Предел. Дети палача (СИ)

Чернокнижник осмотрелся и отметил, что тварей стало значительно больше. Ворхи бесшумными тенями бродили за рядами мертвецов, а вдалеке блестели глаза очередной группы приближающихся тварей. «Как же быстро они все явились, — удивился Блэсс. — Словно все время держались неподалеку, ожидая зова».

Темноту на востоке слегка разбавила бледная полоса рассвета. Фарамор по-прежнему лежал, будто мертвый и Блэсс подумал, что сегодня в путь они двинутся поздно, если вообще двинутся. Колдун испытал досаду, ему не хотелось долго оставаться на этом ветреном месте, где даже дров для костра почти не было. Зова Блэсс больше не ощущал и Носитель Искры теперь, как и прежде, вызывал в нем страх и осторожную ненависть.

Колдун подбросил в костер ветки, и уже собирался усесться на прежнее место, как Фарамор распахнул глаза, быстро поднялся на ноги и приглушенным голосом, будто сообщая всему миру тайну, произнес:

— Зимой холодно, потому что луна отнимает у солнца тепло!

Блэсс уже привык к подобным «умным» мыслям Фарамора и уж, конечно, не пытался их опровергать. Он боялся и не видел смысла в том, чтобы навести порядок в голове юноши. Если тот считает, что луна отнимает у солнца тепло, то пускай так и будет.

Фарамор схватил с земли Хета, небрежно сунул за пояс и окинул взглядом ночных гостей.

— Их много. Хорошо! — с натянутой улыбкой произнес он. — Будет еще больше.

Сейчас, когда ночная темень начала рассеиваться, Блэсс разглядел среди мертвецов и ворхов несколько собак, трех вепрей и медведя, чья шерсть превратилась в сплошную грязную ледяную корку. В глазах зверей блестела черная слизь, головы мелко дрожали, будто жили отдельно от застывших тел. Блэсс впервые видел подобных тварей, но ему хватило одного взгляда чтобы понять: эти существа, как чучела набитые чем-то невероятно злым и опасным. Даже ворхи держались от них в стороне.

— Как тебе наши друзья? — спросил у Блэсса Фарамор, и, не дожидаясь ответа, сказал: — Как по мне, так не очень… Мелкие они, но это легко исправить. Ты ведь знаешь, для меня нет ничего невозможного?

— Знаю, — тихо произнес чернокнижник.

— Правда, знаешь? — Фарамор посмотрел на него с подозрением.

— Да, господин.

— Ну что же, — Носитель Искры пожал плечами, — мне нравится, как ты на вопросы отвечаешь — коротко и внятно. Молодец. И хотя я очень голоден, но тебя есть не стану, — он попытался придать своему лицу добродушное выражение, но вышла страшная гримаса.

— Пока не станешь, — не преминул буркнуть Хет.

Фарамор на слова демона не обратил внимания. Он еще раз пристально посмотрел на тварей и сказал:

— Я хочу, чтобы они были большими.

«Одного желания здесь мало, парень, — мысленно обратился к нему Блэсс. — Что же ты задумал?»

Серый рассвет медленно расползался по затянутому мрачной пеленой облаков небу, озаряя унылый выцветший мир. Фарамор с шумом вдохнул воздух и надолго застыл, будто окаменел. Раздался слабый, но все нарастающий гул. Казалось, он звучал отовсюду. Блэсса этот звук заставил вспомнить храм Нэба.

Тело юноши задрожало, в глазах заклубилась туманная дымка. Пламя костра стало ядовито-зеленым, угли замерцали изумрудным светом. Твари зачарованно смотрели на Фарамора, впрочем, как и Блэсс. Не отрывая взгляда от Носителя Искры, чернокнижник отступил на несколько шагов — это все на что он был способен, ведь ощущал себя безвольной куклой.

Фарамор медленно разомкнул губы и изо рта, с шипящим выдохом, вырвался темный, будто дымный поток, который устремился вверх и начал расползаться над тварями клубящейся тучей.

Блэсс подумал, что прямо сейчас из тучи, с оглушающим грохотом вырвется молния. Он зажмурился, ожидая ослепительной вспышки, но ее не последовало. Колдун осторожно разомкнул веки и увидел как из черного облака, извиваясь, выползают похожие на жирных червей отростки. Блэсс ощутил липкий удушливый страх. Он был свидетелем разных проявлений колдовства, но такое… А ведь Фарамор породил эту тучу без усилий, словно развлекаясь.

