Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры (СИ)

– Как тебя зовут?

Фатира достала баклажку с лимонной водой, налила чашку и подала гостье.

– Змейка не разговаривает. Немая, – Инэгхи уже застегнула нагрудный пояс, взяла пиалу. – Но все понимает и слушает внимательно. Я позвала за собой и она пошла.

– У тебя есть дом?

Девушка отрицательно помотала головой.

– Ты умеешь писать? – зеленоглазая не сдавалась. – Сможешь начертать свое имя?

Чужачка показала на губы. Фатира прелестно улыбнулась:

– Ты покажешь, а я произнесу? Замечательно.

Рот немой широко раскрылся, гортань опустилась. Затем язык ударил в небо и губы расплылись в широкой улыбке. Зеленоглазая увлеченно замахала рукой:

– Э-э-э… Эди? Айна? Энди? Не понимаю!

– Да что тут неясного! Этрин?

Темноволосая указала на Линну и обрадованно закивала. Инэгхи с изумлением уставилась на торбку – та уже вышла из шпагата и тянулась ладонями к пальцам ног:

– Как ты угадала?

– Что здесь угадывать? – смуглокожая обхватила ладонями пятки. – В моем народе часто появлялись жрецы немого бога из Бангхилла. Маги, давшие обет молчания. Они называли себя «Этриндожи» – безмолвная душа. Мы недалеко от этих мест.

– То есть немой для них – человек, которого коснулся этот безмолвный бог? – аггша с хрустом потянулась, завела руки за спину, разминая затекшие мышцы. – Понятно, как ты догадалась.

Линна подняла голову, в черных глазах играли озорные светляки:

– А может, я просто хорошо читаю по губам?

Фатира торопливо перебила:

– Инэгхи, лучше представь нас и расскажи, чем Этрин будет здесь заниматься.

Зеленокожая кивнула.

Женщины настолько увлеклись беседой, что Додену пришлось ударить в гонг, дабы обратить на себя внимание. Перебрасывающая Огонь с укором посмотрела на циркача:

– Ты же должен готовить ужин, «сынок». Почему не послал Павола или Мимаха?

Усач осклабился – ничему его не научила утренняя порка, участливо поклонился:

– Мимах старик, Павол – философ. Только я, окажись вы случаем раздетыми, могу во всей полноте оценить прелесть обнаженных женских тел. А если вдруг пригласите пооргийничать? Я, чай, не секач и не беляк.

– Конечно, – Инэгхи понимающе, с уважением закивала. – Кабан помощнее будет, а заяц посноровистее. Да и про «прелесть обнаженных женских тел», наверное, Павол подсказал.

На окруженной обозами и шатрами полянке разложили трапезу. Расстеленная скатерть заложена чанами с перловой кашей и зажаренными маслятами, кастрюлями с помидорами и апельсинами, отдельно лежали веточки укропа, кинзы и гвоздики, пузатый бочонок доверху залит терпким зеленым настоем.

Кабан с зайцем получились на славу. Зажаристая корка лопалась и истекала ароматным, одуряющим сознание, соком – так, что поднос доверху наполнился жирной мутной влагой. Циркачи отщипывали от хлебного каравая небольшие мякиши и макали в соус.

Одар и здесь ввел свои каноны. Наедаться за раз не позволялось. Ели в шесть-восемь заходов, по малу. Трапеза перемежалась представлениями, выступлениями, решались важные вопросы, репетировались номера. Сначала съедалось горячее и свежее, затем остальное.

– Покажите-ка нам новую змейку! – Одар возлежал на большой цветастой подушке, пережевывая мясо и закусывая луковицей.

Этрин встала, братья-азотяне достали свирель, цитру и бонг.

– Красивая! – одобрительно кивнул фокусник. – И необычная. Такая кожа делает тебя похожей на змеиную королеву.

Фатира и Линна подошли к девушке. Линна задорно поклонилась:

– Мы еще не учили ее движениям. Пусть она понаблюдает за нашим танцем?

Одар пошевелил пальцами, мягко улыбнулся:

– Поучите сейчас. Ваш танец мы уже видели, а вот её возможности ещё не оценили.

– Хорошо, – Фатира опередила подругу. Не стоит препираться с чародеем – за мягкой улыбкой скрывается острый кинжал. – Устроим поединок. Этрин будет повторять движения за мной.

