Пятая Сила (СИ)

Несколько раз Тала поднималась, подходила к выходу, долго стояла, откинув занавесь, вдыхая свежий после дождя воздух. Выходить наружу ей не позволили – вежливо, но твердо попросили вернуться, и сам тон и голос охранявших ее исключал возможность спора. Она отходила, ложилась на кровать, но спустя уже несколько минут вскакивала и то кружила, кружила по комнате, то садилась, сжав и переплетя пальцы, и невидящими глазами смотрела в пространство.

Когда ночная тьма стала мало-помалу рассеиваться, Тала поднялась. Поеживаясь, натянула сапоги, заново переплела косы; расчесать волосы было нечем, пришлось пальцами разделять и приглаживать перепутанные пряди. Шпильки то и дело выпадали из рук. Высокие сапоги были по щиколотку в засохшей грязи. Солдат, охранявший ее, принес воды – умыться, и завтрак – несколько вчерашних лепешек. Тала покачала головой – комок стоял в горле.

За ночь все очистилось и ушло, все стало неважным. Теперь ей нужно уехать. Все будет хорошо. Они выстоят. Она будет там.

Еще не совсем рассвело, когда в шатер ее вошел Саадан. Бледный, но спокойный, как обычно, в полном боевом облачении, в руках - шлем и моток мягкой веревки.

- Саадан… - женщина шагнула ему навстречу. – Еще минуту, и я буду готова.

- Нет, - жестко сказал он, не глядя на нее. – Сегодня ты никуда не поедешь.

- Что? – ошеломленно проговорила она, отступая.

- Там будет слишком опасно.

Не обращая внимания на ее удивление, Саадан положил шлем на стол и, ухватив ее за плечо, толкнул к кровати.

- Тала, прости, но мне очень нужно, чтобы ты осталась жива. Поэтому сегодня ты останешься здесь… пока все не закончится. Прости.

Ловко и быстро он свел впереди ее запястья и опутал их веревкой, не обращая внимания на отчаянные попытки вырваться. Повторил:

- Прости. Я постараюсь связать тебя не сильно… просто чтобы не сбежала.

Тала сопротивлялась отчаянно и, гибкая и сильная, смогла бы вырваться, если б не подоспели дружинники. Потом поняла, что ничего не добьется, и молча смотрела, как двое спутывают веревками ее ноги.

Ее связали действительно крепко, но без жестокости, а ноги затянули веревочными петлями так, что крошечными шажками она все-таки могла передвигаться. Один из солдат поставил на стол поднос, уставленный едой, другой обвел глазами шатер и быстро убрал все, чем можно было бы воспользоваться, чтобы распутать или разрезать веревки.

- Прости, - еще раз повторил Саадан. – Так надо.

Он посмотрел на нее – и, резко развернувшись на каблуках, вышел.

Тала закусила губу – до боли.

Она не слышала, как, выйдя и опустив занавесь, Саадан задержался возле стоящего у входа стражника. Подошел к нему вплотную, негромко и холодно спросил:

- Имя?

- Ретан, господин, - вытянулся стражник.

- Какой сотни?

- Первой, господин. Личная княжеская сотня.

- Слушай меня, Ретан, - еще тише проговорил маг и вложил в его ладонь золотую монету. – За эту женщину ты отвечаешь головой. Если хоть волос с нее упадет, если хоть пылинка опустится… сам сдохни, но ее сбереги, понял? Хоть землетрясение, хоть под расстрел, но она должна выжить. Иначе - под землей найду!

- Так точно! - в струнку вытянулся солдат. – Не посрамлю, господин, не сомневайтесь!

- Не сомневаюсь, - усмехнулся Саадан.

Всего-то пути было – один полет стрелы и несколько минут до города. Армия на марше делала за полчаса намного больше. Но теперь Саадану показались невыносимо долгими эти несколько минут. Казалось, время застыло. Казалось, сама земля замерла в настороженном молчании, пристально наблюдая за пришельцами из тысяч укрытий.

Вот они впереди, городские стены и ворота – запертые, настороженные, неприступные. Армия остановилась.

Тысячи птиц кружились над городом, закрытым, мрачным, ощетинившемся, готовом к обороне. Десятки мелких степных лисиц, наверное, крутились поодаль, сотни хорьков и сусликов наблюдали за людьми из своих норок. Десятки и сотни воинов держали нападавших сквозь бойницы на прицеле луков. Напряженное молчание давило на плечи.

