Что будет, то будет (СИ)

Северус поднял голову и увидел в небе разгорающиеся голубые сполохи. Он зачарованно смотрел на них, дрожа всем телом, но чувствуя на себе теплую мантию Лэнса. И он видел, как снег тоже стал голубым, и море приобрело особую глубину, и луна, выйдя из‑за облака, осветила холмы и дальний лес, заискрившийся инеем, и их обоих, застывших на краю снежной равнины над морем. Северусу показалось, что время исчезло, остановилось, и мир, расширившись до невероятных пределов, включает, тем не менее, только видимую ему картину.

— Красиво, — ответил он на безмолвный вопрос Лэнса.

Тот улыбнулся, отводя глаза, а потом заметил:

— Ну что ж, пожалуй, нам пора.

— Сейчас? — переспросил Северус.

— Иначе мы превратимся в ледяные статуи и останемся тут стоять навсегда, — ответил он.

Северус кивнул, но про себя подумал, что он, в принципе, даже и не против.

— Тут очень красиво, — все‑таки попытался возразить он.

— Да, Северус. Ты тысячу раз прав. И однако же, нам действительно пора. — Лэнс все еще не смотрел в глаза Северусу. Наверное, ему самому не хотелось покидать это место.

Он крепче прижал Северуса к себе, и они с хлопком аппарировали к дому Роберта.

***

Дни летели незаметно, и совсем скоро до возвращения в Хогвартс осталось всего три дня. Северус уже немного освоился в этом доме. Неожиданно для себя он смог найти общий язык с Элинор: как оказалось, она любила собирать травы и делать из них разные настойки, причем многие рецепты она так и не смогла ему рассказать. В школе она недолюбливала зельеварение, и подход к этому у нее был принципиально иной: она предпочитала действовать интуитивно. Северус пытался убедить Элинор, что точный рецепт всегда очень важен, но она только улыбалась, словно он не понимал чего‑то очевидного.

Роберт говорил с Северусом крайне редко, но не мешал его общению с Элинор. Он часто уходил по делам в «Гринготтс» или еще куда, и каждый раз, когда он возвращался, Элинор светилась такой радостью, что Северус только качал головой. Он испытывал какое‑то странное смятение: до этого единственной супружеской парой, которую он знал, были его отец и мать, и Северус неосознанно полагал, что и все остальные такие же — но Роберт и Элинор вели себя совершенно по–другому. А однажды он заметил, что даже профессор смотрел на них с завистью; впрочем, возможно, это ему только показалось, потому что в следующий же миг ничего подобного на лице Лэнса уже не было. Северус всегда относился к любви и прочей романтике довольно скептически, видя, как часто расстаются парочки в Хогвартсе, но здесь, в этом доме, ему даже иногда начинало казаться, что может быть, может быть… В такие моменты Северус, пугаясь собственных мыслей, заставлял себя спускаться на землю: это же все‑таки молодожены, а через пятнадцать лет, возможно, и у них все будет точно так же, как у его родителей.

Рождество уже прошло, но впереди был Новый год, и предвкушение праздника захватило даже Северуса. Он помог Элинор по–новому украсить комнаты — колдовать она умела не очень хорошо (Северус даже удивлялся, что она делала в Рэйвенкло), но вот стремления то и дело что‑нибудь трансфигурировать или перекрасить у нее было хоть отбавляй.

Лэнс уже третий вечер рассказывал ему интересные истории из жизни и иногда даже показывал воспоминания. Они засиживались в комнате часами, и однажды, как раз когда Лэнс подошел к кульминации в рассказе о своей командировке в Чили, в дверь постучали.

— …А у магглов там, оказывается, как раз накануне случился переворот! — закончил он фразу и махнул палочкой, открывая дверь. За порогом стояла улыбающаяся Элинор в своей любимой темно–синей шелковой мантии.

— Чай пить будете?

— А дальше? — заинтересованно спросил у профессора Северус.

— Потом расскажу. — Лэнс встал с места и потянулся. — Спасибо, Нора, я лично буду…

— И я буду, — подхватился Северус.

— Отлично, — снова улыбнулась Элинор, пропуская их в коридор, — а то он уже полчаса как налит. Это Роберт мне совсем голову заморочил: только я собираюсь за вами пойти, как он меня будто нарочно отвлекает!

