Корпорация цветов

У всех родственников и друзей, которые на первых порах пытались меня поддержать, оказались срочные дела, и всё, что они могли, это спешно сказать по телефону какую-нибудь банальную пошлость вроде "всё будет хорошо". Моя двоюродная сестра, единственный человек, который согласился бы мне помочь по собственному желанию, сама мучалась с больным четырёхлетним сыном, с мужем отношения у неё были сложные, а потому ни о какой помощи с моей дочкой не могло быть и речи. Хорошо, что у меня были отложены кой-какие сбережения, плюс пригодились все те покупки, которые делала моя жена во время беременности. Я что-то распродал по дешевке, что-то обменял и сумел выкрутиться. С Настей согласилась сидеть женщина, у которой самой было двое детей, брала она немного, но всё равно я работал как проклятый. Квартира моя напоминала сумасшедший дом, кричала Настя, по комнатам носились отпрыски няни Елены Анатольевны, всюду валялись игрушки, книги, одежда. Когда я пытался сказать няне, что неплохо было бы убирать за своими детьми, мне было заявлено, что она нанималась как няня, а если я хочу получить ещё и домработницу, мне надо будет доплачивать двойную сумму. Таких денег на тот момент у меня не было, поэтому на первых порах пришлось смириться с грязью и бардаком. Потом я пошел на повышение, зарплату мне, с учетом положения отца-одиночки, повысили, и я мог уже нанять няню без детей, вполне вменяемую и аккуратную женщину. Моя жизнь начала более-менее стабилизироваться, приходить в нормальную колею. Когда Настя немного подросла, я отдал её на пятидневку, свободного времени стало немного больше, но я по-прежнему отдавал всего себя работе. Порой я ловил на себе заинтересованные женские взгляды, но всегда оставался глух. Для меня жизнь была сосредоточена только вокруг своей работы. Даже моя дочь не вызывала у меня таких чувств, как работа, работа и ещё раз работа.

Только когда Настя пошла в школу, я сумел спокойно вздохнуть. К тому времени я уже возглавлял компанию, куда десять лет назад пришел скромным курьером, и на моих плечах были в основном организационные обязанности. Несколько дней в месяц для меня были настоящим адом, кроме того каждые полгода я хватался за голову и просиживал целые ночи с бухгалтерами, разбирая документы. А так я был относительно свободен и мог быть дома уже в седьмом часу. Школа была рядом с домом, не надо даже переходить дорогу, так что Настя приходила сама, разогревала обед и садилась за уроки. Она всегда была самостоятельной девочкой, так что я был за неё спокоен. Иногда она даже готовила нам двоим ужин, однако её кулинарная фантазия была настолько бурной, что приготовленное блюдо чаще всего сразу летело в мусорное ведро, а мы с ней шли ужинать в ближайшее кафе. Уже много позже я раскусил, что Насте просто не по вкусу моя стряпня, а потому она ищет любой предлог, чтобы перекусить вне дома. Впрочем, потом моя дочь сообразила, что совершенно необязательно готовить какие-то виртуозные супы, и папа вполне может довольствоваться бутербродом. Конечно, это не самая лучшая еда для ребёнка, однако я помнил, как в детстве изводила меня мать, уговаривая съесть ещё ложечку безвкусной овсяной каши, поэтому не особо следил за тем, чтобы Настя питалась только полезными вещами. Я успокаивал себя тем, что кашу она и так ест на завтрак, а в школе обедает вполне цивилизованной едой.

Когда Настя была в третьем классе, к нам в контору пришла молодая женщина, которая сразу привлекла моё внимание. Первым, что я заметил, когда мне представили кандидатку на вакансию бухгалтера, был тёмно-красный свитер, сидящий так плотно, что через него явственно проступали очертания белья. Женщину звали Валерия, внешне она мне не понравилась чрезвычайно, однако её профессиональные навыки были хороши, послужной список солиден, а потому после небольшого собеседования я взял её к себе. Она красила волосы в рыжеватый цвет, носила узенькие очки в металлической оправе, а выражение лица всегда была такое, как будто Валерия постоянно испытывала чувство невероятной брезгливости. Кроме того, новая бухгалтер душилась какими-то чрезвычайно приторными духами, и поначалу именно из-за этого мне было трудно находиться с ней в одной комнате. Но вскоре я обнаружил, что у Валерии недюжинный талант рассказывать самые невероятные истории и отличное чувство юмора. Так что я, сам не замечая как, зачастил в бухгалтерию. По первости я придумывал для самого себя самые разнообразные предлоги, а потом махнул рукой и приходил просто так. Валерия угощала меня яблочным пирогом собственного изготовления, коллеги перешептывались и украдкой бросали на меня косые взгляды, а я хохотал от всей души, слушая очередную байку.

