Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

ГЛАВА XII

Северное море, корабль "Русалка" - наместничество Ти'арг, гавань Хаэдрана

- Как бы нам его назвать? - задумчиво спросил Лис. Он сидел на башенке из ящиков, в которых от качки позвякивали флаконы с лекарствами и маслами. Лис болтал ногами и казался беспечным, как никогда - хотя приближался берег Ти'арга, а с ним сотни новых вопросов.

Шун-Ди сидел у подножья "башенки", скрестив ноги, а дракончик вился вокруг него, подобно игривому щенку. Или, скорее, котёнку - если учесть нежно-сладкую грацию его движений. Эта сладость, впрочем, не отменяла чувства опасности, которое всё ещё не покинуло Шун-Ди - и возвращалось каждый раз, когда он смотрел на серебристую чешую, крылья, как у нетопыря, и мелкие острые зубы.

Надо сказать - не по возрасту острые... Шун-Ди мельком глянул на свои пальцы и вздохнул. Сар-Ту и гребцы, наверное, думают, что в трюме он тайком везёт любимого кота, с которым не смог расстаться. Или кусачего попугая - вроде того, что держал один из магов в их экспедиции на запад.

Держал до одного печального случая. Лисица-Двуликая, приятельница Лиса с синим, как сумерки, мехом (если Шун-Ди не путал, её звали Аратха) не устояла перед искушением, и магу пришлось распрощаться с попугаем навсегда. По крайней мере, до света, покоя и забвения, которые обещаны всем в чертогах Прародителя...

Маг, мягко говоря, разозлился. Он в самом прямом смысле метал громы и молнии.

А Лису было смешно. Ему всегда было смешно - и после он хохотал даже над тем укусом в ладонь, которому Шун-Ди (по глупости) придал столь большое значение. Это случилось, когда Лис впервые принял звериный облик в его присутствии; во внезапном укусе опьянённый Шун-Ди увидел знак признания, доверия, посвящения в дружбу... Что угодно - только не простую шутку, которой этот укус оказался на самом деле.

Ранки от зубов Лиса быстро затянулись, а через несколько лун и шрамы сошли. Шун-Ди редко признавался себе (но всё-таки признавался), что не хотел этого.

А вот следы от укусов дракона, возможно, заживают быстрее, чем от шуток оборотня... О Прародитель, ну что за бред лезет в голову?

Дракончик, устав резвиться, распахнул кожистые крылья и снова тяпнул Шун-Ди за палец - уже и так болевший. Он поморщился и взял из стоявшей рядом миски очередную полоску сушёного мяса. Аппетит у дракончика был просто тигриный: Шун-Ди с каждым днём всё больше недоумевал, как в такое крошечное, изящное тело помещается столько еды?

- Назвать? - переспросил он, пока полоска мяса с чавканьем исчезала в розовом горле; чешуйки на длинной шее (толщиной в два пальца Шун-Ди) переливались оттенками серебра - то цвета тумана утром, то дорогой посуды, то бликов света на каплях росы... Видно было, как слишком большие куски пищи выгибают плоть изнутри. Дракончик жевал с радостью ребёнка, поглощающего сласти, широко раскрывая рот. - По-моему, пока достаточно просто "дракончика". Вряд ли у нас есть право давать ему имя без ведома матери.

Лис презрительно фыркнул.

- Звать дракона драконом? Ну уж нет. Идиотски и унизительно.

Шун-Ди подул на укушенный палец. Поднял глаза - прямо напротив красовались узкие смуглые ступни, пятками бьющие по ящикам, и застиранные льняные штаны.

- Ничего унизительного. Я ведь зову тебя Лисом.

- Потому что мне это нравится, Шун-Ди-Го. А ему - нет.

Дракончик покончил с мясом и принялся выковыривать его остатки из щелей между зубами, орудуя раздвоенным язычком. Его движения сделались сыто-замедленными, а светлое брюшко слегка округлилось.

- Ты считаешь? - с сомнением спросил Шун-Ди. На его взгляд, дракончику было совершенно наплевать. - Ладно. Как хотела назвать его Рантаиваль?

- Не знаю. Со мной она этим не поделилась... - Лис пощёлкал пальцами на мотив старой миншийской песни. Шун-Ди опасливо ждал, до чего же он додумается в итоге. - Как тебе Аркьядр? Грозно и звучно.

- "Молния" на языке Двуликих?

- Скорее уж "всполох". Или "вспышка". Что-то огненное и короткое.

