Мир, где меня ждут

— А какой же второй путь?

— Второй? Значит, первый тебя не устраивает? Чего же тебе нужно, леди Эстель? Я и так предоставила тебе всё, о чём только можно мечтать!

— Вы сами сказали — у меня есть выбор. Пока я увидела только один из двух возможных вариантов. Я хочу посмотреть, от чего я откажусь, или, наоборот, к чему я приду.

— Ну, хорошо. Я покажу тебе, коль уж ты так настаиваешь. Только не увидишь ты там ничего хорошего. — Куда подевались напевные, завораживающие интонации? Голос незнакомки был груб, неласков, он отчитывал за страшные провинности, а не сулил безграничное счастье. — Вот какая жизнь предстоит тебе, если ты пойдешь наперекор всему. — Едва заметная в ядовитых зарослях, робко петляющая между спутанными ветками деревьев тропинка, на которой каждый шаг дается с трудом, где каждый куст норовит зацепить, поранить, уколоть, где приходится с боем продираться сквозь враждебный случайному путнику лес. Над головой нависает низкое небо, угрожающе рокочет гром, но некуда податься. И, куда ни глянь, — опасность, никак не найти выход, негде спрятаться. — От тебя отвернутся все, кого ты привыкла считать своей семьей, тебя станут ненавидеть, тебе будут плевать вслед, не от кого ждать помощи, никто не протянет тебе руку, в какую бы беду ты ни попала. Не на кого надеяться. Ты потеряешь свой старый дом и не обретешь новый. Ты потеряешь самое дорогое, тебя обвинят в страшном преступлении. Возле тебя затаится опасность, зло, угроза. На твою долю одно за другим будут выпадать серьезные испытания, и во много крови и слез они тебе обойдутся. Ты проклянешь свою судьбу, ты пожелаешь себе смерти и поймешь тогда, что такое настоящее отчаяние. Долгие годы пустоты, холода и одиночества, годы страха без надежды, безысходности, боли и бессилия ждут тебя. Хочешь ли ты такую жизнь?

— И это всё, что меня ждет? — слабым голосом прошептала Эстель. — И нет спасения?

— Видишь, вон там, далеко-далеко впереди что-то светит? — Девушка послушно вгляделась и с трудом заметила, как сквозь мрак и темноту пробился слабый, неясный, но упрямый огонек. Тоненький светлый лучик пронзал это злое царство, дарил надежду, манил за собой, как верная путеводная звездочка. Эстель улыбнулась сквозь слезы и кивнула.

— Вижу! Что это?

— То, что поддержит тебя и защитит, не даст сбиться с пути, убережет от смерти и зла. То единственное, чего ты не познаешь, если выберешь первую дорогу. То, что будет согревать тебя долгими одинокими ночами. Твоя любовь. Верная, светлая, искренняя. Счастье еще очень далеко, и многое тебе предстоит потерять, чтобы добиться его. Это будет долгий и нелегкий путь, девочка.

— Я выбираю его!

— Смелый шаг, леди Эстель. Готовься к скорым испытаниям. Готовься терять.

— Я выдержу… Я всё выдержу…

Не было на пустынной улице странной женщины, говорящей загадками, исчез колдовской туман, и только молодая девушка сидела на камнях мостовой, смеясь и плача одновременно…

Глава девятая. Плата за счастье

Страдание — плата за всё, что есть ценного в этой жизни:

за силу, за мудрость, за любовь. (Р. Тагор)

Не привыкай к благоденствию — оно преходяще;

если владеешь — учись терять,

если счастлив — учись страдать. (Ф. Шиллер)

Зависть, которая говорит и кричит, обычно

бездейственна; опасаться надо той зависти, которая

безмолвствует. (А. Ривароль)

— Криста, сходи к ней, поговори! — уже в который раз просила Фреа.

Расстроенная княжна Ланадар лишь покачала головой.

— Не уверена, что Эстель хочет меня видеть. Думаю, это плохая идея.

— Это из-за того, что ты авалларка? Или из-за того, что ты сестра Эджая?

— И из-за того, и из-за другого! — Кристалина совсем неизящно рухнула в кресло и горестно всплеснула руками. — Нет, какой всё-таки абсурд! Какая невероятная, ужасная нелепость! Эта бессмысленная, всеми богами проклятая война! Эджай и ее брат… Какое кошмарное совпадение! Нет, не могу поверить…

— Во что именно? — поинтересовался хмурый, вопреки своему обыкновению, Старк. — Не можешь поверить в то, что Эд убил этого эльфа?

