Печать смерти

– Что это? – почему-то шепотом спросил я.

– Живой лес, хуорны. – На лице эльфийки не читалось радости от удавшегося колдовства. – Они еще недостаточно сильны. Но ничего, до прихода хиллсдунов есть время.

Она снова уселась на пороге палатки. Я остался стоять рядом, наблюдая, как толстеют стволы, обрастая белесой корой, как потом она твердеет и лопается под напором бурлящих внутри древесных соков. Затем сгустились сумерки, и разглядеть что-либо, помимо качающихся голых ветвей, стало затруднительно.

Я уже собирался снова прикорнуть на скошенной травке, но тут Ильяланна резко вскочила на ноги. Я и сам почувствовал: что-то переменилось. Потом понял, подземный грохот стих.

– Пошли. – Фея ухватила меня за руку и повлекла куда-то сквозь образовавшиеся вокруг заросли. Мы бежали меж стволов в почти полной темноте, но каким-то чудом не натыкались ни на одну из ветвей, те словно нарочно раздавались при нашем приближении.

Стена деревьев осталась за спиной, впереди был склон образующей ущелье горы. Вроде бы даже как-то посветлело, возможно, от высыпавших на небо звезд. Не отпуская руки, Ильяланна тянула меня за собой по дороге к Кирнейскому проходу. Потом остановилась, дернула из ножен меч. Я молча последовал ее примеру, хотя и не заметил ничего угрожающего. Несколько минут мы стояли, напряженно всматриваясь в ночь, скрывающую поворот горной дороги. Через некоторое время стало казаться, что тьма в той стороне сгущается. Ведьма поднесла к губам левую ладонь, что-то прошептала, и мгновение спустя в ее поднятой вверх руке засияла звезда. Я инстинктивно зажмурился, но все же успел заметить плотные ряды подгорного войска, выползшего из-за поворота. До этого момента гномы ухитрялись двигаться практически бесшумно, но теперь обе стороны увидели друг друга (не заметить озаренную магическим сиянием фею, и меня вместе с ней, было мудрено!), раздался уже знакомый мне боевой клич, и передняя, а вслед за ней и последующие шеренги хиллсдунов ринулись к нам.

Я бы покривил душой, если бы сказал, что совсем не испугался. Нас было всего двое, стоящих на каменистом склоне, против не менее чем сотни вооруженных бородачей. Конечно же это была не вся подгорная армия, но чтобы отправить нас за Край – более чем достаточно.

Вопящая шеренга приближалась, я уже мог различить черные провалы на месте распахнутых в крике ртов и золотую насечку на рукоятках чеканов. И тут позади меня послышался звук, больше всего похожий на долгий громкий вздох. Я обернулся. Белесая ветвь метнулась, избегая встречи с моей щекой. Задрожала земля. Обтекая нас с Ильяланной, навстречу гномьему строю двинулась волна могучих хуорнов. Я дернулся было вслед за ними, но меня остановил строгий окрик:

– Оставайся на месте!

Бой длился долго. Я не мог различить подробности «очной схватки между ожившими деревьями и подземными жителями. Слышны были только воинственные выкрики, перешедшие вскоре в вопли ужаса, да раскачивался, словно под ураганными порывами ветра, выросший на склоне лес.

Один раз из смертельных зарослей прямо на нас выбежал явно ошалевший от ужаса гном. Меч Ильяланны опередил мой собственный. Хиллсдун и его голова скатились вниз по склону. Больше никому прорваться сквозь кольцо хуорнов не удалось. Постепенно голоса рудокопов и вовсе стихли, остался только неприятный хруст и постукивание ветвей. Мы продолжали стоять, но мне почудилось, будто темная стена «обогнавшего» леса поредела и как-то осела, что ли. Потом в лицо пахнуло гнилью.

– Что происходит? – негромко поинтересовался я.

– Все кончено. – Голос феи звучал опустошенно. – Я ускорила рост моих древесных братьев, заставив их пройти весь жизненный цикл за несколько часов. Теперь они умирают.

Леди убрала в ножны клинок и, повернувшись спиной к побоищу, направилась к палатке. Она оказалась совсем недалеко. Полог сомкнулся за ее спиной. Я остался на улице, не зная, можно ли доверять опустившейся на горы тишине. Заснуть не боялся – было о чем подумать до рассвета.

