Гражданин Империи

– Она знает,– Степан кивнул на Улушу. Не торопясь развернул карту и поманил ее пальцем.

– Тут,– не долго думая, девушка ткнула ногтем в точку неподалеку от того места, где, по его прикидкам, они и становились лагерем перед бурей.

– До территории, контролируемой Империей, нам добираться не более полутора суток. Это если по прямой и без приключений. Проскочим лесной массив, а там глядишь – и наши недалеко.

Дмитрий с Юрием обрадовано переглянулись. Женя же даже лицом посветлела – наверняка считала минуты когда сможет наконец принять душ да прикорнуть на своей собственной кровати, укрывшись с головой одеялом и совершенно при этом не заботясь о том, что какая-то голодная тварь может разорвать ее спящей. У Степана тоже настроение было более чем приподнятым. Откровенно говоря, он и сам устал. А домой ему хотелось, пожалуй, даже больше чем остальным. Нюра наверняка ждала его каждый день. А уж какой она стол накроет при встрече! Любая свадьба позавидует. А потом он затащит ее на кровать и они будут долго заниматься любовью. Степан так отчетливо представил себе эту картину, что даже ком к горлу подкатил, а желудок заурчал громко и требовательно, заставив вздрогнуть от неожиданности не только Степана.

– Ладно, пошли.

Они пошли вперед, щурясь от яркого солнечного света. После темного зева шахты окружающий мир казался настоящим чудом, под завязку наполненным красками всех цветов и оттенков. Даже оводы не так раздражали. Они лениво отмахивались от них и продолжали идти дальше, думая каждый о своем, заветном. Сиртя, как всегда, брела рядом со Степаном. Интересно, о чем думает она? А, впрочем, никогда он об этом не узнает. Дойдут они до своей территории, и Степан любезно с ней распрощается. А как иначе? Вести ее в лагерь надеясь на милость руководства? Нет уж, дудки. В лучшем случае просидит за решеткой весь остаток жизни, если не пристрелят сразу, конечно. Или вот еще вариант: домой он ее к себе приведет на постоянное место жительства. То-то Нюра обрадуется! Степан даже зажмурился от удовольствия. Картинка получалась та еще.

– Там дым какой-то валит!

– Где?

Степан повернул голову в ту сторону, куда указывал Радченко и вмиг остановился. Сдернул с шеи бинокль. Холм. Кусты на холме, припорошенные все той же пылью вперемешку с песком да дым кругом плотный такой, черный. Откуда дым, что за дым? Из-за холма дым. Точно: из-за холма. И запах какой-то неприятный, специфический. Даже досюда доносится. Степан втянул ноздрями воздух и сразу засомневался: в своем ли он уме? Уж не пригрезилось ли? Может голову солнцем напекло?

– Кто-нибудь может сказать мне, что это за запах?

– Жженая резина, кажется,– ответила за всех Женя.– Но я не уверена.

Еще бы, не уверена. Он и сам себе сейчас не верил. Откуда, спрашивается, посреди степи может взяться резина? Да еще и на территории дикарей?

– Проверить бы надо,– не колеблясь, он повернул в ту сторону, откуда разносился дым.

Ему никто не перечил, хотя Степан спиной чувствовал их общее недовольство. Мыслями они все были уже дома.

Расстояния в степи всегда обманчивы. Холм, который, казалось, был совсем рядом, на поверку оказался довольно-таки далеко. Они потратили добрых полтора часа, чтобы добраться к нему. Еще пятнадцать минут ушло на подготовку. Степан не хотел неприятных неожиданностей, поэтому тщательно продумал сценарии, по которым должны были развиваться дальнейшие события. Это могло быть очередное поселение сиртей, могла быть и засада. Если на холме находится наблюдатель, он наверняка засек приближение их отряда. А значит по ту сторону холма в полной боевой готовности засело сейчас N-ное количество воинов. Что они ожидают от Степана? Что тот поведет отряд вокруг холма. По левой, либо по правой его стороне. А если взобраться на холм и зайти сверху? Ожидают ли их там? Ожидают, несомненно ожидают. Но, скорее всего, в гораздо более меньшем количестве. Сирти, как ни крути, тоже люди. А следовательно склонны судить по себе. Их оружием дальнего боя являются луки. Из лука лежа не постреляешь – это факт. Зайди горстка лучников с верхней части холма, и они станут прекрасной мишенью для тех, кто находится снизу. Укрытий то на холме практически нет, не считая нескольких чахлых кустиков. Так то вот. Верхом надо идти, значит. Им то из ружей стрелять из положения лежа как раз посподручнее будет. И для пулемета обзор идеальный. Непросто с высотки сковырнуть опытного пулеметчика, ой непросто. В Великую Отечественную сколько людей полегло при взятии таких вот «высоток»!