— В это-то я как раз могу поверить, — вздохнула Криста. — Мы убиваем, нас убивают… Железная логика войны, как это ни жестоко. Эд просто оказался сильней, или ему больше повезло, или не знаю что… Вполне ведь могло случиться и наоборот — я встречаю сестру убийцы моего брата. Меня поражает не это. Они просто встретились — Эджай и Эстель. И оказались врагами. Вот это действительно плохо…

— Как ты думаешь, Эстель рассказала своей семье, что знает, кого винить в смерти брата? — спросил Коган. — Ну, когда она ездила в прошлом месяце в Армалину?

— Не думаю, — покачала головой Кристалина. — Иначе в Телларион бы уже прибыли охотники отомстить за гибель друга или сына. Да и Эстель, похоже, никому не собирается рассказывать правду об Эджае.

— Интересно, почему, — вставила Солейн.

— Не знаю. Но я благодарна ей за это. Я не боюсь за Эда, он может за себя постоять. Просто довольно ненависти…

…Эстель сжалась на краешке кровати, безуспешно пытаясь хоть немного согреться. В мыслях проносились образы и фразы из недавнего прошлого, пустые и непонятные. Чужие. Она всё же решилась на это. Сожгла за собой все мосты, отрезала себе пути к отступлению. Перечеркнула свое прошлое, порвала со всем, что было до. Встала на дорогу, ведущую в черную неизвестность.

Тогда дом, кажется, замер, настороженно ожидая… Чего-то. Эстель не обманула его ожидание…

Рейнгальд резко обернулся и тут же заулыбался, увидев Эстель. В глазах его читалось удивление, вызванное той разительной переменой, что произошла в девушке, словно вольный, свободолюбивый воздух Теллариона сделал ее другой. Эстель вошла уверенно, даже с какой-то отчаянной гордой решимостью. Быстро приблизилась к жениху и остановилась, терпеливо и холодно выслушивая слова приветствия и восхищенной похвалы.

— Я пришла, чтобы попрощаться, Рейнгальд. И не отговаривай меня, я всё решила.

Молодой человек замер, не понимая смысла сказанных слов. Эстель безжалостно продолжала.

— Ты был прав — мы поторопились с помолвкой. Мы очень поторопились. Тогда я была сама не своя от всего, что навалилось на меня, но теперь-то я всё вижу ясно. Вижу и понимаю. Это было ложью — моя клятва. Невольной ложью, но там есть слова про любовь и верность. Там — есть, а во мне нет. Нет любви, а какая верность без нее? Как можно быть верной тому, кого не любишь? Я больше никого не хочу обманывать, а себя в первую очередь. Вы все несправедливо поступили со мной, распорядившись моей жизнью в свое усмотрение, но я беру всю вину на себя. Лишь мне одной придется расплачиваться за свою ошибку…

Прежде, чем потрясенный Рейнгальд успел вмешаться, Эстель сняла со своего пальца кольцо и протянула бывшему жениху.

— Свадьбы не будет, Рейнгальд. Теперь только я сама стану творить свою судьбу.

— Постой, Эстель! Что ты делаешь?! Ты понимаешь, что говоришь? Остановись, и никто не узнает о твоей минутной слабости!

— Нет, Рейнгальд, — печально покачала головой Эстель, — ты так меня и не понимаешь. Это, — пожалуй, единственный раз, когда я забыла о слабости и решила стать сильной, и хотя бы сейчас принять самостоятельное решение, за которое я понесу ответственность. Я прекрасно понимаю, во что мне оно обернется, но больше не отступлю, и никому не позволю препятствовать мне. Это я нарушила клятву, мне за это и отвечать. Мне, а не тебе. И я готова принять заслуженное наказание за свое отступничество, но свободы меня уже не лишат! Прощай, Рейнгальд. Я простила тебя за твою подлость. Теперь и ты меня прости за мою нелюбовь.

Рейнгальд ничего не ответил. Эстель невесело улыбнулась и выпустила кольцо из рук. Ненужная ей драгоценность ударилась об пол и с веселым звоном покатилась по плитам. Эльфийка развернулась и пошла прочь, даже не оглянувшись на отвергнутого жениха. Он теперь чужой для нее. И не только он. Эстель даже не надеялась на то, что семья примет ее решение и простит сумасбродную дочь, доказавшую своим примером справедливость пословицы: «В медленной речке плакальщицы таятся». Никто не закроет глаза на ее вероломный поступок. Снести такое оскорбление от родной дочери! Отказать наследнику престола, поломать данную клятву — позор на всю столицу! Какую дочь воспитали лорд и леди Руаваль! Прочь ее, прочь, и ни слова о бунтарке! Страшное предсказание телларионской гадалки начинает сбываться — ее семья отвернулась от нее, ее дом закрыл для Эстель свои двери. Знали бы оскорбленные и потрясенные родители о том, кто снится их дочери ночами… Нет, пусть лучше никогда не узнают.