Самолет на все времена (СИ)

Апраксина Татьяна, Оуэн А.Н

Самолет на все времена

Январь 1930, Северный Канал, побережье Шотландии

Я Бродяга. Светлячок, что у вас? Прием.

Я Светлячок. Иду на моторе, буду на точке через полтора. Прием.

Я Бродяга. Я через сорок. Может, меньше. Прием.

Я Светлячок. Мошку слышно? Прием.

Я Кобыла Мег. Через пятьдесят. Не слышно. Передатчик слабенький. Асгард здесь? Прием.

Я Асгард. Разбудили. Мошку слышу. Они там же. Сидят плотно. Прилив. В Портпатрике искровая. Мэр послал грузовик. Будут через 30. Но там уступ в два слоя. Слезть и с нижнего спускать веревку. Прием.

Я Бродяга. Могут не успеть? Прием.

Я Асгард. Могут. Прием.

Я Кобыла Мег. 30 от Портпатрика? Рифы же не пройти ни черта. Как они туда? Прием.

Я Светлячок. Занесло. Прием.

Я Асгард. Вижу проход. Кто первым, стучите. Наведу. Прием.

Я Кобыла Мег. Идиоты. Лов испортили. Отстучу. Прием.

Я Бродяга. Видимость гробовая. Асгард, наводите. Прием.

Я Посошок. Чей SOS? Что случилось? Прием.

Я Бродяга. Баркас на скалах. Сел плотно. Шторм идет. Координаты +54R 50' 3.92», –5R 6' 28.64». Прием.

Я Посошок. Вас понял. Почти на месте. Не знаю берега. Прием.

Я Асгард. Водоизмещение? Прием.

Я Посошок. 58. Прием.

Я Асгард. Пройдете. Прием.

Я Посошок. Асгард, где вы? Прием.

Я Асгард. Над вами. Прием.

Я Посошок. Замечательно. Ведите. Прием.

В баре на Кингз-роуд редко бывают посторонние. Несмотря на близость доков, тамошние рабочие сюда почти не заглядывают. Этих чаще встретишь в барах на Маунт-стрит и Джеймс-стрит. А здесь заведение во всех отношениях респектабельное, тихое, в позднее время его обычно посещают одни и те же хорошо знакомые между собой джентльмены. Случается, что вечером в пятницу заглядывают и новые люди — но чаще вполне достойные военные с базы, чем шумная молодежь. Нынешних посетителей все мы знали в лицо, они сравнительно недавно, года три назад, стали время от времени заходить по вечерам в заведение мистера Брентона. Старший из офицеров, капитан-лейтенант, любил играть в шахматы, а потому мистер Уолтэм, наш библиотекарь, быстро завел с ним приятельство. Но поскольку бывали они здесь не так уж и часто, то весь запас рассказов мистера Хортона исчерпать не успели. А мистер Хортон, отставной военный, как раз в Девонпорте и служивший, охотно делился со слушателями деталями своей богатой биографии — за пару кружечек пива или стаканчик виски. Мистер Хортон, не подумайте о нем плохого, — очень приличный житель нашего города. Но у всех есть свои маленькие слабости, а у тех, кто вышел в отставку раньше срока, даже по уважительной причине — очень скромные пенсии, так что мистер Хортон изыскал весьма достойный способ пропустить по вечерам чуть больше кружечек или стаканчиков, чем позволяет ему доход. Вот и сегодня, поскольку мистер Уолтэм покинул нас раньше обычного, сославшись на простуду, капитан-лейтенант заинтересовался историями мистера Хортона. После третьего стаканчика виски мистер Хортон почему-то решил рассказать то, чего никто из нас еще не слышал.

— А знаете ли, сэр, почему меня отправили в отставку? Из-за чудовищной несправедливости, сэр! Нет, вовсе не потому, что я слишком много пил. Это я уже потом начал. Из-за белого дракона, сэр! Я был оператором радиолокационной установки, уоррент-офицером первого класса. И в одно печально закончившееся дежурство я увидел дракона, сэр! Он летел над берегом…

— И в самом деле дракона, мистер Хортон? — интересуется капитан-лейтенант.

