорелый, без передних зубов мужчина наперевес с огромным двуручным мечом.

Отвратительный скрежет металла о металл судорогой отозвался в моем напряженном от переживаний теле. Налитые кровью глаза впились в лицо моего принца, волк застыл перед прыжком, ну, а Силенс смело встретил своего врага. Он зарычал, как зверь, и бросился на эту кучу мяса. Первый удар не достиг своей цели, зато второй лаконично прошелся по уху, отсекая нежную плоть. Здоровяк заревел, но продолжал замахиваться своим мечом, казалось, кровь, заливающая его квадратное лицо, нисколько ему не мешает. Обнажив широкие лошадиные зубы, он кидал свой меч вперед, словно совершенно не умел им пользоваться. Силенс кружил вокруг него, отыскивая слабое место. Соленый запах крови, не такой грубый, как у здоровяка, дал мне знать, что принца тоже задели, но как я успела пропустить этот момент? Силенс бросился вперед, коленом выбил из рук внушительный меч, и сделал широкий замах топором. Он склонился над визжащим умирающим здоровяком, грустно покачал головой и опять бросился в битву.

Я не знаю, как описать все то, что я ощущала, когда смотрела на бой глазами волка. Всю мою душу растерзали на куски, каждый норовил отхватить кусочек побольше и утащить в свою норку. Мои глаза слезились, я цеплялась за шерсть своего волка, но не могла прекратить это, не могла заставить себя разорвать контакт и не видеть Силенса. Но ужас, который я испытывала, он неописуем. Как цвет неба можно увидеть, так только на поле боя ощутить этот страх.

То самое, что могло бы напугать любого, заставляло принца бросаться в самую гущу сражающихся людей. Мне невыносимо было видеть искаженные болью лица, даже неважно кому они принадлежали — людям Красной страны или Королевства Дейстроу. Та искренняя и чистая мука выражалась в них в последний момент жизни, когда смерть уже хватала их в свои объятия. Глаза меркли. Из объятых яростью красных угольков они превращались в безликие омуты мольбы и отчаянья. Каждый, каждый молил о пощаде, но чаще всего никто ее не получал. Лишь единицы спешно уносились из-под града колющих и рубящих мечей в палатку целительницы. Не думаю, что та поспевала оказать помощь каждому, но ее стремление просачивалось сквозь расстояние, и я бросала все свои возможности магии, дабы дать ей силы. Ведь Силенс в них не нуждался. Ему помогали волки.

Он сам превратился в зверя, но не утратил своей души и сердца, как это сделали его враги. Та праведная правота, что несло лезвие его топора, словно луч света прорезала всю смазанную кровавую картину. Среди воинов Красной страны не отыскивались храбрецы, какие с воплями воодушевления бросались из наших рядов. Среди могучих плеч настоящих бездушных воинов все чаще и чаще появлялись трусы, беспечно сбегавшие из-под натиска стражи принца. Я ошарашено глядела на сражающегося Бииблэка, и если бы могла говорить в тот момент, то наверняка бы потеряла бы дар речи. Чернохвостый воин раскидывал своих противников, как щуплых котят разбрасывает озверевший тигр. Загорелое лицо, покрытое темной, запекшейся кровью, представляло собой искаженную бешенством маску настоящего демона. Не в силах отвести взгляд от его лица, я с каждой минутой все глубже погружалась в трясину, объяснение которой кроилось под толстым слоем запеченной корки. Бииблэк обладал магией. И теперь она бушевала, как расшалившееся море во время нескладной бури. Она приводила воинов Красной страны в смятение, когда те приближались к капитану стражи. Озадаченно вертя головами, они пытались отыскать источник своего замешательства, но натыкались лишь на меч Бииблэка, рубившего их в ожесточении свихнувшегося мясника. Но под его лезвием гибли вовсе не свиньи. В предсмертных судорогах корчились твари пострашнее. Я поняла их суть, когда ощущала чутким носом волка запах гнилой крови и видела последние моменты жизни этих жалких существ.

