Самолет на все времена (СИ)

— А вы знаете, мистер Гамильтон… мне в Пемброке приснилось, — он наскоро пересказал то, что запомнилось. — Удивительно, правда?

— Да нет, не удивительно вовсе. Вы, вероятно, помнили что-то, только у вас любимый автор, гражданская война у наших соседей и позывной самолета принадлежали трем разным мирам и в голове днем не увязывались. Это как если бы Винни-Пуха вдруг расстреляли за шпионаж, а он потом воскрес — абсурд же. Ну а во сне все можно.

1 июня 1940, окрестности Дюнкерка

Я Красный-3. Посошок, сколько у вас еще места? Прием.

Я Посошок. Примем еще полсотни на палубу. Прием.

Я Красный-3. Бомбят — сами видите. Не перевернетесь? Прием.

Я Посошок. Я был вторым помощником на «Титанике» — и живой. Какие там немцы… Прием.

Я Красный-3. Так держать. Прием.

–

Я Асгард. Ветер с Азорских, небо ясное. Видимость полная. Прием.

Я Красный-2. Нам бы облаков… Прием.

Я Асгард. Шесть дней была облачность 100. Грех жаловаться. Прием.

–

Я Посошок. Судно впереди, вы что?

Я Саусэнд Британния. Я речной паром.

Я Посошок. Так что вы делаете в Канале?

Я Саусэнд Британния. Людей везу. А вы?

Я Посошок. Вас понял, Саусэнд Британния. Держитесь поближе.

–

Я Асгард. Посошок, Саусэнд Британния, у вас по курсу небольшая гроза. Прием.

Я Посошок. На мне пикировщик. Преследует. Уклоняюсь. Прошу прикрытия. Координаты. Прием.

Я Красный-1. Координаты переданы. Прием.

Я Посошок. Асгард, не валяйте дурака. Прием.

Статика.

Я Посошок. Ну, Асгард, вы даете. Прием.

Статика.

Я Посошок. Прием.

Статика.

Я Посошок. Прием.

Я Асгард. Извините, был вне зоны действия. Берег чист. Следуйте своим курсом. Прием.

Я Посошок. Святой Георгий и… Извините. Прием.

Я Асгард. Ничего страшного. Удачи. Прием.

Неподалеку от Ярмута, в Норидже, жил тот самый кузен мистера Брентона, бармена. Адрес Энди спросил у мистера Брентона заранее, когда оба сыщика-любителя определились с направлением поездки. Мистер Брентон скептически заметил, что ничего любопытного они там не услышат, но попросил передать привет сестре и ее мужу. Мистер Брентон ошибся — Энди и мистер Гамильтон любопытного услышали немало. Кузина мистера Брентона оказалась весьма радушной хозяйкой, привету от брата была рада, а супруг ее, ныне владелец маленькой бакалейной лавки, поначалу был неразговорчив и от бесед о Дюнкерке все время старался перейти к другим, более приятным для воспоминаний эпизодам своей биографии, но волшебный напиток виски развязал язык и ему:

— О чем там говорить… Страшно было. До жути. Набилось нас, как сельдей в бочку не набивают. Сначала еще ничего, хотя ребята когда узнали, что капитан у нас с «Титаника» — чуть за борт не сиганули. Тут кто-то сказал, может, и сам капитан, что если с «Титаника» ушел, так что уж немцы… А потом погода испортилась. И еще те самые немцы сверху. Не помню, сколько. Помню, что стреляли бесперечь… ну, или показалось. Вообще там много чего показалось. Знаю я, что вас интересует. Дракон. Да не было никакого дракона… Мы на палубе сгрудились, страшно голову поднять. Да и гроза. И кто-то как заорет, что, мол, дракон сверху. Белый. Ну, тут все и увидели. Да и я увидел… не скажу, что дракона, а так… Что-то. Белое, сверкает, огонь, кружится… Самолет это, конечно, был. «Джерри» покрошил и улетел. Нам потом все нервы вымотали, чтоб не говорили про этот самолет. А про дракона — ну, можно, если хотите, чтоб смеялись…

— Есть у меня идея, — сказал мистер Гамильтон, когда они вышли из лавочки. — Сейчас не поздно еще, если поедем, до пяти доберемся. Тут милях в восьмидесяти есть один маленький городок с аэродромом. Темпсфорд. Аэродром для обычных самолетов, но, думается мне, нам там кое-что могут рассказать.

— Почему?

