Ремесленный квартал (СИ)

В приближении этого отряда была какая-то неотвратимость и опасность. Будь Худук более впечатлителен, он бы, пожалуй, начал нервничать и украдкой оттирать о штаны потеющие ладони. Но так как в сложных ситуациях он наоборот, отличался хладнокровием, то всякие там «кажется» его не волновали. Тем более своим (опять же!) «отменным» зрением он увидел, что приближающиеся люди достаточно потрёпанные и усталые, поэтому вряд ли будут сильно качать права и по возможности постараются решить дело миром.

Следует отдать должное братьям — кузнецам — ни толики слабины в их крепких, коренастых фигурах, твёрдо стоящих за баррикадой, гоблин не узрел. То ли это была чрезмерная самоуверенность, которая зиждилась на фактах, не известных Худуку, то ли подобная манера поведения была вообще присуща им, не взирая на лица, стоящие перед ними (есть такой тип разумных — среди «тёмных» их предостаточно — что и перед хранителями — старейшинами — князьями — королями неохотно гнут шеи), то ли огонь кузнечного горна окончательно и бесповоротно выплавил их мозги и таким образом повлиял на их линию поведения. Как бы то ни было, но Худук сразу зауважал этих молчунов, несмотря на то, что в их отношениях изначально затесалась неприязнь. Вспыхнувшее чувство, естественно, ни в коем случае в будущем — буде выпадет такая оказия — не помешает ему, злобному и мелкому существу, устроить гадость, пакость или неприятность. Так, просто, для профилактики. Искусства ради.

Всадники остановились локтях в двадцати, вперёд выдвинулся один из передних воинов. Невозмутимые, можно даже сказать, равнодушные лица, если бы не цепкие, всё замечающие взгляды бойцов. Серьёзные ребята. Но парочка в центре была поинтересней. Высокий седовласый и мрачный мужчина с властным и усталым взглядом под поднятым забралом шлема, дворянской цепью, изображением перечёркнутой стрелами башни на бордово-красном сюрко и молодой простоволосый человек с надменно поджатыми губами, в котором, несмотря на разницу в годах, виделись похожие черты. Сын? Вряд ли. Но точно родственник. Больше похож на бастарда.

Худук на мгновение задержал взгляд на втором и недовольно нахмурился: именно от такого типа людей, абсолютно уверенных в своей неповторимости и непогрешимости (а Худук, изрядно истоптавший дороги людских королевств с полным на то основанием мог считать себя в этом вопросе экспертом, и в этом блондине с тонкими аристократичными чертами лица просматривался необходимый типаж), равно как и исключительности по праву рождения, чаще всего следовало ожидать неприятностей таким, как он с Рохлей.

— Почему закрыт проезд? — донёсся до гоблина вполне резонный вопрос, заданный негромким хриплым голосом.

Тройка подмастерьев, расположившаяся полукругом за спинами кузнецов, напряглась. Гоблин обратил внимание, что ближний к нему, невысокий парень в длинной, не по его фигуре кольчуге, болтающейся и звякающей при каждом его переступании с ноги на ногу, надетой поверх серой туники, втянул в плечи голову в шлеме — блине с широкими полями, а кончик пики, за которую он хватался, словно за спасительную соломинку, подрагивает, как от сильного ветра.

Однако, серьёзно трусит человечек, — с удовольствием подумал Худук. Хоть бы не напрудил со страху парняга. Впрочем, мокрые штаны — это ещё не повод покидать пост. А ему, гоблину, отличный повод для насмешек, — он аж закатил глаза от предвкушения. Вот, что значит трепетное отношение к благородным!

Но Хван, видно, подобным пиететом не страдал, поэтому прозвучал вежливый, но твёрдый ответ:

— Ремесленный квартал перешёл к самообороне. Если вы по-прежнему настаиваете на проезде, то будьте милостивы, назовитесь, изложите причины, по которым хотите к нам попасть, или хотя бы имя того, кто может за вас поручиться.

