Ремесленный квартал (СИ)

Так что поначалу продвигалась их небольшая группка вперёд довольно успешно. Но был один фактор, всё-таки изрядно мешающий их «невидимости». Этот «фактор» был очень самоуверен, чтобы чувствовать себя свободно на улице и безмятежно смотреть в не совсем благородные лица. Мало того, яркая, привлекающая ненужное внимание внешность девушки, а это была конечно же Оливия, оставляла недвусмысленный жирный след для возможной погони. Как бы то ни было, ни Ройчи, ни Листочек, ни тем более Стил, второй из уцелевших егерей и добровольно взявший на себя заботу о старшем товарище, решили пока не обращать на это внимания — авось обойдётся. Увы, не обошлось.

Большая вооружённая группа, перегородившая неширокую улицу, судя по десятку трупов, двум дрожащим женщинам в изорванных платьях и изобилию пустых пивных и винных бочонков, уже давненько развлекающаяся здесь, остановила их. И потребовала за «безболезненный» проход женщину, то бишь Оливию, иначе…

Насмешливый тон и слова, которыми они обозвали оную (необходимую для сохранения жизней жертву), крайне возмутили её. Что только вызвало ещё один взрыв смеха и создание вслух очерёдности для близкого общения со «строптивой драконицей». По манере поведения и речи, наглости и уверенности, зелёным нарукавным повязкам или шейным платкам, Листочек сделал вывод, что верховодят в этой сборной команде «ночные», причём именно те, что относились к группировке Бешенного, криминального авторитета, выступившего на стороне мятежников и непосредственно приложившего руку к беспорядкам.

Их было более трёх десятков, и Листочек не сомневался, что они с Ройчи легко прошли бы сквозь этих пьяных драконов. Но несколько моментов делали это решение более сложным, чем на первый взгляд. Лишний шум, лишняя молва — а гарантировать, что никто из этих отбросов общества не уйдёт и не растрезвонит о подозрительных бойцах, и как следствие — ясный след (впрочем, не следовало забывать и о запуганных обывателях, нет-нет, да и поглядывающих в щёлочки ставней). Плюс ко всему раненый товарищ и одна очень привлекательная особа, за которыми нужны глаз да глаз. К тому же никто не гарантирован от удачно пущенного метательного снаряда. Было бы чрезвычайно обидно пройти ужасы коридоров королевского дворца и загнуться на свободе, случайно попавшись на глаза швали.

Но Ройчи подобными сомнениями не терзался, а поразмыслив несколько мгновений, уверенно вложил меч в ножны и бесстрашно, словно не верил в возможность подлого удара исподтишка, направился к кучковавшейся группке, возле которой отирался оратор — юморист, и куда направлялись взоры всех бандитов, прежде чем начинать смеяться.

Слова наёмника прозвучали, как гром среди ясного неба для всех. Даже эльф, в принципе готовый к выходкам Ройчи, вначале словно поперхнулся, а только после постарался хладнокровно сдержать невольно пробудившийся в душе гнев. Что уж говорить об опешивших «ночных» или… Оливии?

— Мне надо три первых номера, что будут общаться с красоткой. Сделка должна быть честной, поэтому я чувствую необходимость донести некоторые сведения о товаре.

Вперёд выдвинулся невысокий угрюмый крепыш. Татуировка в виде скорпионьего жала, выходящая с шеи на щеку ясно говорила, что этот «меченный» комфортно чувствует себя в не бедном квартале столицы и не боится никаких неожиданностей.

— Ну, говори сюда, солдат, не ошибёшься. Порадуешь информацией, так и быть, сможешь присоединиться к нам, — он немигающим оценивающим взглядом скользнул за его спину. — Только не обессудь, если что, товарищ он твой или нет, а «светлого» придётся отдать нам сверх указанной платы.

От этих слов у эльфа пробежал холодок по спине, а невозмутимость дала трещину — он невольно прищурился, словно найдя подходящую цель.

На мгновенье мелькнул профиль Ройчи и его глаз, горящий каким-то злым весельем — таким образом он посмеивался над ним, своим товарищем. Потом несколько вальяжно, но настойчиво бросил:

— Прошу прощения, господа, первые три номера, пожалуйте ко мне. Остальные — не важно. Поверьте, оно того стоит.

Недовольные независимым поведением человека, но заинтригованные его словами, к нему сделали шаг навстречу сразу шестеро, но потом кто-то из главарей сообразил, что их больше, чем трое и негромко шикнул.

