Вооружен и очень удачлив. Трилогия

— Стажер, успокойся, — тихо шепнул на ухо Наоко Сэми. — Инспектор уже кипит, не доводи до взрыва. Зачем тебе эта головная боль? Дельце пустяковое. Ну, найдешь ты этого воришку, и что? Потребуешь назад собачью жилетку?

— Заткнись, Сэми, — процедил сквозь зубы Кресс. — Пусть стажер работает. Значит так, пани, — ваше дело поручается моему молодому помощнику Наоко. Паренек он молодой, поэтому может от чрезмерного энтузиазма наворотить делов. Начнет таскать на ваш огород всех подозрительных мужчин, например, чтобы приложить их ноги к этому отпечатку. Или устроит засаду под вашим сараем. Потому что, насколько я помню из теории преступлений, преступник обязательно возвращается на место своего преступления. Я прав, Наоко?

— Правы! Спасибо, пан инспектор! — обрадовался Наоко. — Клянусь, я оправдаю ваше доверие! Я уже договорился в одной алхимической лаборатории, они будут брать наши вещественные доказательства на исследование! Причем совершенно бесплатно, представляете?

— Рад до смерти, — кисло сказал Кресс и повернулся к помощнику.

— Сэми, запиши в деле: расследование ведет стажер Наоко.

— Так я могу действовать? — не веря своему счастью, уточнил стажер.

— А как еще от тебя избавишься? Действуй.

Черная Башня. Ночь

На пятом ярусе Башни было пусто.

Не зажигая свечи, Хендрик и Филипп осторожными шажками двигались по коридору в сторону лестницы. Было слышно, как потрескивают кожаные подметки сапог Хендрика, как капает вода в самом низу лестничного пролета, как шумно дышит Филипп, как храпит за дверью своей комнаты Наставник по заклинаниям; как каркают вороны двумя ярусами выше, как кашляет комендант в подсобке столовой, как шуршат в норе сбежавшие мыши; как снаружи воет ветер, как шуршит под этим ветром сухой плющ на стенах и как тоненько звенит комар, нацелившийся на щеку слуги.

Словом, если не привязываться к мелочам, стояла почти гробовая тишина.

Хендрик прислушался и…

— Филька! Прекрати шмыгать носом!

— Я не шмыгаю.

— Шмыгаешь, я же слышу! Прямо над моим ухом!

— Вам показалось, сэр Хендрик. Все тихо.

— Тихо? Проще было сразу подкинуть на стол Ректору записку: «Сегодня ночью два ваших курсиста собираются совершить побег». И меловыми стрелками нарисовать наш маршрут. Направо, прямо, налево, вверх по лестнице.

— Сэр Хендрик, я ничего не слышу.

— А-а-а! Филька, скотина, ты наступил мне на ногу! Филька? Филька, где ты?

— Здесь, — откликнулся слуга впереди.

— Гм. А на ногу мне кто тогда наступил?

— Не знаю, пан Хендрик. Может быть, мышь?

— Ага, вот такая упитанная мышка, пуда на четыре! Филька, зараза! Признавайся, кого ты потащил с нами?

— Никого…

— А почему голос дрожит? Филька! Ты не умеешь врать! Ты проболтался! Признавайся, кто идет следом!

— Не ругай его, Хендр, — сказали сзади. — О том, что вы готовите побег, уже и так все догадались. Фузик за вами с первого дня следил.

— Это ты, Казик?

— Я. Только я не один.

— Правда? — усмехнулся Хендрик. — А кто с тобой? Наставник по ВП, Ректор и компания? Что же — вяжите нас.

— Напрасно обижаешь, я не предатель. Пошел за вами исключительно из любопытства, и тут на тебе: какой-то настырный курсист на повороте привязался— не могу отогнать. Уже и орал на него (шепотом, конечно), и ботинками кидался. Все равно ползет следом, как хвост. Не из нашей группы, это точно. Может, староучащийся?

— Та-ак, — протянул Хендрик. — Кажется, приключение становится все более интересным. У кого свеча под рукой — зажигайте.

Тусклые огоньки осветили коридор. За спиной Хендрика жался к стене перепуганный Филипп, за ним, приветливо улыбаясь, стоял Казимир.

— Ну и где твой хвост?

— Видно, отстал, — развел руками Казимир, обляпав при этом восковыми брызгами щеку Филиппа.

