Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

То есть - не человек, разумеется.

Мастер Нитлот спешился, неловко поклонился, взглянул на неё сквозь дождь. Его балахон насквозь промок; капли серебристо мерцали на рамке зеркала, видневшегося из-под плаща. Лошадь, точно по заказу, была мышастой и пожилой, слегка хромавшей. Её увёл Бри: он теперь всё чаще заменял старого конюха, имевшего не меньше бед со здоровьем, чем привратник.

А возможно, всё дело в Эльде - невесте Бри и дочери конюха.

Ну уж нет. С какой стати ей, Уне Тоури, думать об этом?

Мать не вышла встречать "ещё одного колдуна", сославшись на непогоду и головную боль. Осознав всю важность своей роли, Уна выпрямилась и натянула на лицо вежливую улыбку. Она обязана показать себя и семью Тоури с лучшей стороны - пусть все участники сцены и стоят на заднем дворе, пасмурным утром, по щиколотку в грязи.

- Мы рады приветствовать Вас в Кинбралане, господин Нитлот. Будьте почётным гостем в этом замке, и да хранят Вас боги.

Она всего лишь сказала то, что полагается - отчего же он так смотрит на неё?.. Почему он замер, сморщив свой мелово-бледный нос, широко распахнул глаза и с места не двинулся, словно увидел что-то небывалое?

Из-за долгого молчания Уне вскоре стало неловко. Она ещё раз поклонилась и отступила на полшага. Индрис, вполголоса убеждая в чём-то своего приятеля, схватила его за предплечье и чуть ли не силой увела в конюшню, следом за Бри. Мастер Нитлот даже на ходу не сразу сумел оторвать взгляд от Уны - за всё это время он, кажется, ни разу не моргнул.

Уна никогда в жизни не подслушивала. Но всё ведь случается впервые, не правда ли? И заклятия, и подслушивание, и убийство. Эта мысль заставила её нервно усмехнуться, дрожа под мокрым плащом. Подумать только - стоит под дверями конюшни и слушает фразы на чужом языке, как любопытная служанка или крестьянка... Или как дочка конюха.

Уходить ей не хотелось, да и силы воли, пожалуй, не хватило бы.

Мастер Нитлот повторил свою мелодичную фразу - она ещё одним потоком вписалась в дождь. Что это, шаги?.. Уна оглянулась; нет, послышалось. Хорошо, что Гэрхо не вышел встречать земляка - по ночам он всегда гуляет или колобродит со слугами, а потом спит до полудня. Как никогда кстати.

Индрис, отвечая, перешла на ти'аргский. Уна подобралась: подозревает ли колдунья, что она не ушла, что осталась во дворе и делает такую мелкую, постыдную пакость?

Скорее всего, да. Её, Уну Тоури, с недавних пор и не в таком легко подозревать.

- Поразительно? Что такого уж поразительного, Нитлот? Я же предупреждала тебя, - протянула Индрис с ленивым, дружеским упрёком. - Мог бы, между прочим, сдержаться и не пугать девочку. Она теперь подумает невесть что.

- Но ты видела? О Хаос, Индрис, ты тоже это видела?! Мне не мерещится?

Индрис раздражённо фыркнула.

- Как мальчишка, в самом деле... Что с тобой стало? Тлетворное влияние Ингена Дорелийского? О да, я это видела. Больше того - я с этим уже третью неделю, к твоему сведению, занимаюсь магией.

Уна почувствовала, как вспыхнули щёки. Стало по-детски обидно.

- Я не хочу сказать... Не х-хотел сказать, - маг перевёл дыхание - наверное, чтобы не начать заикаться, - ничего дурного... Но её Дар очень силён. Я почувствовал его уже на мосту, а такое редко бывает.

- Да, - сказала Индрис с долей странной гордости. - Так и есть. Понимаю, о чём ты. Потому мы с Гэрхо и сменили маршрут.

Мастер Нитлот простуженно закашлялся - а потом засмеялся. Смех звучал так тепло - чрезмерно тепло - будто... Неужели?

Последовало несколько секунд абсолютной тишины - лишь шумел (слава Льер, уже не так остервенело) дождь, а где-то в глубине конюшни Бри ласковым баском успокаивал мышастую. Уна смутилась. Сначала Эвиарт с Савией, теперь эти двое... Почему её преследует это глупое положение? Она никогда не испытывала желания лезть в чужие личные дела, подобно кузине Ирме. Даже смутного, спрятанного глубоко-глубоко - как некоторые другие желания. В подглядывании для неё всегда, с детства, было что-то мерзкое. Потому и обвинения матери в давней измене - пусть открыто не прозвучавшие - били прямо по живому. Или, вернее, жгли.

