Гражданин Империи

– Полегчало?

– Да.

– Ну тогда завтракать пойдем.

– Нет, искупаюсь сначала.

– Так я же воды не успела нагреть!

– А и не надо. В холодной даже лучше.

Оно и вправду. Даже сейчас, ранним утром, жара на улице стояла немилосердная. Да что там на улице! В доме тоже было не продохнуть – только сквозняками и спасались. Пораспахивали все двери-окна, да так и держали круглые сутки.

– Нюр, а зима у вас здесь бывает?

– Зима то? – она сморщила лоб словно вспоминая. – Да, бывает. Как не бывать? Декабрь, январь и февраль. У нас второй урожай картофеля как раз тогда поспевает. И редиска в это время года тоже хороша: ни пустот в ней, ни трещин, и горечь не так сильно чувствуется.

– То есть снега нет? – уточнил Степан на всякий случай.

– Нет конечно. Мне про него отец когда-то рассказывал. А ты сам-то снег видел?

– Видел. Ладно, пойду, искупаюсь. Мне в лагере на девять утра надо быть.

Он подошел к ванной, установленной на кирпичах в увитой виноградом беседке, включил насос и она стала довольно быстро наполняться холодной, как лед, колодезной водой. Нюра подкралась к нему сзади, обхватила за талию руками:

– А что ты оденешь?

– Погоди, а коза камуфляжку тоже того…съела?

– Нет,– она весело рассмеялась, глядя на его испуганное лицо.– Я сняла ее от греха подальше. Да и высохнуть она успела уже.

– Ну и слава тебе, Господи,– в одно мгновение избавившись от одежды, Степан плюхнулся в воду, обдав окружающее пространство целым фонтаном брызг. Злорадно усмехнулся: истошный визг жены показался настоящей музыкой для его ушей.

– Ах ты вот так значит, да? – Нюра попыталась ухватить его за ухо, но тут же была поймана и водворена к нему в ванную.

– Ага, именно так. А теперь и вот так еще.

Отбиваться от цепких рук Степана она уже и не пробовала. Только мелко подрагивала: то ли от вожделения, то ли просто от того что вода была холоднее некуда, а может от того и от другого вместе.

В кабинете куратора сидели трое: сам Фридрих, молодая стенографистка с некрасивым, вытянутым, словно лошадиным, лицом да длинными наманикюренными ногтями, и розовощекий, круглолицый майор с неизвестными Степану эмблемами рода войск на петлицах.

– Знакомьтесь.

– Майор Терещенко. Особый отдел.

Степан крепко пожал протянутую руку и вопрошающе уставился на девицу.

– Хадувиг Пройсс,– Фридрих Подольский сам представил ее и приглашающее указал на стул посреди комнаты.

От самой же Хадувиг Степан удостоился лишь короткого кивка. Инициативу взял в свои руки майор Терещенко. Со Степаном он говорил подчеркнуто официально, слегка картавя при этом слова. Глаза его из-под набрякших век смотрели вполне миролюбиво и даже с толикой некоего уважения.

– Степан Махров,– слова, несомненно, были адресованы так же и стенографистке, пальцы ее тотчас же забегали по клавишам клавиатуры.– Опишите полностью, с первого до последнего дня ваши действия и действия членов вашей группы с того момента, когда вы оказались в тылу противника. Рассказывайте максимально подробно, не упуская ни малейших, даже самых незначительных, с вашей точки зрения, деталей.

Степан молча кивнул, устраиваясь поудобнее на жестковатом казенном стуле и, уставившись в одну точку, начал неторопливо излагать события в хронологическом порядке. Подробно рассказал об убиенном им сирте, о найденных селениях, о смерти Федотова от руки свихнувшегося Хохленко, о дирижабле, потерпевшем крушение, об убийстве Алексея Ряднова буревеем. Не забыл упомянуть об Улуше, но как-то вскользь, словно о чем-то незначительном. Акцентировать внимание на самом факте контакта с представителем враждующей стороны ему очень не хотелось. Напоследок выложил на стол горку аусвайсов, снятых с мертвых летчиков «Люфтваффе», аусвайс Хохленко и найденного в один из первых дней трупа офицера вермахта. Отдельно положил аусвайсы Игоря с Алексеем.