— Ты поосторожней с огнем! — отшатнулся Филипп. — Размахался тут своими граблями!

— Прости.

— Слушайте меня все, — прямолинейно высказался Хендрик. — Брать клятвы о молчании до гроба нет времени, вести душеспасительные беседы тем более. Если кто-нибудь из преподавателей сейчас выглянет на шум и увидит нас — мы идем на воронятню. За почтовыми пакетами. Подолы мантий приподнять! Ноги отрываем от пола, не шаркаем!

— Дышим тихо, но размеренно! — согласился с ним кто-то насмешливо из угла. — Все понятно?

— А здорово нас натаскал Наставник по ВП, — восхитился Казик. — Прямо слышу его голос!

— Это не его голос! — обиженно сказали сверху. — Это мой!

— Та-а-ак… Кто там еще? — устало осведомился Хендрик.

— Я.

— Кто я? У тебя есть имя?

— Нет, — облачком тумана сверху опустился вздох.

Хендрик поднял свечу. Под потолком, наполовину застряв в стене, висела знакомая мутная фигура, опутанная расплывчатыми цепями. От виденного ранее призрака она отличалась тем, что была в два раза прозрачнее.

Казик хихикнул, а закаленный в последних передрягах Филипп только молча сглотнул.

— Призрак Башни? — удивился Хендрик. — Ты же умер!

— Призрак Призрака Башни! — гордо ответило тело. — Как говорят у нас, у привидений: призрак умер, да здравствует призрак! Я только вчера родился. Вы не хотите меня поздравить?

— Послушай, ты… как там тебя…

— Вот и я о том! Сначала дайте мне имя, а то общаться неудобно.

— С нами говорит настоящий призрак! — наполовину испуганно, наполовину восторженно закатил глаза Филипп и загорелся: — Давайте назовем его Кошмар Волшебной Башни!

— Ага, — буркнул Хендрик. — Или «Ужас, летящий на крыльях ночи». Или «Урод, поедающий лепешки в столовой». Сразу видно, что у тебя никогда не было домашних животных. Я прав?

— Нет. То есть да, не было. Но откуда вы…

— Скажи спасибо, что появился на свет в цивилизованной стране, где имена выбирают из традиционного списка. Назовем призрака Пушок, и дело с концом.

— Но почему не Кошмар Волшеб…

— Потому! Имя должно быть коротким и внятным, ясно?

— Пуш-ш-ш-шок! — медленно смакуя новое имя, произнес призрак. — А что? Мне нравится.

— Все готовы? В углах никто не прячется? Ну, если кто и спрятался, мы не виноваты. Значит так. Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Сделайте магические выражения лиц, коллеги, поставьте ноги в пятую магическую позицию. Пушок! Прекрати звенеть цепями, ты нас выдашь! Сейчас мы поднимемся по лестнице…

Пока трое беглецов и один призрак извилистой цепочкой пробирались по коридорам внутри Башни, с обратной стороны той же самой Башни ползла по стене черная тень.

Это была самая трудная работа в жизни Шухера.

Оскар прекрасно понимал, что просто денежное вознаграждение вряд ли заставит самого известного в городе вора лезть в неприступную постройку, к тому же охраняемую. Он сыграл на тщеславии. «Тот, кто покорил Черную Башню» звучит намного солидней, чем «тот, кто украл кошелек у уличного ротозея».

Но Шухер не предполагал, что эта самая Башня окажется настолько крепким орешком!

Преодолеть ров, заполненный водой, и широкую полосу острых кованых пик оказалось сущим пустяком: тщательная подготовка всегда была коньком знаменитого вора. Но само здание Башни! Это был неожиданный и весьма болезненный удар по самолюбию.

После того как Шухер практически опоясал постройку по спирали несколько раз, у него сложилось впечатление, что это клетка, обложенная каменной кладкой. Причем клетка, прутья которой не перепилить даже великану.

Шухер уже подумывал слезть и спокойно отправиться домой, а Оскару вручить пять дюжин монет из собственных денег, только чтобы не уронить безупречную воровскую репутацию, но тут мимо него плавно проскользнул человек.

В тумане проступили контуры воздушного бледного балахона, не слишком приспособленного для акробатики, и вор догадался, что это один из учеников.

Спускающийся непрофессионально пыхтел, звенел цепями и ни капельки не заботился о том, что его могут увидеть. Он просто полз по веревке, почти не упираясь ногами в стену.