Няня Вилла как-то раз прижигала Уне ранку: она порезала руку, играя на кухне с Бри, и царапина загноилась. Процедура была необходимой (а с точки зрения непреклонной Виллы - уж точно), но мгновенная боль от встречи тела с горячим металлом навек врезалась в Уну. Тогда она ещё не знала, что на свете есть боль куда более изощрённая.

"Мой давний друг"... О да, разумеется. Уна была благодарна дождю за то, что не было слышно звука поцелуя под шуршание мокрой ткани.

Наконец затянувшееся молчание прервалось, и Уна смогла выдохнуть. Отражения шёпотом обменялись какими-то фразами на своём наречии, а затем опять перешли на ти'аргский.

- Я помню. Когда ты связалась со мной, то сказала, что для тебя аромат её Дара - как запах булочек для того парня, Вилтора. Это действительно так.

- Ах, Зануда, - Индрис поцокала языком. - Столько лет прошло, а ты всё ревнуешь к бедняге Вилтору... Как там этот старый вояка? Не пробился ещё в высшее командование?

- Нет. Инген не любит его.

- Неудивительно.

- А вообще-то - не знаю: когда ты сообщила мне, я уже вернулся в Долину. После захвата Феорна в Дорелии просто ртаннуэ, - Нитлот вздохнул. - Но сейчас нам не об этом следует говорить. Это... Это не заурядное сходство, Индрис.

- Ну да, - насмешливо подтвердила колдунья. Уна ясно представила себе, как её малиновые локоны щекочут тощую шею волшебника; ей стало чуть-чуть противно. - Это поразительное сходство, так? Ты в последнее время заново пристрастился к этому слову.

- Оно на самом деле поразительно. Одно лицо. И... не только лицо. Её Дар, и обретённое зеркало, и... Ты касалась её мыслей?

Уна напряглась и ближе приникла к двери.

- Пока не вплотную. И вряд ли стану делать это без разрешения. Думаю, она даст отпор, и для нас обеих это будет... болезненно. Но я не такой хороший телепат, как ты, - по тону Индрис, как обычно, нельзя было понять, хвалит она всерьёз или с издёвкой. - Так что можешь попробовать, если осмелишься. Но я бы не советовала. В крайнем случае - не при матушке.

- Матушке... - с непонятным выражением повторил мастер Нитлот. - И всё же это поразительно. Я вообразить не могу...

- И не надо, - посоветовала Индрис. Судя по возмущённому мычанию, она зажала волшебнику рот рукой. - Лучше не воображать то, что нас не касается. И здесь не совсем подходящее место для таких бесед - тебе не кажется, Зануда? Надеюсь, мы скоро всё выясним.

- Если ей действительно грозит опасность, мы не должны игнорировать кровь, - волшебник понизил голос и заговорил так серьёзно, что Уне с новой силой захотелось убежать в свою тёплую спальню, не слышать... Но она не убежала. Можно просто представить, будто говорят не о ней. Как в детстве - если мама недовольна и за что-нибудь её отчитывает. Конечно же, любя. - Тем более, если это наместник Велдакир. Мы должны поторопить события. Мне жаль девушку, но выхода нет.

Уна только сейчас заметила, что дождь определённо затихает. Небо расчистилось. Из птичника доносились недовольная возня и кудахтанье: страдали куры, лишённые возможности прогуляться.

Жизнь продолжается - что бы там двое Отражений ни знали о её "крови".

- Всё-таки любишь ты строить горести из пустоты, Зануда. Это у тебя от него, знаешь ли. Или от кезоррианских менестрелей... Пойдём в замок, там всё и обсудим. Я рада тебя видеть, но тут воняет навозом, мокро и до отвратности холодно. К тому же Гэрхо пора будить.

***

Вечером Уна, не торопясь, перепроверила всё, что собрала накануне: два серебряных ножика (побольше - срезать ветки ежевики, поменьше - чтобы отделить от них листья и ягоды), замшевые перчатки (одна пара - про запас; если верить Индрис и здравому смыслу, в кустарниках того леска полно колючек), набор непромокаемых мешочков из кожи... Что ещё? Свиток с рецептом зелья и переписанное заклятие, само собой. Песочные часы. Дождь всё-таки кончился - значит, масляная лампа.