— Судите сами. Гидропланы — обычно не очень быстрые и не очень маневренные машины. А чтобы небольшой гидросамолет разделал пикировщика, а то и двух, это вообще странно, хотя всякое бывает, конечно. Но это если о серийном производстве говорить. А есть еще прототипы и гоночные варианты, для соревнований. Тот же «Феликстоу-5» в виде прототипа серийную модель намного превосходил. Представим, что кто-то спроектировал отличную модель — быструю, маневренную и с хорошей дальностью. Но в серию она не пошла. Например, потому, что оказалась дорога в производстве. Что будут делать с такой машиной в военное время?

— Ну… привлекут к военным операциям?

— К каким?

— Там, где можно действовать в одиночку? — наугад ляпнул Энди, в отличие от многих своих ровесников, не слишком увлекавшийся военной авиацией.

— А таких операций очень немного. Зато есть служба, которой прототип такого рода очень пригодится. Разведка. Самолет хорош и для патрулирования, и для секретных операций. А с Темпсфордского аэродрома летали во Францию, в Норвегию и много еще куда. По ночам.

— Простите, а откуда вы знаете?

— А я там однажды садился. Зеленая лужайка, зарастающие взлетные полосы, старый сарай на краю аэродрома…

— Темпсфордская стоянка такси, — улыбается мистер Гамильтон. — Это так называлось. Здесь ничего и не строили особенно, чтобы немцы не нашли. А они искали. «Найти змеиное гнездо и разбомбить». Мне рассказывали потом. Найти знакомых в опустевшем гнезде оказалось сложнее: аэродром закрыт, последние самолеты перегнали отсюда в 47, на базе хозяйствовала служба тыла — к счастью, несмотря на «красную угрозу», к мерам безопасности тыловики были равнодушны, и до Темпсфорд-холла путешественники добрались беспрепятственно. Там хранился архив и сидели трехголовые и серые архивные церберы. И вот тут детективам повезло, потому что на церберий лай явился — явным образом изнывая от скуки — начальник архива… И сразу же, как понял Энди, узнал мистера Гамильтона.

— Однако! Я и не думал, что еще вас увижу… — только и выговорил он.

Подчиненные его тут же куда-то испарились. — А вы совершенно не изменились, даже удивительно, лет-то сколько прошло. Наделали вы тогда шороху, мистер… — сконфуженно покраснел пожилой архивист. — Простите, вот в лицо помню…

— Гамильтон, Роберт Гамильтон. Ничего удивительного. Вы видели столько людей, а время было…

— Ну, не все, не все ухитрялись так сесть, а потом еще и сбежать из госпиталя.

— Сбежал, — признался мистер Гамильтон под изумленным взглядом Энди, — о чем теперь жалею.

— Однако ж, что мы здесь стоим? Прошу ко мне! Оказалось, что мистер Гамильтон в Темпсфорде не садился, а падал. Вместе с чужим и совершенно дырявым «Галифаксом», который привел неизвестно как, потому что пилота убили еще на земле, а навигатора тяжело ранили на взлете. Подбирали у французского Сопротивления беглых пленных — и что-то, видно, пошло не так. Узнав о причинах визита, гостеприимный хозяин только фыркнул.

— Да, конечно, помню. Это наша машина, сказочная совершенно вещь — пруд как раз для нее и выкопали. Ребята в ней души не чаяли. «Лизандерам» все же лунная ночь нужна, а «Асгарду» этому и минимальная видимость годилась. И полосы не нужно, лишь бы хоть какая-нибудь спокойная вода была. На девичью слезу приземлится, с чайного блюдца взлетит. Базировался не здесь. По рации вызывали.

Пилотов не видели. И они наших не видели — незачем. Откуда взялся, не знаю — его майор Холланд из исследовательской группы приволок. И куда делся, не знаю — нас же, — капитан поморщился, — расформировали. За ненадобностью. Когда лорд Селборн попытался объяснить Эттли, что мы такое и что у нас по всей Европе есть, тот сказал, что ему не нужен британский Коминтерн. И разгоняли нас так, будто мы не британский Коминтерн, а московский. Ваш самолет куда угодно могли запихнуть, хоть к военным, хоть в МИ-5. Могли списать или выбросить. Или просто потерять…

— Неужели мы так ничего и не найдем? — горестно вопросил Энди, ведя машину по дороге из Темпсфорда. — Мистер Гамильтон?

— Должно быть, этот самолет теперь у военной разведки, — пожал плечами писатель. — Там, конечно, его найти трудно — но вот вам разгадка.