Эклетика. Часть первая. Полуденные тени (СИ)

Дозорная площадка обрывалась в ущелье, пропасть, в глубине которой брала свое начало Нойра, черная река, пронизывающая всю долину до самого Каалем-сум. С крыши было видно все, даже пролив Сирмэн, а вот северную часть Палаис-иссе скрывала горная гряда. Она не видела и не слышала ни звука битв, ни разговоров, ни перестрелки — ничего. Анни даже боялась, что попросту пропустит марш-бросок Синааны и останется тут одна. Уж больно тихо здесь было…

Один раз Анни подошла к самому краю обрыва и кинула огненный шар, чтобы осмотреть ущелье. Нет, ни один человек не сможет забраться по отвесной скале с редкими ступеням с отколовшимися краями и коркой льда на камне. Ступени вели к самой реке, спускаясь вниз на километров пять — нужно обладать недюжинной силой, что суметь преодолеть их наперекор гравитации и без веревок, от которых де Хёртц избавилась. Ситри же все-таки человек… кажется. Полностью успокоившись, Анни перестала обращать на темный провал, который так взволновал Кестрель пару часов назад.

Со скуки она начала вспоминать тот день, когда очнулась в Анлосе. Анлос остался в ее памяти райским садом. После горящего Антверпена Мосант показалась ей невероятным местом, полным чудес. Тут были и единороги, и феи, и лунные вампиры, эйлании, вернеры, майоминги и тысяча других народов, о которых она могла только слышать и которые мечтала увидеть. Так она прожила около года, даже не задумываясь о том, что все те, кого она знала, сожжены и обращены в пепел. Анни не вспоминала никого — слишком счастливо и безоблачно ей жилось в столице Империи, которую Лессия называла Городом обмана. А потом ее перевели в Палаис-иссе, так ничего и не объяснив…

Девушка ничего не знала. Кто она? Откуда эти силы? Кто дал ей их? Почему идет война? Анни доставались лишь обрывки фраз да редкие короткие рассказы тех, кого она просила рассказать. Позже Кестрель заметила, что, по правилам, Анни должны были хотя бы на пару лет отправить в храм огня. Видимо, забыли. Видимо, не нужна.

Вздохнув, девушка вызвала огонек в ладони и стала за ним наблюдать. Смешной. Игривый, все время норовит что-нибудь поджечь. Анни думала, что ее пламя живое, хотя все вокруг говорили, что оно самое обычное. Не верилось ей в это — не может оно быть обычным. Оно ведь привело ее к новой жизни.

— Скучаешь?

Это был капитан Вилен. Мужчина, на распахнутой груди которого красовались бинты, а левая рука была на перевязи, хромая, поднимался по ступеням винтовой башни. Его явно мучила боль, по губам-то и дело пробегала короткая судорога, а левое веко подергивалось.

— Что случилось? — охнула Анни, бросаясь к нему. С ее помощью Вилен осторожно сел на ступень.

— Все нормально. Устроили вылазку.

Откровенничать, что защитники крепости решились произвести очередную вылазку, чтобы прощупать бреши в стане врага, распространяться капитан не стал. Участники отчаянной эскапады вернулись в крепость лишь в половинном составе, так и не сумев пробиться сквозь плотно сомкнувшиеся ряды врага. Тьма медленно брала вверх.

Анни с подозрением прищурилась.

— Тебя Кестрель прислала, да? Боится, что я не справлюсь?

— Нет, что ты, я сам пришел, — неловко солгал Вилен. — Я им больше помочь не смогу, вот и решил навестить свою подружку. Тебе же самой скучно.

Анни вздернула нос.

— А вот и нет! У меня важное задание, вообще-то, а вы меня отвлекаете!

— Прости, — проворчал капитан и лукаво улыбнулся одними глазами. — Подумал, что, может быть, ты захочешь услышать какую-нибудь историю…

— Может быть, — пытаясь унять любопытство, пробурчала Анни. — О чем история?

Вилен внимательно посмотрел на нее. По-детски добрые глаза девушки блестели.

— О потерянном Огне майомингов?

Это звучало интересно. Анни уселась на холодный камень, всем своим видом выражая живейший интерес к этой истории. Капитан, кряхтя и морщась, присел напротив ее, поглаживая повязки на груди мозолистой ладонью.