На вечере, посвященном восьмому марта я, пожалуй, был единственным мужчиной, который не напился до невменяемого состояния, однако я выпил достаточно, чтобы набраться храбрости и поближе познакомиться с Валерией. Казалось, она не возражала против моих настойчивых ухаживаний. Я попробовал её губы на вкус, прикоснулся к талии, туго перетянутой широким поясом. Дальше зайти мне не удалось, но, кажется, поцелуй понравился нам обоим, потому как на следующий день в обеденный перерыв Валерия пришла ко мне сама, обвила шею руками и поцеловала последовательно в лоб, в подбородок и ухо. Почему-то у неё это получилось забавно и мы оба расхохотались. Я снял с неё очки, взял её лицо в свои ладони и долго смотрел в её смеющиеся глаза, удивляясь, как я с самого начала не разглядел, насколько она красива. Потом последовал поцелуй, к сожалению, непоправимо короткий, потому что в дверь постучали и следующий час мне пришлось общаться с парочкой взбешенных клиентов, не потрудившихся прочитать договор.

С Валерией мы смогли встретиться только на следующий день, да и то мельком, успев только быстро кивнуть друг другу. Неделя выдалась тяжелой, я бесился, требуя от подчиненных собранности, курьеры носились, сломя голову, у бухгалтеров не было ни единой свободной минутки, они и без того заканчивали работать в районе девяти часов. В пятницу я поймал Валерию в коридоре и, не теряя времени даром, пригласил её сходит завтра со мной пообедать. К моему удивлению, она отказалась от ужина в ресторане, зато сама предложила просто прогуляться по Парку Победы. Мы договорились встретиться завтра в двенадцать дня. На следующий день с утра я отвёз Настю к двоюродной сестре, которые давно приглашала нас в гости, вернулся домой, оделся более-менее прилично и поехал на встречу. Я запарковал машину на проспекте Гагарина, а сам помчался к метро за цветами. Розы показались мне слишком официозными, поэтому я взял целую охапку разноцветных хризантем — рыжих, розовых, красных. С Валерией мы договорились встретиться на выходе из метро, и битых полчаса я простоял там с пышным букетом, отчего-то отчаянно смущаясь. Мне вдруг показалось нелепым дарить цветы на первом свидании, да и само свидание почему-то казалось фарсом. Но когда появилась Валерия, все мои сомнения улетучились без следа, потому что первое, что я от неё услышал, были слова "Привет, начальник! Значит, слушай сюда. Возвращается муж из командировки…".

Следующие два часа мы гуляли по парку, причем к концу второго часа я уже стал серьёзно опасаться, не случится ли у меня грыжа от непрерывного хохота. Потом мы немного посидели в кафе со странным названием "Мыши", ещё немного прошлись по городу и разошлись по домам. Проводить себя Валерия не позволила, на прощание я получил только быстрый поцелуй.

Дальнейшие события легко предугадать. Мы встречались, целовались, спали друг с другом, безо всяких обязательств с чьей-либо стороны. В самом начале наших отношений я делал робкие попытки перейти к чему-то более серьёзному, но каждый раз Валерия горячо возражала. Я не смог даже познакомить её с дочерью, хотя Настя очень хотела познакомиться с тётей, о которой столько рассказывал драгоценный родитель.

Последняя наша встреча с Валерией произошла там же, где и наше первое свидание. Настя, которую я по случаю летней простуды забрал с дачи, снова была у моей сестры, которая лечила её чаем с шиповником и слоёными пирожками. Моя дочь обожала свою тётю и была, кажется, немного влюблена в её сына, двенадцатилетнего школьника, который казался ей совсем взрослым. Каждый раз, когда я отвозил её к ним, дочь бесилась с самого утра, надевала самые невероятные наряды и подолгу вертелась перед зеркалом.