Вооружен и очень удачлив. Трилогия

— Уже летим!

По счастью, дождь к этому времени почти кончился. Робко выглянувшее солнышко с трудом пробивалось сквозь темную сферу, накрывшую город. Лишь кое-где оставались прозрачные бреши, но и они скоро закроются, я уверен.

Кстати, каким местом чертенок связан с куполом, я так и не догадался. Да и шут с ними, устал уже заковыристые загадки разгадывать. Мысль одна: скорее бы сдать эту бесконечную смену и спать…

Не тратя времени на лишние повороты, мы с напарницей немедленно рванули по кратчайшему расстоянию между двумя точками к Восточному кварталу. Уже на подлете к дому Чайхана стало понятно, что здесь действительно происходит неладное — от едкого дыма щипало глаза, а шум потасовки разносился далеко за пределы улицы.

Главной кричащей силой была супруга Чайхана. Она таскала за волосы плачущую Лейлу, периодически отбрасывая очередную вырванную с корнем прядь в сторону. Две невестки аккуратно поднимали упавшие волосы и складывали их в пустую наволочку.

Изредка выдергивая из книги, которую держала на вытянутых руках, одну страницу, мать тыкала ею в лицо заплаканной Лейле, после чего с ненавистью бросала в полыхающий костер.

Хозяин дома стоял как мраморная статуя: молча, окутанный дымом, с трагическим выражением на лице. В одной руке он сжимал розовую тетрадь, в другой — треххвостую кожаную плеть. У его колен, тряся подбородком и не выпуская изо рта трубки кальяна, сидел дедушка. Почтенный старец указывал перстом на внучку и злорадно посмеивался.

В сторонке, на вынесенной из дома скамеечке, устроилась бабушка. Она плевалась, стараясь угодить в лицо Лейле, но из-за переменчивого ветра попадала во всех подряд.

Периодически из-за угла показывались внуки Чайхана. Они ходили вокруг дома кругами, маша руками и истошно вопя:

— Лейла опозорена! Наша Лейла опозорена!

С крыши свешивалась любопытная мордочка кошки Шивы.

Спокойными были только сыновья.

Разложив ковры прямо на мостовой, они безмятежно бросали кубики шеш-беша и двигали камни с интересом, но без особого воодушевления.

— И кто из этих мужчин донор? — спросила Вторая, обескуражено оглядывая скандалящих. — Все ведут себя неадекватно. Кого брать?

— Сначала надо разобраться из-за чего сыр-бор.

Я заглянул через плечо застывшего Чайхана и присвистнул:

— Вот это я понимаю!

Тетрадь с заголовком МОЙ ДНЕВНИК, которую глава семейства держал в руках, была исписана мелким красивым почерком. Аккуратные завитки и ровные строчки свидетельствовали о твердости характера и усидчивости. Если не обращать внимания на некоторую склонность к авантюризму и чрезмерную любвеобильность (точки над «и» и форма округлых букв были весьма специфичны) — образец, а не девушка.

Под обложкой, украшенной пронзенными стрелами окровавленными сердечками, помещались впечатления Лейлы от встречи с «коварным мужчиной, выдающим себя за Хендрика, но не являющимся таковым». Сбоку неумелой рукой была нарисована картинка, изображающая слияние двух тел в замысловатой акробатической позе.

— Неудивительно, что папаша так разъярился! — засмеялась Вторая. — Ай да Лейла! Ай да праведница, любящая за вышиванием напевать мантры! Но нам это даже на руку. Истеричные эмоции людей отвлекут от нас внимание чертенка. Начнем обыск прямо сейчас.

В рекордные сроки обшарив присутствующих мужчин (чувствовалась приобретенная квалификация), мы отлетели на крышу и недоуменно переглянулись.

— База! База! — шепнул я. — Чертенок не обнаружен. Вы ничего не напутали?

— У меня плохие предчувствия, — сказала Вторая. — Сейчас куратор заорет, что мы опять опоздали, и прикажет снова лететь в Башню.

— База! Чертенок точно здесь?

— Здесь! — рявкнул куратор. — Купол скоро совсем почернеет, у нас нет времени! Ищите как следует!

— Мы обыскали всех, кроме кошки и клопов! — обиделся я. (Не понимаю, при чем здесь купол, хоть убей!)

— Значит, обыщите и кошку!

Ярость наполнила меня быстро и доверху, как вода из водопада наполняет мелкий сосуд. Не знаю, что бы я сделал, но в этот момент из дома, позевывая и почесываясь, вышел мужчина в засаленном халате.

