Рута (СИ)

И вот, в эту обычную в преддверии праздника, картину вошел совершенно не типичный персонаж. Мертвенно бледный герцог, облаченный в бордовый бархат и воздушное жабо, крался вдоль стены зала, озираясь и трясясь от страха. Хотя это было абсолютно лишним, все настолько были заняты, что ни кто не обращал на него ни малейшего внимания. Поэт, скорее всего, тоже бы ни чего не заметил, но его блуждающий взгляд случайно встретился с испуганными глазами герцога. Герцог, как-то весь сжался, потом отвернулся, выпрямился и гордо продефилировал в кухню. Лютик отметил для себя, что герцог явно не себе, и тут же вернулся к своим прежним мыслям.

Через час с небольшим, когда поэт, отвернувшись к стене, что-то тихо напевал себе под нос, герцог вышел из кухни в сопровождении светловолосой дамы в васильковом платье. Бледность и озабоченность еще больше покрывали его лицо. Он глазами указал даме на Лютика, после чего они вместе вышли в коридор.

— Какой же ты Дреас, паникер. Это просто поэт, пустозвон! И какое ему дело, куда и как шел хозяин замка? Если ты, конечно, не полз вдоль зала на брюхе?

— Нет, не полз, можешь себе представить, — гордо и зло ответил герцог, — но опасался. До сих пор не понимаю, как я дал себя втянуть в это дело?

— Так же, как и я семнадцать лет назад, когда связалась с тобой!

Комната была хорошо освещена, свет падал из огромного окна с раздвинутыми тяжелыми бархатными портьерами. Стены, обтянутые красным шелком, украшенным причудливыми вензелями, хранили множество портретов мужчин и женщин, пышно разодетых в одежды гербовых цветов. Все они равнодушно и безучастно взирали на нервно шагающую от стены к стене графиню Фристину. В свои сорок с небольшим она полностью утратила прежнюю красоту, и теперь ее лицо напоминало крысиную мордочку и всегда имело брезгливое выражение. Это полностью подтверждало теорию известной ученой Арбаты, о том, что к сорока годам каждый получает такое лицо, какое заслуживает.

Графиня была крайне раздражена и взволнована, она нервно теребила в руках кружевной платок и сопела не хуже загнанного лося.

— Я не понимаю Рута, как вы снова умудрились его упустить? — обратилась она к сидящей в высоком кресле молодой женщине, срывающимся визгливым голосом. — Уже столько времени вы охотитесь на него, и третий раз он от вас ускользает! Я начинаю сильно сомневаться в ваших способностях, дорогуша!

Сидящая в кресле женщина посмотрела на нее усталым взглядом больших, темно-карих глаз, обрамленных длинными черными загнутыми вверх ресницами, кончиками достающими до красиво изогнутых бровей. Ее густые волосы, заплетенные в тугую толстую косу, уложенную пучком на затылке, были цвета темного шоколада, и только небольшая свисающая растянутой спиралькой прядь с правой стороны, имела молочно белый цвет. Одетая в коричневую кожу расшитую, по последней моде, белыми узорами и высокие черные эльфьи сапоги с множеством застежек, она казалась очень тоненькой и хрупкой, но это было большое заблуждение.

Ни кто не знал, кто она такая и откуда появилась, сразу же после войны. На свете почти уже совсем не осталось ведьмаков, очень многие из них героически погибли в боях с империей. Всевозможные твари, начавшие, уже было совсем исчезать, во время войны расплодились, отъевшись трупами и легкой добычей, состоящей из потерявшихся детей, женщин и раненых солдат. Люди пытались сами противостоять чудовищам, собирались в группы вооружались рогатинами и вилами, выслеживали и убивали монстра, иногда ценой не одного десятка жизней.

И тут появилась она, возникла из ниоткуда и сразу же завоевала огромную славу. Молва моментально разнесла о ней слухи по всем городам и весям, все сразу захотели заполучить именно ее для решения проблем с донимавшим их чудовищем, потому что помимо ее мастерства, молва восхваляла и необыкновенную красоту молодой ведьмачки. Многие знатные одинокие господа готовы были ждать своей очереди месяцами, лишь бы только иметь возможность попытать счастья на любовном поприще с Рутой по прозвищу Белая Прядь.