– Ну вот, кажется, и все,– он посмотрел на особиста и уловил в его глазах такой неподдельный интерес к собственной персоне, что сразу же понял: нет, не отвертеться ему таким вот простеньким рассказом. Вытянет из него майор все жилы, все соки выжмет, но добьется еще более конкретной информации. И дернул его черт рассказать об Улуше! Как думал – так оно и вышло.

– А Улуша… Расскажите еще раз подробнее, когда и при каких обстоятельствах произошел у вас с ней первый контакт.

Степан тяжко вздохнул. Глянул на Фридриха – тот был серьезен, как никогда.

– Она сама вышла на нас. Преследовала какое-то время, дождалась темноты, а затем похитила весь имеющийся у нас на тот момент в наличии провиант и воду,– про нож Радченко он дипломатично решил умолчать.

– Вот значит как.

– Да. Следующим днем пришла на нашу новую стоянку в лесу и все вернула. В целости и сохранности.

– Странно. Очень странно, – глазки особиста масляно заблестели. Степан его уже ненавидел, авансом. – И как вы думаете, чем можно объяснить ее странное поведение?

– А ничем. Сиртя – она сиртя и есть.

– Ну что ж, логично. И после этого инцидента, говорите, она все время была при вас? Вы не отрицаете этот факт?

Взгляд Фридриха Подольского стал чернее тучи.

– Нет, не отрицаю,– Степан спокойно глядел в глаза особиста, мысленно посылая того к черту. Тыловая крыса, мать его. Таких тварей пруд пруди на его приснопамятной Родине. Сейчас, наверняка, запугивать станет.

– Хорошо. Интересовалась ли она тем, что вы делаете? Принимала участие в вылазках к поселениям сиртей?

– Принимала. Причем самое непосредственное. Можно воды?

– Да, конечно.

Фридрих молча налил воды в граненый стакан, подошел и вложил его в протянутую руку Степана. А, ладно, была не была! И он рассказал про то, как сиртя весьма нетрадиционным способом спасла его группу, когда трое бойцов попали в окружение у одного из поселений врага.

Установилась мертвая тишина. Лишь через какое-то время майор снова нашел в себе силы подать голос:

– Откровенно говоря то, что вы нам только что рассказали, скорее напоминает детскую сказку, чем рапорт руководителя разведгруппы. Пускай даже новоиспеченного,– видя, что Степан желает вставить свое слово, Терещенко затараторил еще быстрее, по-бабьи размахивая перед собой короткими руками, заканчивающимися толстыми, мясистыми пальцами.– Ну сами посудите: прямо перед глазами, под самым носом значительно превосходящего по силам противника вы стали в кружок, взявшись за руки, и сразу же сделались невидимы! Я правильно вас цитирую?

– Именно так все и было,– Степан допил воду и с такой осторожностью поставил стакан на край стола, словно тот был хрустальным.

– Вы-то сами верите в то, что говорите?

– Какой мне смысл лгать? Я мог вообще умолчать о сирте и давно спокойно бы сидел уже дома, не находите? И почему вы так яростно отрицаете наличие паранормальных способностей у дикарей? Они ближе к природе и, следовательно, в этом отношении могут быть гораздо развитее нас. Теорию эволюции разума Хешбеля не читали случаем?

Особист как-то по-новому взглянул на Степана:

– То есть вы уверяете нас сейчас, что сирти в настоящее время обладают технологией невидимости, которая позволяет им незамеченными пересекать оборонительные рубежи Империи?

– Не все. Отдельные личности. Но в целом – да, такое возможно.

– Спасибо большое. Вы очень помогли.– Терещенко скомкано попрощался с Подольским, пожал руку Степану и быстро направился к выходу в сопровождении стенографистки.

Фридрих устало откинулся на спинку кресла, извлек из пачки сигарету и, не прикуривая, завертел ее между пальцев:

– Да, ну и наломал же ты дров, приятель.

Степан безразлично пожал плечами:

– Что, возможны последствия?

– Даже не знаю. Случай беспрецедентный, можно сказать единственный в своем роде. По идее, за сотрудничество с врагом трибунал светит. С другой стороны – законом данное правонарушение не предусмотрено. Повторюсь: прецедентов подобных твоему в Империи еще не было.