- Даже не знаю... Рантаиваль ведь из той породы, что дышит раскалённым паром, а не огнём. Он не сможет выдыхать пламя, когда вырастет.

- Ну и что? - Лис уязвлённо приподнял рыже-золотую бровь. К своему менестрельему дару подбирать нужные слова он относился весьма щепетильно. - Как раз не так заурядно. Серебристый всполох. Ночной. Лунный.

- Тогда уж Звездопад, - усмехнулся Шун-Ди. Дракончик, заведя крылья за спину, обнюхивал его сандалию - явно размышлял над тем, покусать ли эти пальцы тоже. - Или Ветер. Или Снег. Знаешь, как зимой в северных королевствах...

- Не надо объяснять мне, что такое снег, Шун-Ди - Забывчивый, - Лис гибко потянулся, непонятно как усидев на шаткой конструкции из ящиков, и подтянул под себя ноги. - Я же говорил, что был в Альсунге. Там и смотреть особенно не на что, кроме снега - Ледяной Чертог и окрестности... Брр. А твои варианты, уж прости, звучат как клички для лошадей.

Шун-Ди хотел было обидеться, но потом передумал. Обижаться на Лиса он по-прежнему не умел. Дракончик заинтересованно потрогал его ногу острым кончиком хвоста - и тут в голове словно что-то щёлкнуло.

- Иней, - произнёс он. В миншийском это слово было заимствованием из ти'аргского. Шун-Ди видел такое всего однажды, когда позапрошлой зимой приплыл в Хаэдран с торговым рейдом. Одной флотилией с ним плыли другие купцы с Рюя, Маншаха и Гюлеи - везли шёлк, жемчуг, снадобья, мази и благовония (разумеется). Лидеры купеческих гильдий Хаэдрана назначили встречу в пригороде, и дорога до нужной гостиницы почему-то врезалась Шун-Ди в память необычайно чётко. Раннее утро - и деревья, словно облитые не то серебром, не то белым золотом... Тогда он впервые понял, что значит это холодное, чужеземное слово. - Иней, Лис. По-моему, ему подходит.

- Иней... - повторил Лис - медленно, со вкусом играя голосом. Его глаза янтарно полыхнули, и Шун-Ди предположил, что мысленно оборотень уже складывает новую песню. - Мне нравится, Шун-Ди-Го. Скоро проверим, понравится ли его хозяину.

***

Два дня спустя "Русалка" вошла в гавань Хаэдрана. Даже для такого маленького и подвижного судёнышка места там было маловато: разгар лета и начало осени заставляли все королевства Обетованного биться в торговой лихорадке. Поднявшись на палубу, Шун-Ди заметил сразу два знакомых корабля - "Владычицу" и "Созвездие Водоноса"; оба были собственностью Ниль-Шайха и направлялись к берегам Ти'арга по шесть-семь раз в год. Оба уже бросили якоря. По сходням с шумной болтовнёй стаскивали тюки и ящики - часто такие огромные, что из-за них не было видно людей. Шёлк, пряности, фрукты?

Шун-Ди поймал себя на том, что по привычке пытается угадать, какой груз подвезли корабли, раздумывает о его качестве, бегло оценивает паруса и снасти. Он нервно улыбнулся: торговец, видимо, всегда остаётся торговцем.

И когда становится преступником, предателем - тоже.

Ещё Прародитель учил, что у каждого смертного собственное, навеки данное место в жизни, и от него никак не избавиться. А истинная мудрость - в том, чтобы принять свою судьбу.

Принять, как клеймо на лбу.

Лучше бы - как шрамы от лисьего укуса на ладони...

К реальности Шун-Ди вернул Лис. Он тихо подошёл и постучал пальцем ему по спине - так дотрагиваются до вещи, которую считают собственностью. Шун-Ди вздрогнул и обернулся. Сар-Ту покрикивал на гребцов: те, по его мнению, слишком медлили с якорем, сходнями и снятием парусов. Лис стоял совсем рядом. Судя по всему, он успел умыться и (кто бы мог подумать) расчесать непослушную шерсть - то есть волосы, конечно. А вдобавок - сменить одежду на более подобающую ти'аргскому менестрелю, чем разнеженному музыканту из Минши.

- Плащ?

Лис протягивал ему свёрток из плотной тёмной ткани, красноречиво приподняв бровь. Предложение звучало весьма настойчиво; Шун-Ди посмотрел на капюшон и кивнул.