Немая кивнула, уставилась со всей внимательностью на светловолосую. Фатира наклонилась, прижавшись подбородком к коленям. Этрин повторила. Зеленоглазая послала девушке поцелуй и прогнулась назад, встав на мост. Этрин повторила. Вмешалась Линна. Она игриво погрозила новой змейке пальцем и уселась на шпагат. Этрин погрозила в ответ и растянулась на песке, вытянув ноги в идеально ровную полоску. Торбка восхищенно цокнула:

– Теперь повторяй за любой из нас.

Линна, не выходя из шпагата, нагнулась вперед, вытянув руки, распластавшись на земле. Фатира встала в разучиваемую днем стойку скорпиона. Этрин вытянулась вперед, упершись локтями в землю. Таз подался вверх – она застыла на локтях с поднятым в воздух шпагатом. Девушки переглянулись. Они показывали все изученные ими позы – каждый раз Этрин безукоризненно повторяла движения, часто совмещая и придумывая совершенно новые – под восхищенные возгласы мужчин.

Одар повернулся к удивленной Инэгхи, сладко улыбнулся, послал аггше воздушный поцелуй и обратился к танцорам:

– Змейка великолепна! Она насытила наши глаза так же, как подбитый секач насытил наши желудки! Дадим же ей насладиться трапезой и нашими представлениями.

Павол рассказал смешную балладу. Гит, Вит и Дит прокатились на колесе и с помощью шестов поднялись на высоту трех человеческих ростов. Мимах разжалобил всех номером с огромным белым шаром, а у Одара чудесным образом посуда помыла себя, объедки исчезли и из уха Этрин каким-то образом выудилось тридцать три дорогих, расписанных золотом и серебром платка. Очаг прогорел и на труппу опустилась вечерняя темень.

– Дорогие мои! – Фокусник воздел руки. – Наступает час мыши и нас ждет чудесное путешествие. Заключительное представление Инэгхи совпадет с этим чудом. Мы перенесемся в земли Ионнель-Генриетты – царевны Третьего Веллоэнса. Стоит ли говорить о выгоде и славе, которую мы получим?

Все радостно воскликнули. Одар одобрительно обвел труппу взглядом:

– Путь необычен. Помните – всё, что будет происходить – лишь видения! Нашему благополучию ничего не угрожает.

Фокусник улегся на подушку и кивнул аггше.

Четырехрукая развернула цепи. На концах, в небольших клетях тлели вспыхивающие синим и оранжевым уголья. Темнота объяла поляну и зеленокожая начала свой танец. Огни разыгрались, слились в сверкающие кольца, восьмерки, звенья из разных металлов мерно гудели, добавляя в музыку азотян особые нотки. Она долго разучивала финальную фигуру, показанную Одаром. Много раз попадала цепями по локтям, косточкам на стопе, ссаживала кожу на спине и животе. Но сейчас она готова. Сейчас – время идеального выступления. Разум успокоен, мысли приручены. Внутри – биение сердца и дыхание, снаружи – огни и гудение цепей.

В один миг весь стан охватило цветастыми лентами. За обозами возникла светящаяся решетка, за ней – красные, желтые, фиолетовые призраки. Они бросались к артистам, но не могли преодолеть решетку. Фатира посмотрела на друзей – их лица искажались и меняли цвет, от кожи шло излучение. Увидев Этрин, вскрикнула – вместо немой девушки стоял седой фиолетовый карлик со светящимися красными глазами. Прозрачный насквозь, с летающими внутри искрами и трехпалыми костлявыми руками он был страшен. Через миг все закончилось.

Обозный круг стоял на вытопченной кулиге среди аккуратно подстриженных яблонь. На окоеме светлела полоса. В ста шагах возвышалась городская стена, первые лучи раскрашивали верхушки башен. Они уже здесь.

Бледный Одар указывал на Этрин дрожащими руками, голос искрил гневом:

– Это не человек! Выгнать её… его! Это… существо уничтожит цирк!

Инэгхи решительно заслонила испуганную девушку, нижняя пара рук предупреждающе выставила совню, верхняя выудила из крокодилового страфиона кинжалы:

– Я за неё в ответе. Выгонишь её – уйду и я!

Фокусник сжал пальцы, глаза потемнели, в них сверкнули злые молнии. Голос захрипел, вся сладость куда-то исчезла, четырехрукая уловила в нем что-то нечеловеческое:

– Так и быть! Она остается в цирке. Пока что.