«Значит, живой лес – не сказка. Интересно, эльфы способны заставить двигаться только свои золотые деревья или вообще любые? Сколько еще неведомых сюрпризов таит такой, казалось бы, знакомый с детства мир? И почему они стали открываться мне именно сейчас, когда Жить осталось всего ничего? Может, это прощальный подарок богов? Или, напротив, злая шутка?..»

Когда чуть просветлело, я сходил к месту недавней битвы. Мертвые тела хиллсдунов валялись в лужах серо-зеленой слизи, запах здесь стоял такой, что защипало глаза. Я поспешно ретировался к палатке.

– Миледи… – позвал негромко, чтобы как-то предварить свое появление. За кожаной стенкой мне послышалось негромкое бормотание, но явственного ответа я различить не сумел. Помедлив еще несколько секунд, все-таки решился откинуть входной клапан.

Я уже видел этот погребальный ритуал, но тут кровь хлестала из запястья слишком мощной струей.

– Миледи, вы так истечете кровью!

Ильяланна не отреагировала. Она стояла на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону, и продолжала разбрызгивать над блюдом с чадящими благовониями багровые капли. Не выдержав, я шагнул внутрь, схватил ее за руку, пережал вену выше пореза. Кровавый ручей иссяк. Вместо того чтобы швырнуть в меня каким-нибудь болезненным заклятием, фея, неожиданно развернувшись, приникла к груди.

– Я убила их всех! – горячо зашептала она. – Они были плоть от плоти моей, а я убила их. Меньше дня они видели солнце! Разве пошлют мне боги других детей, видя, как я выжигаю собственные побеги?!

Плечи ее затряслись от рыданий. Я стоял, продолжая сжимать тонкое предплечье, плохо представляя, что делать. Ильяланна сейчас выглядела как маленькая беззащитная девочка, а не как умудренная сотнями лет ведьма. Другой рукой я осторожно погладил эльфийку по спине.

– Но я ведь не могла бросить их здесь, в горах, беспомощных, утративших подвижность. – Она подняла лицо, глаза молили об утешении.

– Думаю, они пали как воины, – не слишком уверенно предположил я; прежде мне не приходило в голову очеловечивать деревья, но для Ильяланны они и впрямь были вроде любимых родичей. – Воины часто гибнут в битвах, защищая свой род или землю.

– Но ведь это я, а не враги, погубила их своими руками!

– Вы сами сказали: иногда милосерднее отнять жизнь, чем оставить.

– Да, да, это правда.

Фея продолжала еще некоторое время всхлипывать, потом затихла, дыхание ее выровнялось, да и порез на руке покрылся бурой корочкой. Когда я перевел взгляд на ее лицо, оказалось, что женщина спит.

Я подхватил на руки легкое тело, собираясь перенести на расстеленный в углу плащ.

Лицо эльфийки и во сне не приобрело расслабленной мягкости, губы остались решительно сжаты, подбородок немного выпячен. Точно даже в грезах она противостояла неведомому сопернику. Но то, что она вот так доверчиво заснула у меня на руках, почему-то грело сердце. Меня даже посетила шальная мысль не тревожить бедняжку. Я легко мог бы подержать ее на руках, пока не проснется… Однако не следовало заблуждаться: стоит фее пробудиться в моих «объятиях», она тут же примется мстить тому, кто видел проявление ее слабости. Да и мне, если подумать, предстоит тяжелый день, нужно догнать караван. А не приведи боги, встретятся орки или хиллсдуны – еще и мечом махать… Я благоразумно пристроил леди на импровизированном ложе и вышел из палатки. До настоящего рассвета было еще часа два, не страшно, если мы позволим себе немного отдыха.

Наши спутники успели уйти очень далеко. До самого вечера мы шли, практически не останавливаясь. В рюкзаке, навьюченном на меня Ильяланной, имелись припасы Для обеда, но дневной привал решили не делать, перекусили на ходу. Солнце село, а хвост оставленного нами каравана так и не показался. Фея приказала разбить лагерь. Только к середине следующего дня у самого подножия горы, с которой мы спускались, я различил цепь темных точек. Мы еще ускорили ход и часа через два нагнали-таки последних носильщиков.