— Что это вы тут делаете, а? — глуповато улыбаясь, поинтересовался он.

— Оскар! — простонал Чайхан. — Дорогой! Какой позор! Теперь за мою дочь никто и гроша ломаного не даст! Порченый товар никому не всучишь! Видно, не судьба нам породниться, не судьба! А все проклятая книга — подвела меня!

— Ты обанкротился? — испугался Оскар.

— Лучше бы я обанкротился! Моя дочь опозорила меня, Оскар! Она оставалась наедине с мужчиной в своей комнате, Оскар! Как честный человек я расторгаю помолвку первым! Кто теперь захочет взять Лейлу в жены и распоряжаться приданым? Никто!

— Зачем клеветать на порядочную девицу? Подумаешь — оставалась наедине! Может, они просто беседовали о погоде? — воскликнул Оскар.

— «Его губы как лепестки роз» — это, по-твоему, о погоде, да? — проскулил Чайхан, тряся бумажкой. — Нет, Лейла опозорена навек! Она немедленно пойдет в монастырь замаливать свои грехи! Баранов порежу, парчу сожгу, сундуки завещаю церкви!

— Зачем же сразу церкви? — испугался Оскар. — Зачем в монастырь? К чему такие опасные настроения, Чайхан, дорогой? Твоей Лейле прямая дорога под венец с моим племянником! Я совсем забыл сказать, но он провел в монастыре все детские годы! Считай, отмолился впрок сразу за двоих!

— Берешь за Хендрика мою опозоренную дочь? — недоверчиво переспросил Чайхан.

— Беру! — поспешно закивал Оскар.

— Даешь выкуп? — еще больше изумился Чайхан.

— Вот с выкупом сложнее, — уклончиво покачал головой Оскар. — Сам понимаешь, девушка, оставшаяся наедине с незнакомым мужчиной в своей комнате, не может стоить двадцать монет. Подпорченный товар должен быть уценен, поверь мне как финансисту. Не о погоде же они там беседовали. Даю полторы. Мелочью.

Несчастный Чайхан был согласен на все. Он благоговейно принял из рук Оскара горстку мелочи и, утирая слезы, выкрикнул:

— Лейла, дочь моя, ты спасена! Этот добрый человек согласился взять тебя в жены своему племяннику, несмотря на твою запятнанную репутацию!

Оскар с явным облегчением вздохнул.

Я с интересом покосился на этого хитрого дядюшку и вдруг почувствовал, что у него под халатом…

— Я его нашел! — крикнул я. — База!

— Слышу, слышу, не шуми, — отозвался воодушевленный куратор. — Повторяй за мной: именем Организации изгоняю тебя…

Пересохшими от волнения губами мы со Второй хором зачитали текст. Мужчина в халате охнул и согнулся пополам.

— Снимай с него невидимость и парализуй! Спрей у тебя в правом нижнем кармане! — крикнул куратор.

Не дожидаясь, пока чертенок спрячется, я выхватил из-за ремня баллончик, как ковбой пистолет, и, направив струю под ноги мужчины в халате, нажал кнопку.

Баллончик выплюнул жалкое облачко газа и сдох. На мостовой перед нами обрисовалась ягодица чертенка, помеченная клеймом. Вторая открыла рот и непочтительно хихикнула.

— Не много же от него осталось!

Я молча вырвал из ее правого нижнего кармана такой же баллончик и держал кнопку нажатой до тех пор, пока газ не иссяк.

— Вот это да… — тихо промычала опешившая напарница. — Даже глазам больно…

Естественно. Глазам действительно было больно — ведь тело чертенка теперь было равномерно покрыто толстым слоем позолоты, как конфетка глазурью. Жаль только, что оно по-прежнему могло двигаться, а значит, сопротивляться.

— Что было в твоем баллончике? — рыкнул я, с ужасом представляя, как приволоку эту золотую статую на базу, и меня тут же посадят за глумление над образом САМОГО.

— Лак для волос с блестками, — пролепетала Вторая, стараясь спрятаться за чертенком. — Купила на хеллоуин…

— Пятый! — выкрикнул куратор. — По какому поводу маскарад?

— Понимаете… — начала объяснять Вторая, боясь, что я первым успею все свалить на нее, но тут нам стало не до объяснений.

События замелькали перед глазами, как лапы хомячка, от скуки крутящего в клетке колесо.