— По легенде, когда вместо мира был бесконечный океан, — тихо начал Вилен самым что ни на есть интригующим голосом, — внезапно появилось Пламя. Всё-то в этих религиях возникает внезапно, не находишь? Оно раскалилось добела и стало солнцем. Однако не все Пламя стало им. Часть Его стала Огнем, осветившим подземелья. Огонь солнца призван был созидать, а Огонь Тьмы — разрушать. Так считает большинство населения Мосант, ненавидя призрачное пламя. Майоминги же поклоняются голубому огню. В центре их столицы всегда горел огромный жертвенный костер. Год за годом, эра за эрой.

— Голубой огонь? — приподняв прямые брови, переспросила Анни. — У меня такой на кухне горел.

— Он жжет все. Говорят, от него сгорают даже души.

Девушка пожала плечами. Да кто их видел, эти души?

— А почему потерянный?

Вилен задумчиво потер раненое плечо, рассеяно глядя в пространство над ее плечом. Луна медленно выбиралась из-за облаков, словно наблюдая за Палаис-иссе.

— Пламя цвета глаз их господина… Символично, не правда ли? Однажды, давным-давно, леди Сирса и наследный принц южных островов, Бейлар, посетили столицу майомингов — Браас. Браас находится в подземелье у южной оконечности Мийэрдина. Они посетили его в главный праздник Огня.

— И?

— Оно потухло, охватив одежду Бейлара. Бейлар не горел. Майоминги решили, что он посланник Огня — так часто бывает, мессии, посланники… Однако Бейлар ушел. Едва он вышел на свет, как огонь, перекинувшись с одежды на наследника, начал пожирать его заживо, не желая покидать подземелья. Это видела вся делегация. Вечное Пламя вскоре потухло, оставив на камне пепел своего носителя, — капитан, закончив сказ, задумался, подняв глаза на луну. По его лицу скользили тени.

Анни поежилась. Сгореть заживо… Жуткая смерть.

А дождь тем временем прекратился, и наступила тишина. Они молчали. Лишь один раз Анни показалось, что она услышала какой-то шелест, но, подумав, девушка решила, что это птица пролетела в ущелье. Девушка думала: что же чувствовала Сирса, когда на ее глазах горел человек?

Кинжал, который она держала в руке, резко нагрелся. Анни ойкнула и посмотрела на лезвие в лунном свете. Оно действительно раскалилось. Внезапно боковое зрение показало ей то, что она не была готова и не рассчитывала увидеть. Ей кажется, или на краю площадки стоит фигура?.. Анни округлившимися глазами, боясь пошевелиться и крикнуть, смотрела, как невысокая женщина в ботфортах и с длинными зелеными волосами спускает в ущелье собственный потрепанный плащ.

— Вилен… — шепнула Анни, сжавшись от страха. Храбрость, прилив которой она ощущала, думая об опасностях и приключениях, стремительно испарилась.

Однако мужчина видел все и так. Бесшумно встав, он не спеша направился к нежданной гостье. В здоровой руке его заблестел меч, выскользнувший из ножен одним слаженным, отработанным годами движением. Плечи мужчины напряглись, он слегка шевельнул эфесом меча, показав Анне, чтобы держалась подальше. Анни и без его предупреждения словно приросла к камню, не в силах пошевелиться.

— Привет, Эдди.

Дальнейшее случилось очень быстро. Анни не видела, что именно произошло: все скрыла спина Эдгара Вилена, однако она была готова поклясться, что незнакомка не шевельнулась, продолжая стоять лицом к ущелью, а капитан внезапно закричал, схватившись больной рукой за здоровую, грузно осел на колени. В следующее мгновенье из его тела вырвались острия стальных пик: оно дернулось назад, доспехи, словно бумагу, прошили сверкающие лезвия и остались, держа Вилена в воздухе. Тело капитана медленно, под тяжестью собственного веса, начало опускаться на обледеневший камень

− Не прячься, я чувствую тебя, светлая, − не оборачиваясь, произнесла демонесса. Голос ее был довольно мелодичен, только где-то в его глубине проскальзывала хрипотца.

Анна не шевельнулась. Силуэт Ситри отчетливо чернел на фоне белесого тумана. Между ними лежало тело капитана, под которым расплывалось безобразное пятно крови.

− Валентайн, тут никого нет, − спустя минуту сказала демонесса. Но Анна знала, что кого-кого, а нет как раз Валентайна. Слух говорил ей, что демонесса пока одна на площадке. Когда Кестрель или кто-нибудь другой услышит шум боя, ей сразу же прибежит на помощь. Уж она постарается, чтобы услышали. Или увидели… На глазах выступили слезы. Сжав зубы, Анна вышла из тени. Ее сердце словно сжало тисками. Взгляд с трудом оторвался от капитана; на щеки мимо воли брызнули слезы. Даже собственная мать относилась к Анни с меньшей теплотой, чем Вилен.