— Вы удивляете меня графиня, — устало ответила Рута, накручивая на палец свою знаменитую прядь, — вместо извинений, вы обвиняете меня! Я, конечно, понимаю, что лучший способ защиты это нападение, но надо же иметь совесть! Уже трое суток я не сплю, гоняясь за этой тварью и вот, когда ловушка должна была захлопнуться, вы все портите. Мы же договаривались, что вы не станете напиваться, как в прошлый мой визит, пока идет охота! Почему вы не написали и не отправили письмо?

— Я… я… ну, ладно! — начала графиня изменившимся тоном. — Я совсем немного перебрала. Видите ли, я так волновалась…

— Закроем эту тему и не будем повторять ошибки — вы свои, а я свои.

Графиня тяжело вздохнула, опустила глаза, что бы скрыть вспыхнувшую в них злобу и подошла к окну.

— Послушайте, Фристина! — попросила Рута, когда та закончила барабанить пальцами по подоконнику. — Не могли бы вы охарактеризовать всех членов семьи герцога Флокс? И расскажите все, что вы знаете про чародейку Наиру.

— Хм…Дреас полный идиот. Сопляк Арден мнит себя рыцарем «без страха и упрека». Ливида хитрая, но не умная, голова у нее забита тряпками и драгоценностями, а Инептина точная копия своей мамаши. Да еще она жадная до одурения, — графиню аж передернуло, а руки затряслись, — эта мымра Ливидка, герцогиня, будь она неладна! Что ей попало в руки, отнять можно только вместе с руками, не иначе!

Что же касается Наиры, то у нас с ней с первой же встречи взаимная неприязнь. Она была подругой покойной герцогини-матери, они вдвоем изводили меня своими придирками, естественно, когда герцогини не стало я выставила ее за дверь. Старая ведьма кричала, что я пожалею об этом, а я швырнула в нее какой-то штуковиной, похожей на свисток, которую она обронила выходя.

Графиня мерзко захихикала, погрузившись в приятные воспоминания. Затем вдруг скуксилась и захлюпала носом:

— Если б я знала, что эта штука вызывает чудовище…а если бы чудовище знало, что я видела его, когда оно пришло за моим отцом… А вдруг, вы как другие ваши предшественники бросите это дело?

— Завтра снова начну охоту, а сегодня хотелось бы принять ванну и поспать, — вставая и потягиваясь, как кошка, произнесла Белая Прядь, игнорируя пьяную истерику графини.

Фристина окинув ее завистливым взглядом, позвонила в колокольчик и отдала соответствующие распоряжения вбежавшей служанке. Изобразив на прощанье, на своем лице, какое-то подобие улыбки поспешила запереть за вышедшими женщинами дверь. Торопливо подошла к столу, налив полный бокал вина и жадно выпив, принялась мысленно ругать: герцога, герцогиню, ведьмачку, служанку и весь поганый окружающий ее мир.

Пахнущая мятой теплая вода, нежно ласкала усталое тело. Глаза слипались и в голове возникали картинки воспоминаний:

Вот она, еще маленькая девочка, бежит по весеннему саду на встречу матери. Мать стоит и протягивает ей руки, красивые длинные волосы развеваются на ветру темно-русым облаком. Она улыбается.

Вот отец первый раз дает ей в руки настоящий меч. Он кажется тяжелым, но ослепительно красивым. Оголовок выполнен в форме головы рычащего льва, серебряный клинок покрыт рунами. Солнце играет на клинке и отражается в глазах отца, странных глазах со зрачками кошки.

А вот во двор въезжает телега, на ней лежит отец из его груди торчит стрела. Она подбегает не чувствуя ног под собой и бросается к нему.

— Рута, девочка моя! — отец гладит ее по голове слабеющей рукой. — Ты скоро останешься совсем одна. Обещай мне постараться выполнить то, что тебе предначертано. Обещай, что только во благо и в служение добру, ты используешь свою особенность, свои знания и мой меч. Не верь тем, кто называет тебя ошибкой природы, ты не ошибка, а самая большая удача. Ты самая лучшая на свете дочь и я умираю счастливым, потому что знаю…

Он не успевает закончить фразу, кровь вырывается у него из горла, заливает грудь, голова безжизненно падает на солому. Она рыдая целует его руку и кричит: