Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)

   - Садись! - велел учитель.

   Едва Алекс села, как на плечи ей тут же опустились руки соратников. Она дернулась.

   - Тихо, - негромко произнес один из них, второй вытащил из-за пояса ее нож. Старик наклонился и ловко защелкнул на щиколотках Александры широкие металлические браслеты.

   - Зачем это, почтенный Учитель? - тихо спросила она, чувствуя, как по спине сбегают струйки холодного пота.

   - Чтобы лучше запоминалось, - улыбнулся тот узкими безжизненными губами. Мужчина взял легкий деревянный столик и поставил перед креслом, потом положил на него стопку серых листов и маленькую чернильницу с торчащим пером.

   - Тебя зовут Алекс? - уточнил старик.

   - Да, - ответила Александра, специально позабыв добавить "почтенный", однако собеседника это, кажется, нисколько не задело.

   - Тогда начнем...

   - Можно сначала воды, почтенный Учитель? - Алекс вытерла пот. Ей казалось, что в комнате очень жарко. Она огляделась вокруг. Свет на доску и столик падал из большого, плотно закрытого окна

   - За стеной кухонные печи, - пояснил мужчина. Он, казалось, совсем не чувствовал жары. Хотя даже на лицах разоруживших Александру соратников выступили капли пота.

   Глядя на Алекс мертвыми, рыбьими глазами, Учитель подошел к бадейке и зачерпнул большой ковш.

   - Хватит?

   - Да, - Александра протянула руку.

   - Получишь, когда правильно назовешь все буквы, - сказал он, ставя ковш на лавку у стены. - Повторяй за мной Цинь, Ляо, Кун, Со, То, Дей, Зи, Аве, Еши...

   Первые два десятка у нее просто отскакивали от зубов, следующие пошли хуже. За каждую неправильно названную букву, мужчина выливал обратно в бадью оловянный стаканчик воды.

   - Не плохо, - похвалил учитель, протягивая ковш. - Осталось почти половина.

   Александра молча тянула воду мелкими глотками.

   - Теперь будем писать.

   Она вытерла пот.

   - Здесь очень душно, почтенный Учитель. Нельзя ли открыто окно.

   - Нет, - спокойно возразил мужчина. - Мне надо обучить грамоте деревенского увальня за два дня. Бить тебя не разрешили. Калечить тоже. Как же я вобью грамоту в твои тупые мозги?

   Алекс подвинула к себе бумагу и чернильницу, а учитель налил себе воды и громко со вкусом выпил.

   На ее счастье мужчина не предъявлял чрезмерных требований к чистописанию, и когда Александра вновь почувствовала сильнейшую жажду, в ковше еще оставалось немного воды.

   - Ты не похож на деревенского дурачка, - прокомментировал ее успехи учитель. - Посмотрим, как у тебя получится составлять слова.

   Он повернулся к доске и взял кусок древесного угля.

   Вот тут ей пришлось по настоящему худо. К тому же переработанная вода уже стала проситься обратно. Алекс сделала попытку встать. Соратники вскочили.

   - Отлить хочешь? - заботливо поинтересовался учитель.

   - Очень, - она криво улыбнулась.

   - Напиши правильно слова, и я открою в сиденье дырку. Ты сможешь сделать свои дела в горшок. Если напишешь неправильно, будешь сидеть в мокрых, вонючих штанах.

   - Сволочь! - тихо скрипнула зубами Александра, казалось, еще миг, и она разревется. Даже под ударами палки Вонгыра Алекс не чувствовала себя такой униженной. Ужасная резь внизу живота мешала сосредоточиться, перо выскакивало из пальцев, а мужчина медленно, с расстановкой диктовал: "господин, госпожа, раб, делать..." Он закончил, когда у Александры перед глазами уже плыл туман. Еще чуть-чуть и она или умрет, или обмочит штаны.

   - Больше половины правильно, - похвалил мучитель. - Ты заслужил свой горшок.

   "Разве это феодализм? - думала Алекс, лихорадочно развязывая пояс. - Это же фашизм какой-то!"

   Мужчина, не брезгуя, сам пошел выносить горшок. Пока он отсутствовал, Александра сидела, закрыв глаза, и тихо беззвучно плакала.

   - Слезы только уменьшат количество влаги в твоем теле, - раздался нудно - равнодушный голос. Она даже не заметила, как мучитель вернулся.

   И пытка продолжилась. За окном стемнело. Дважды в комнате сменялись охранники. Алекс уже не помнила, сколько раз она потела и высыхала в этой душной жаре, где каждую каплю воды приходилось буквально вырывать из рук равнодушного монстра, и не меньше усилий требовалось, чтобы пристойно избавиться от переработанной воды. Ее "класс" навестили. Александра не стала разглядывать посетителя. В это время она старательно выводила предложение, открывавшее дырку в стуле.

   - Передай господину, - сказал старик вошедшему, а дальше послышалось только: "Бу, бу, бу".

   Выпроводив посетителя, учитель проверил написанное и остался доволен. Тонгайское письмо не отличалось большой сложностью, да и разум жительницы двадцать первого века все же оказался более гибким, чем у здешних крестьян. Она уже потеряла счет времени, к жажде добавился голод, но Алекс помалкивала. А то еще накормят воблой и без пива. Кажется, даже учитель начал уставать. Он перестал писать на доске и только диктовал, сидя на лавке. Все чаще и чаще мужчина прикладывался к воде. Лицо осунулось, постарело, под глазами набрякли мешки, голос стал хриплым, а седые волосы слиплись от пота. Только глаза продолжали оставаться тусклыми, как оловянные пуговицы, да интонация была все такой же безжизненной.

   Даже кошмар когда-нибудь кончается. Неожиданно для нее учитель наклонился и отпер кандалы на ногах.

   - Иди, - тихо проговорил он, вытирая пот. - Тебя проводят.

   Александра вскочила и едва не упала обратно в страшное кресло. Она с ненавистью взглянула на мучителя. Тот сидел, закрыв глаза, прислонившись спиной к стене, и тяжело дышал. От перенесенных страданий у Алекс не оставалось сил даже двинуть ему, как следует. Да и соратники (уже третья пара) не сводили с нее внимательных глаз.

   За дверью ее ждал слуга в противном коричневом жилете с фонарем в руке. Подождав, когда из "учебного класса" выйдут соратники, он быстро зашагал по коридору, заставив обессилевшую Александру торопливо семенить за ним.

   Сайо переживала счастливейшие дни в своей жизни. Соратник Сабуро благополучно выздоравливал и уже говорил с ней. Словно извиняясь за пережитый девушкой ночной кошмар, судьба преподнесла ей радость общения с семьей Татсо. Вернее с Сендзо и Даиро. Казалось, сбылась ее давняя мечта, и Сайо, наконец, встретилась с людьми, которым интересна поэзия и живопись, а не только виды на урожай и пошлые сплетни. За эти два дня они так сблизились, что даже договорились называть друг друга по именам.

   На правах подруги младшая дочь барона уговорила Сайо позировать ей.

   - Я все же решила попробовать изобразить человека, - объяснила она свою просьбу. - И хочу написать твой портрет.

   Сендзо долго размышляла над материалом для будущей картины. Шелк или бумага? Пока художница определялась с выбором, Сайо ходила по мастерской, разглядывая готовые работы. Звери, птицы, пейзажи. Ей не хотелось огорчать гостеприимную хозяйку, но в картинах чувствовалась какая-то искусственность. Животные не выглядели живыми, а пейзажи настоящими. Сайо подошла к длинному столу, уставленному красками, кисточками, заваленному листами с рисунками. Один показался ей странным. Гостья незаметно оглянулась. Хозяйка деловито натягивала шелк на подрамник. Девушка вытащила заинтересовавший рисунок и вздрогнула. На белом листе короткими, резкими мазками был изображен тигр, терзающий привязанного к столбу человека. От картины веяло болью и застывшим ужасом.

   - Нравится? - спросила Сендзо.

   Сайо резко обернулась. Девушка подошла совсем неслышно.

   - Вижу, что нравится, - улыбнулась баронесса. - Самая удачная моя работа. Три года назад соратники поймали браконьера. А в окрестностях как раз объявился тигр-людоед. Вот браконьер и пригодился для приманки.

   - Ты была там? - со страхом спросила Сайо.

   - Конечно, - баронесса даже обиделась.

   - Я три часа просидела на дереве вместе с братом и охотниками, - девушка улыбнулась. - Но, согласись, картина того стоит.