— Так чай, наверное, давно остыл, — немного разочарованно сказал Северус, когда они уже спускались по лестнице.

— А вот и нет! — воскликнула Элинор. Высокие деревянные двери распахнулись по мановению ее руки, и Северус с Лэнсом прошли вслед за хозяйкой в освещенную свечами столовую. — Этот сервиз заколдован таким образом, что чай в чашках не остывает.

Роберт уже сидел за столом; при их появлении он отложил в сторону газету. Над чашками действительно поднимался легкий пар.

— Полезное приобретение, Роберт, — кивнул Лэнс на сервиз и уселся рядом с братом.

— И недешевое, — вздохнул тот.

— Интересно, как это все согласуется с законами термодинамики? — не удержался от вопроса Северус, отпивая горячий чай.

— А что такое термодинамика? — с любопытством спросила Элинор.

— Очевидно, что‑то, связанное с силой тепла, — пожал плечами Роберт. — Попробуй это печенье, Нора, оно очень вкусное…

— Это такая маггловская наука, раздел физики, — объяснил Северус, хотя у него было мало надежды, что они его поймут. — По ее законам сервиза, который вечно поддерживал бы чай в горячем состоянии, быть не может.

Роберт поморщился.

— Магглы постоянно выдумывают всякую ерунду и отрицают очевидное. Этим даже голову забивать не стоит.

Лэнс послал Северусу предостерегающий взгляд, но Северус не унялся. В принципе, он и сам был невысокого мнения о магглах, и даже мог бы согласиться с этой фразой… если бы ее сказал не Роберт, и если бы речь шла не о термодинамике.

— И тем не менее, — холодно сказал он, — используя данные маггловских наук, можно получить более полную картину мира.

— Магглы просто не могут придумать что‑то стоящее, потому что они неполноценные создания, — возразил Роберт. — Что толку в науке, которая отрицает существование вот этого сервиза?

— Позволь мне возразить тебе, Роберт, — вмешался в разговор профессор Лэнс. — Безусловно, магглы неполноценны по сравнению с волшебниками, как и слепые по сравнению со зрячими. Однако у слепых необычайно сильно развиты другие чувства: слух, осязание или обоняние. То же самое может быть и у магглов. Колдовать они не в силах, вот и пытаются постичь мир другими методами.

— Но какой смысл чистокровному волшебнику унижаться до их методов? — спросил Роберт, со стуком поставив пустую чашку на блюдце. — Если продолжать твою аналогию, Мартин, то люди должны ходить на ощупь? Зачем тебе, — повернулся он к Северусу, — все эти науки?

— А я не чистокровный волшебник, — сказал Северус внешне спокойно, хотя внутри у него все звенело от напряжения. — Мой отец — маггл. Термодинамика же никогда не ошибается, и сервиз ваш рано или поздно выдохнется — когда запас энергии подойдет к концу.

Тишина после этой фразы буквально ударила по ушам. Роберт застыл с окаменевшим лицом, профессор бессильно опустил голову, а Элинор удивленно распахнула глаза.

— Мартин, — с расстановкой произнес Роберт, — нам надо поговорить.

Северус кинул на Роберта неприязненный взгляд. Он не сомневался, что говорить они будут о нем. Профессор Лэнс поднялся из‑за стола и пошел к двери, не сказав ни слова. Роберт последовал за ним.

— Хочешь еще печенья? — обратилась к Северусу Элинор и улыбнулась, словно пытаясь загладить резкость мужа.

— Спасибо, я наелся, — сказал Северус и встал из‑за стола. — Я, наверное, пойду к себе…

— Но ты практически ничего не съел! — воскликнула Элинор. — В твоем возрасте недоедать вредно, ты и так худой! А ты правда полукровка? Я была уверена, что на ваш факультет берут только чистокровных!

— Я. Уже. Наелся, — выделяя каждое слово, повторил Северус. Он ощутил невольную досаду, чуть ли не неприязнь по отношению к хозяйке дома. Свое происхождение он с ней обсуждать не собирался: он и так уже начал жалеть о своей выходке. Тут он испугался, что Элинор может обидеться, и добавил: — Было очень вкусно, спасибо.