Переговоры были не нужны, Реут и не собирался этого делать. Трубач и знаменосец выехали вперед войска.

Князь резко выдохнул – и посмотрел на Саадана.

Саадан поднял голову, посмотрел в небо. Низкие, серые облака постепенно расходились, открывая клочки чистого, бледно-голубого неба. Ничего… сейчас облака будут послушны – они после дождя, сытые, сонные. Что бы тебе не ответить мне согласием, князь Леа-Танна, подумал маг.

Реут скомандовал:

- Труби!

Запели трубы.

- Вперед, - тихо сказал Саадан.

И, подняв голову, шагнул вперед – туда, навстречу степному ветру, рвущему из глаз слезы, навстречу всей силе этой настороженной, чужой земли, сейчас сосредоточенной в одном-единственном человеке.

* * *

Это было единственно правильно – то, что правитель княжества Таннада был магом Земли. Его земля, его родина стояла за ним, и он знал это – и вложил в этот единственный день все упрямство, отчаяние и решимость. Князю Реуту нипочем не взять бы город, если бы у него не было мага.

Это было очень трудно – удержаться и не ударить в ответ. Не ударить, потому что даже сейчас Саадан не хотел Тирайну беды. Отвести, удержать, зацепить – но не ударить, не обрушить в ответ Силу, которой так много и которая рвется, наливаясь твоей яростью и тоской – тоской по тому прежнему, что сегодня уходит безвозвратно.

Да, Тирайн сумел овладеть Камнем Земли – теперь Саадан это знал точно. Иначе чем и как объяснить, что весь этот невероятно длинный день он ни на минуту не ослаблял напора. Это его Сила поднимала в воздух тучи песка и пепла, обрушивая их на нападающих. Это его Сила отводила от стен летящие стрелы. Это его Сила поднимала в бой уставших солдат, уводила почву из-под ног вражеских конников, заставляла испуганно пятиться и вставать на дыбы лошадей. Ни один маг не смог бы вынести столько – за день, это Саадан знал. То и дело вставала в памяти та битва у Последних Холмов – только тогда они были рядом, они сражались плечом к плечу. Да, за десять лет Тирайн много чему научился… ах, как бы они работали вместе, рядом, сколько смогли бы они сделать, если бы он понял, пошел бы с ним рядом. Но этого не случилось, и пока – уводить, кружить, путать, ни на миг не давая передышки, но не ввязываясь в открытое противостояние.

…Еще до рассвета нападавшие выслали в город посланника – с требованием сдаться и выдать князю Реуту магический предмет, именуемый «Камень Земли». Князь Тирайн ответил отказом.

- Жаль, - с легкой досадой ответил Реут, - они сохранили бы много жизней.

Руту полукольцом окружала река, и основной натиск врага достался главным воротам. Были в городе еще одни ворота, выходившие на пристань, ниже и хуже укрепленные – но у нападавших было слишком мало лодок, чтобы атаковать их большими силами. Разумеется, все паромы заранее отвели к городу.

Первый вал нападавших должен был растянуть защитников по стенам и проверить крепость обороны. Войско Реута превосходило дружину Тирайна в несколько раз; лучники на стенах стреляли метко, но их было слишком мало, чтобы сдержать натиск. Со стен потоками лилась горячая смола и кипяток, одни лестницы отбрасывали и крючья обрубали, но на их место тут же вставали и цеплялись другие. Яростно ругаясь на разных языках, лезли наверх смуглые, узкоглазые южане, крючконосые жители восточных равнин, встречались даже северяне, более светлокожие и светлоглазые, чем коренные жители Юга. Все они, в своих серых туниках и кольчугах, у кого кожаных, у кого более прочных, стальных, походили на пауков, оплетающих своей паутиной стены обреченного города.

Сверху летели бревна, камни; мальчишки постарше, против строго приказа князя оставшиеся на стенах, помогали отцам, стреляя из рогаток и пращей. То и дело где-нибудь на настенной галерее вспыхивала яростная короткая схватка, когда кому-нибудь из нападавших удавалось залезть на стену и оттянуть на себя часть сил горожан.