На что Ройчи небрежно махнул рукой и прокомментировал вслух, продолжая идти:

— Если это по старшинству, то пусть подходят тоже.

Так они и сблизились: русоволосый странный солдат с длинной косой, по повадкам похожий на наёмника и тройка колоритных «ночных», действительно внешне столь отталкивающих и пугающих, что даже днём с ними было бы неприятно пересекаться. Сзади, за главарями, приотстав на несколько шагов шли ещё трое, больше похожих на телохранителей.

— Говори, — нетерпеливо бросил невысокий со скорпионьим жалом, он не сводил заинтересованного взгляда с яростного лица белокурой красавицы — если раньше он равнодушно отнёсся к намечающейся забаве своих людей, то сейчас понял, что ни в коем случае не лишит себя удовольствия… А может даже и оставит девчонку себе, если конечно, слова незнакомца не повлияют неизвестным образом на его решение.

Он перевёл вопросительный взгляд, и в следующее мгновение захлебнулся кровью. Это был один из коронных выпадов Ройчи. Впрочем, неприятных сюрпризов в запасе человека для потенциальных покойников хватало. Двое других главарей не надолго пережили товарища: ещё два росчерка мечом — и всё, хотя бандиты рефлекторно успели чуть податься в стороны, но удары РОйчи наносил на упреждение.

Пришло время следующих, — как с мимолётной иронией подумал эльф, — в порядке очереди. Бандиты, хвалёные «ночные», кичащиеся своей отменной реакцией и бойцовскими качествами перед настоящим бойцом выглядели будто крестьяне, впервые взявшие в руки оружие.

— Говори остальным, чтобы перешли вот на эту сторону, — ровно произнёс Ройчи, упирая кончик меча в шейную ложбинку последнего из шестерки. Тот послушно сделал страшные глаза, и неожиданно присмиревшие бандиты, не поворачиваясь спинами, неторопливо стали смещаться. — Молодцы, — улыбнулся поощрительно, едва уловимо коснулся левой рукой перевязи на груди, не убирая меч в правой от шеи «ночного», в кисти мелькнул клинок, резкий взмах, и один из бандитов с ножом в глазу повалился на мостовую, а из его рук выпал арбалет. — Эх, жаль, нет времени, — посмотрел он многообещающе в глаза «ночному», — а то б я остался на время для разъяснительной беседы. Кончил бы вас всех, — произнёс негромко и чуть ли не ласково, отчего на широком, с залысинами лбу заложника неожиданно возник и неспешно заструился пот, а дыхание стало сиплым и прерывистым. — Не дразните меня, а то придется поменять планы, — веско продолжил он. — Пусть все заходят вон в ту дверь и изображают мышек.

Пока «ночные», насторожено поглядывая в их сторону, выполняли указания, Ройчи шуганул испуганно жавшихся под стеной женщин прочь и кивнул своим, чтобы проходили. Отчего «ночные», казалось бы, отличавшиеся буйным нравом не предприняли попытки достать наглого вольного солдата, Листочек, так и не потративший ни одной стрелы и удерживающий в руке метательный нож, с которым был дружен, но не столь уверенно, как с луком — таким образом страхуя товарища, идущего напролом, не знал. То ли была столь сильна дисциплина и подчинение старшим, то ли мужчина, почти мгновенно убивший неплохих авторитетных бойцов, сумел произвести впечатление — неважно, главное, что «общение» двух групп больше не нарушилось никакими эксцессами.

Ройчи, проводив взглядом последнего, скрывшегося за дверью мародёра, какого-то доходягу, тем не менее, волокущего за собой на цепи шар размером с кулак и сантиметровыми иглами, неторопливо убрал меч в ножны, и быстро, рукоятью кинжала выключил заложника, можно сказать, бережно и точно, хотя с точки зрения эльфа миндальничать с подобными людьми не стоит, и лично он чуть бы усилил нажим — до проломления височной кости. Но у товарища были свои представления об обхождении с кем-либо. Иногда он был до невозможности мягкосердечен, а бывало, до такой степени жесток (этакая равнодушная необходимость), что у эльфа волосы дыбом становились. Одно он знал точно: всё равно это не был выбор по настроению, а действия и поступки согласно каким-то закономерностям, принципам, состоящим из множества пунктов, среди которых были мораль, совесть, цинизм, любопытство, знание и понимание натуры разумного — и многое другое. А также немаловажное значение имела эмоциональная подоплёка того или иного действия.