Брови гоблина недоумённо полезли на лоб. Нужно сказать, что всё на лице (голове) зеленокожего «тёмного» было подвижно, живо реагировало на малейшую смену картинки, и было подчинено демонстрации окружающим «высокого» мнения. В общем, кузнец порадовал его красноречием и гладкостью изложения требований. И с этого момента нужно было быть внимательным, ведь развитие событий может быть очень интересным, а гоблин, будучи чрезвычайно любопытным существом, всегда тонко ощущал незримые, возможные перемены в обстановке. Он потихоньку справа начал приближаться к баррикаде, оставив приятную во всех смыслах кофту на нагретой собственной задницей колоде. Так, на всякий случай. Он заметил, что подобное же проделал Рохля, но с другой стороны. Кстати, их перемещения не были не замечены солдатами, и Худуку показалось, что их взгляды стали чуточку злее. Или это говорила в нём паранойя, пустившая буйные ростки ещё в те времена, когда он в одиночестве воспитывал рыжего и склонен был в любом встречном видеть недруга, а со временем попадания в дружную компанию наёмников, поутихшая. Видимо, не до конца.

— Да как ты смеешь… мужик, сам не представившись, требовать ответы у… — неожиданно вспыхнул молодой человек, приближённый к знатному господину.

Доспехи его, как обратил внимание Худук, особой вычурностью не отличались, нежели у пожилого дворянина. Да, добротные, да, крепкие и — между прочим (!) — битые, в бурых пятнах крови, а сюрко того же бордового цвета сверкало серьёзными прорехами. Зато с рыцарской цепью на груди. Любопытный родственник.

Но господин невозмутимо поднял руку, разом прервав словесный поток несдержанного попутчика, праведный гнев которого всё равно продолжил свой благодатный путь, заставляя алеть щёки и сверкать глаза.

Какой экспрессивный экземпляр благородного, — Худук прищурился, взгляд его приобрёл подобие прицела. Хотя данный объект, имеющий судя по всему высокого покровителя, в неясных в связи с беспорядками обстоятельствах… пожалуй, что и не стоит дразнить. Как говорится, не бей дракона по носу, если не хочешь быть зажаренным…

Но у гоблина уже и так зарождалось на кончике языка нечто весьма едкое… К примеру: если он с таким презрением произнёс вполне однозначное определение «мужик», то, будучи таким, хм, хорошеньким (внешне), уж не баба ли он?

— Тише, Тьяри, — прогудел мрачный господин, не сводя пристального, но спокойного, с проглядывающей усталостью и тоской, что ли, взгляда с ремесленника, преградившего ему путь. — Времена нынче опасные, и добрые горожане Агробара, сумевшие отстоять покой домашних очагов в своём праве, — он вздохнул, словно произнесённые слова потребовали от него определённых усилий. — Я — граф Дремайр РоАйци, и мне не от кого скрываться…

Многозначительная тишина, последовавшая за этим, дала возможность невольным слушателям осмыслить сказанное, а пытливый взгляд, быстрой змейкой оббежавший лица защитников Ремесленного квартала, с удивлением притормозивший на огромном снежном тролле, подтвердил понимание ситуации.

Даже гоблин, не очень разбиравшийся в хитросплетениях дворянских родов Агробара, был наслышан, что вроде как лорд РоАйци, Владетель Восточного предела — один из заговорщиков и инициаторов дворцового переворота и убийства короля Элия Четвёртого Великолепного РоБеруши. Впрочем, пока что ни один живой (!) свидетель событий во дворце не смог добраться до квартала. А слухи… Слухи — такой снежный ком, стронуть с места который достаточно одним дуновением. Однако два факта, достаточно интригующих, повторялись довольно часто: лорда РоАйци в городе никто не видел (но такая фигура при желании легко могла не афишировать своего появления), и второе: некоторые гвардейские части и подразделения егерей Восточного предела видели на пути следования к королевскому дворцу.

Что это за РоАйци, Худук не знал. Что не помешало моментально сформировать в голове несколько интересных вопросов. В каком родстве эти два носителя одной фамилии? Если связь существует, то какова роль в происходящем конкретно вот этого человека (при том, что даже полное незнание о происках «родственника» вряд ли снимает с графа подозрение и дамоклов меч расплаты)? И последнее: как бы то ни было, РоАйци — это сейчас та фамилия, которая привлекает самое пристальное внимание… и соответствующие неприятности.