– Идем верхом,– озвучил Степан наконец свое решение и первым полез вперед.

К счастью, все его предосторожности оказались излишни. На холме никого не было. За ним – тоже. Живых никого. А вот мертвых – хватало. Трупы были разбросаны вокруг остова дирижабля, который, догорая, и распространял на всю округу стойкий запах жженой резины.

– Вот и долетались ребята,– он перевернул на спину полуобгоревшее мертвое тело в черном летном комбинезоне Люфтваффе. Свои, имперские.

Женя присела на корточки у трупа светловолосой женщины лет сорока. Голубые глаза ее были устремлены в небо. На левой стороне груди – рваная рана. Свежая еще. Кровь выходит из нее редкими толчками, орошая примятую траву.

– Как вы думаете, кто это их?

– Ясное дело кто. Сирти,– Юрий посмотрел на место трагедии с плохо скрываемым беспокойством.– Дирижабль потерпел крушение во время урагана, сирти вышли на место аварии и добили всех, кому удалось выжить.

– Полностью с тобой согласен,– Степан обошел вокруг то, что осталось от дирижабля.

Четыре трупа снаружи. Двое из них скончались от полученных после падения травм. Еще один – от ожогов. Пытался отползти от пылающего дирижабля, да так и застыл на полдороги, вцепившись скрюченными пальцами в траву. Умершей насильственной смертью оказалась лишь найденная Женей женщина.

– Умерла она совсем недавно.

– Я вижу,– Женя согласно кивнула головой.

– Ее убили, правда?

– Да.

Степан был очень недоволен. Близкое соседство с убийцами совершенно не вписывалось в его планы.

– А мы можем их найти?

– Врядли. Скорее уж они найдут нас. Да и времени больше нет.

Он снял с шеи погибшей аусвайс, мысленно извинившись за причиненное беспокойство. Затем поспешно обошел другие трупы. С шеи сгоревшего заживо аусвайс упорно сниматься не хотел: впаялся в обгоревшую плоть так крепко, что пришлось отковыривать его ножом.

Наконец, все было кончено, и Степан повел отряд на юг. Благо, с той стороны не было никаких препятствий. Местность при помощи бинокля просматривалась от и до. Он посмотрел на Улушу, которая шагала с ним рядом с совершенно безмятежным видом. Как ей сказать, что вскоре их совместное путешествие подойдет к концу? Ладно, не стоит пока.

К лесу они добрались уже к вечеру. Попадали на первой попавшейся поляне на разогретую за день землю и тотчас же провалились в сон. Все, кроме Дмитрия. Ему близость дома покоя не давала никак. Поэтому он и вызвался, в сущности, покараулить.

Разбудил Степана ни свет ни заря все тот же Дмитрий. Невыспавшийся. С воспаленными глазами.

– Что, не терпится?

– Не терпится,– откровенно признался он.

– Ладно. Давай, буди остальных.

Они наспех позавтракали вяленым мясом, запивая его остатками воды, и двинулись в путь.

Искомый квадрат, в котором они должны были перейти линию фронта, находился в семи километрах южнее. Лес там подходил практически вплотную к зоне отчуждения, представляющей собой вырубленную просеку шириною около трехсот метров. Когда до цели оставалось не более трех километров, Степан остановил группу, приблизился к Улуше и знаками показал девушке, что теперь она должна их покинуть. Странное дело: ни истерики, ни слез так и не последовало. Сиртя лишь коснулась рукою статуэтки божка, что висела у нее на груди, молча кивнула и тотчас же исчезла в лесной чаще.

– Ну вот и попрощались,– Дмитрий с сожалением поглядел ей вослед.– А она ничего, красивая.