— В самом деле! Огромная такая зверюга, сэр! Не меньше «Стирлинга»-тройки. Я немедленно доложил — и наутро меня заставили пройти медкомиссию, а потом отправили в отставку. Чудовищная несправедливость, верно, сэр? Капитан-лейтенант — человек вежливый. Он только головой покачал. А мистер Брентон, наш уважаемый бармен, отставил стакан, который протирал, и сердито уставился на мистера Хортона.

— Вы, — говорит, — мистер Хортон, портите репутацию моего заведения. У меня разрешено рассказывать только правдивые истории, а не байки. Вовсе вас не за то уволили со службы. За что — захотите, расскажете. А летающего дракона вы видеть не могли. На радаре, что ли? А если бы и видели, так не стали бы об этом рассказать, если, конечно, не решились бы нарушить подписку.

— Какую подписку? — немедленно заинтересовался мистер Данхэм, ветеринар. — Опять власти от нас что-то скрывают?

— Такую, — говорит мистер Брентон, — которую дают те, кто случайно узнает о военной тайне. Да и не было никакого дракона. Галлюцинация это была, мистер Данхэм. Вот мистер Уотсон вам расскажет, какие бывают галлюцинации, когда в шторм вас битком набито на яхте, а сверху прорва «джерри» и все палят…

— Галлюцинации, — отвечаю я и мистеру Брентону, и мистеру Данхэму, — разумеется, бывают самые различные. Кстати, я замечал, что чем больше людей, тем легче они случаются. Ну и дракон — это даже понятно… Но я представления не имею, о чем это вы, мистер Брентон.

— У меня, — очень неохотно почему-то говорит наш уважаемый бармен, — есть двоюродная сестра, а у Мэри есть муж. Он из Дюнкерка эвакуировался, и, спасибо мистеру Лайтоллеру, выжил. Вот там это и было, — мистер Брентон мрачно косится на мистера Хортона, — просто померещилось людям. Но у нас ничего подобного никогда не случалось. Тут оживился молодой мистер Бретт, репортер городской газеты. Как всякий репортер, он питает пристрастие к загадочным и сверхъестественным явлениям, что в возрасте мистера Бретта даже позволительно. До тех пор он пил свою пятничную кружку в компании мистера Гамильтона. Мистер Гамильтон — писатель, года два назад перебрался в наши края, получив в наследство домик где-то в Пенникросс, но быстро стал завсегдатаем заведения мистера Брентона. Говорит, что у нас общество куда более приятное, чем в остальной округе.

— Но, — воскликнул молодой человек, — позвольте! Это же невероятно интересно! Это же настоящая загадка! Нужно же разобраться? Вот так в тот вечер все и началось.

Не прошло и полутора месяцев, как наш молодой мистер Бретт явился в бар премного довольным, и едва успели разойтись случайные посетители, как репортер поделился сведениями из полученного им письма. Папку с бумагами он прижимал к груди, словно карту с сокровищами.

— Вы, — говорит на весь бар, — мистер Данхэм, были всецело правы! От нас действительно что-то скрывали. Разумеется, никакого дракона не было, но была засекреченная разработка нашего командования. Это самолет. Я написал очевидцам…

— Молодой человек! — возмутился мистер Уолтэм, библиотекарь. — Вы понимаете, какие нынче времена? Вы уверены, что никто здесь…

— Пусть рассказывает! — шумит мистер Данхэм. — Вы, мистер Уолтэм, не мешайте…

— А вы, мистер Данхэм, вообще марксист! — отвечает библиотекарь. Он слегка глуховат, так что говорит громко.

— Так что вам ответили-то? — спрашивает мистер Гамильтон, а капитан-лейтенант с военной базы тоже кивает — и ему интересно.

— Что был самолет новой экспериментальной модели. И что сын покойного мистера Лайтоллера, Ричард, весьма признателен и экипажу, и командованию за спасение, и хотел бы, если бы это возможно, чтобы об этом подвиге стало известно общественности.

— Ну, — говорит капитан-лейтенант, — всему свое время. Но вообще интересно, конечно…

— Не могли бы вы, — наш репортер своего не упустит, — помочь мне узнать, что это был за самолет, и имена членов экипажа? К сожалению, из тех, кто был на борту, никого уже нет в живых, а Ричард Лайтоллер помнил только позывной. «Асгард». Тут к спорщикам повернулись молодые люди из спасательной службы и двое из отставных военных — они по углам сидели, по отдельности. Они в наших беседах редко участвуют. А сейчас почему-то все смеются.