У меня сложилось впечатление, что из них выжгли все хорошее. У них нет даже понятие о семье, им неведом страх за чужие жизни, они просто-напросто не понимают, что такое доброта и ощущение души и сердца в груди. Это были не мыслящие и жестокие убийцы, целью которых была и будет оставаться до последнего издыхания смерть. Лицо их не разглаживалось после милосердия Сестры Жизни, они не становились похожи на лучший свой период существования. Прежняя злоба искажала губы и морщила нос. Как и раньше, они отталкивали от себя, внушали отвращение и ужас. Если на умерших солдат Королевства Дейстроу я смотрела с благоговением, жалея и лелея их бессмысленно отданные войне души, то к мертвым Красной страны я не испытывала ничего.

Страх стал владеть мною. И кровь льющаяся на поле чуть ли не рекой не была тому причиной. Те люди, что бросались на принца, не отдавали себе отчета в том, что они делают. Это уже не люди. Далеко не люди. Неужели никто не может этого заметить? Но вряд ли в пылу сражения такое возможно. От моих мыслей и созерцания грубо двигающегося Силенса отвлекло неожиданное ощущение.

На шерсть капала кровь. Загривок вздыбился от возмущения, а губа поползла вверх, обнажая белоснежные и смертоносные клыки. Я обернулся. Массивный человек смотрел на меня пустыми глазами и беззубо улыбался кровавой улыбкой. С губ капала кровь, которая и попала на ость. В руках человек держал нечто острое и опасно серебрящееся. «Неотвергнутая» назвала это «меч» про себя, я уже слышал это странное человеческое название. Я успел упустить битву, и она отодвинулась южнее, так что взгляд странного человека был совершенно точно обращен на меня. В жадной ухмылке он поднял руку и замахнулся. Я успел отскочить, напружинив лапы, и оказался от него немного левее, все еще ощущая порыв ветра, который обжег мой бок, когда блестящий меч скользнул по пустоте. Теперь я зарычал, предупреждая врага об опасности. Но человек не дрогнул, упрямо тараща свои заплывшие жиром глазки, которые напоминали маленькие камешки с берега темной реки. Еще один злобный рык не остановил его, когда мужчина сделал широкий шаг мне навстречу. Припав животом к земле, чувствуя, как мех на нем пропитывается кровью из лужи, я ощетинился, осознавая, что так этого врага не остановишь. Как только воин опять поднял надо мной меч, я скользнул между ног, пользуясь преимуществом меньшего, чем у него, роста, одновременно прихватив лодыжку жестким укусом. Но удерживать его у меня бы не хватило сил, поэтому прокусив кожу, я поспешно метнулся за кусты. С дикими нечеловеческими воплями мужчина помчался за мной, и я припустил. Неприятный вкус человеческой крови обмывал мои десны, отчаянно захотелось остановиться и потереться языком о траву, но мой упорный бег продолжался. Тяжелые, громкие звуки оповещали о том, что враг поспевает за мной, к тому же я никак не мог ускориться, потому что постоянно натыкался на дурно пахнущие тела. Огненная вспышка на спине сказала мне, что враг близко. Слишком близко.

Стараясь не обращать внимания на липкую жидкость, которая хлынула из раны, я упорно переставлял лапы в поисках более удобного пути, но теперь я натыкался не только на трупы, но и на разбросанное повсюду оружие. Наконечник стрелы, сказала «неотвергнутая», болезненно впился в чувствительную подушечку, я тонко заскулил, но продолжал петлять, стремясь оторваться от обезумевшего врага.

Но мужчина с настойчивостью озверевшего охотника загонял меня в тупик. Я оказался зажат между ним и огромным валуном, по сторонам которого разместились палатки со стонущими больными. Широкоплечий мужчина не обращал на них никакого внимания, все оно было устремлено только на меня, словно я причинил ему самую ужасную боль на свете. Потом его инстинкты стали мне ясны. Я укусил его. Теперь только моя смерть смоет нанесенное ему оскорбление. Несмотря на то, что он был человеком, рассуждал мужчина по-волчьи. Я зарычал и изготовился к длинному прыжку, прижав хвост к земле. Враг счел это проявлением трусости и сделал еще несколько шагов, сокращая между нами расстояние. Когда до человека оставалось два кроличьих прыжка, я еще раз его предупредил. Но рык получился каким-то смазанным из-за нанесенной раны, никто не счел это предсмертным предостережением.