Тем временем «черви» начали выхватывать из нестройных рядов тварей ворхов и поднимать их над землей. Нечисть не пыталась вырываться, она будто продолжала находиться в зачарованном, безвольном состоянии.

Фарамор смотрел на все это с улыбкой и, как показалось Блэссу, с детской восторженностью.

Черви-отростки буквально врезали в воздухе друг в друга несколько ворхов. Плоть тварей начала растягиваться, с хрустом ломаемых костей лапы сплетались в толстые жгуты, бледная кожа лопалась, рвалась, мышцы и сухожилия скручивались и с влажным чавканьем сливались с мясом. Ни единой капли темной крови не упало на землю, словно ее что-то удерживало в искореженных, сплетаемых в нечто единое кусках плоти.

Отростки все выхватывали и выхватывали ворхов, присоединяя их к общей бесформенной массе. Блэссу казалось, что чудовищный и, без сомнения безумный скульптор, сейчас лепит что-то невообразимое. Не сознание ли и воля Фарамора были руками этого скульптора?

Под клубящейся тучей рождались новые огромные существа. Из бесформенных комьев плоти вылезали жилистые лапы, с кривыми зазубренными когтями. Вытягивались шеи, на которых скалились рядами желтых зубов похожие на лошадиные головы. С хлюпаньем и треском прорывались щели ртов и глаз, в которых блестела черная слизь. Мясо быстро обрастало серой сморщенной коркой.

В одной из древних книг Блэсс читал о существах, которые назывались морбесты. Там не было их описаний, да и вообще, они считались вымышленными, но сейчас чернокнижник подумал, что твари, которые создавались сейчас на его глазах из тел ворхов, и есть морбесты. Вымышленные чудовища становились реальными.

Черви отростки бросали их на землю и втягивались в тучу. Высотой морбесты были в три человеческих роста и походили на огромных бесхвостых ящериц с корявыми мощными лапами. Под серой шкурой проступали мышцы и кости, жилистые шеи были напряжены, словно с трудом удерживая крупные вытянутые головы. Кривые зубы торчали, выступая вперед из ощеренных пастей, большие глазницы зияли черной пустотой, в которой горели зеленые искры.

Блэсс насчитал десять новоявленных тварей. Он подумал, что каждая из них может запросто разметать целый отряд солдат.

Словно решив испытать свою силу, один из морбестов схватил лапой первого попавшегося мертвеца, вонзив когти в его гнилую плоть, и с силой впечатал в землю. Голова и одна рука мертвеца отлетели от удара, а тело превратилось в месиво из костей, мяса и грязи.

Другой морбест неуклюже двинулся вперед, приспосабливаясь к ходьбе. Его занесло и он боком, пытаясь сохранить равновесие, пробежал несколько шагов в сторону пруда, после чего упал и покатился по пологому берегу, размахивая лапами. Лед с треском проломился под тяжелой тушей, но морбест все же сумел подняться на мелководье и выбраться. Вытянув шею и задрав вверх морду, он издал протяжный рев, выпустив из раззявленной до предела пасти в холодный воздух струю пара.

Фарамор явно был доволен своими творениями. Он сложил на груди руки и проговорил:

— Они станут самыми большими моими друзьями!

Блэсс подумал, что говоря «большими» Фарамор имел в виду именно размер морбестов.

Все отростки, закончив дело, втянулись в тучу и та начала стремительно растворяться в воздухе, превращаясь в темные туманные клочья, которые уносил ветер.

Глава 30

Невея сидела в повозке и смотрела на лежащий вдалеке город. Алтавир. Ей казалось, что с тех пор, как они с Фарамором покинули столицу, прошла целая вечность. Сейчас девочка испытывала тоску и обиду, те самые чувства, с которыми она покидала столицу. Память возвращала ее в тот страшный день, когда в дом пришли законники и забрали отца. Как же она и Фарамор тогда надеялись, что произошла ошибка. Если бы… Орест отца, казнь, злость брата, Темная Искра — еще одни звенья цепи, которые привели к изменению мира.

Невея оглянулась и посмотрела на удаляющийся лес. Где-то там, среди деревьев была волчья стая. Друзья. Девочка ощущала их присутствие всю дорогу. Волки не показывались на глаза, но ночами давали знать о себе печальным воем, заставляя нервничать солдат.