Самолет на все времена (СИ)

— Рад тебя видеть, слышал, что ты вернулся.

— Я недалеко выбирался, на Валентию, — говорит стирающий.

— Я знаю. Уже в газетах было. Чем тебе не угодил трансатлантический кабель, что ты ему жить не даешь?

— Пропагандистским потенциалом. Жертв никаких, ущерб минимальный, а шуму на весь мир. Они должны привыкнуть, что неуязвимых объектов у них нет. И не будет.

— Вот теперь можно и отполоскать.

— Ты чем расстроен?

— Пока меня не было, твои олухи половину шрифтов в болоте утопили. Как прикажешь номер издавать?

— Отступление, — пожимает плечами небритый.

— Вьюки нужно закреплять. И проверять. Ладно, не страшно. Сходим завтра в город. В местные «Ведомости» — у них должны быть подходящие.

— В город?

— Просто зайдем, возьмем шрифты и выйдем.

— Ты всегда так говоришь. — морщится человек в пиджаке.

— Когда мы не выходили?

— Под Галлиполи. — В позапрошлую войну — за империю, с Германией — человек в пиджаке был старше званием. В прошлую — против империи, за независимость — много младше. Сейчас это не имеет значения. Ты поднимаешься в должности, когда убивают того, кто над тобой. Рубашку в ручье сейчас стирает третий в военной цепочке командования. И второй в политической.

— Под Галлиполи я не отвечал за операцию. Я отвечал за вас. Я за вами тогда прилетел? Прилетел. Снял? Снял. Зайдем и выйдем.

— Еще раз отполоскать. И выкрутить. Один раз. И второй. Ткань хорошая, легко отдает воду. Влаги остается совсем немного, через час рубашка высохнет. Если не пойдет дождь. Это все пустяки. Рейды, облавы, утопленный шрифт, безалаберность, недостаток ресурсов. Это все мелкие хлопоты, подгоревшая яичница.

— За тобой охотятся, — говорит небритый. — Лично. Но это тоже ерунда. Мне не нравится эта война. Мы отдали инициативу. Когда мы дрались за независимость, у нас было мало шансов, но была ясная цель. Сейчас…

— Сейчас вопрос один — можем ли мы переломить ситуацию. Если нет, драться смысла нет и надо договариваться. Главное пока — не делать резких движений и по возможности не убивать людей.

— Если ты попытаешься договориться с правительством, тебя пристрелят с двух сторон. Не надевай, простудишься.

— Поживем. Увидим. Зачем надевать? Пусть сохнет. У меня запасная есть. У меня всегда есть.

Утром Энди обнаружил на дверях спутника записку «Все-таки принял снотворное, сплю. Поезжайте один. Прошу прощения. Искренне ваш, РГ». Действовать без поддержки было обидно и как-то уже непривычно. Репортеру, конечно, следует быть одиноким волком, но в компании мистера Гамильтона одиноким волком работать было как-то уютнее. Да и оставлять писателя в гостинице не хотелось. Что такое «бессонница с войны», Энди знал хорошо. Ему самому до сих пор иногда снилась бомбежка, хотя эвакуировали их рано и сирену он слышал всего раз пятнадцать, а убежище засыпало только однажды и ненадолго. В общем, Энди решил подождать и не ошибся. К часу дня мистер Гамильтон спустился вниз, увидев спутника, улыбнулся — и через полчаса они уже ехали на базу летающих лодок в Пемброк-Док. Поначалу обоих и вовсе не хотели пускать на базу, но, как обычно, мистер Гамильтон нашел каких-то общих знакомых, завязался разговор, потом их отправили к «коллегам по перу» — военным корреспондентам части. Слово за слово — и Энди задал вопрос про «Асгард». Молодой военный, от силы года на три постарше мистера Бретта, неожиданно рассмеялся.

— Репортерское чутье, не иначе. Вчера как раз у ребят тут было дело. А штука вышла знатная. Ночной паром из Росслера на плавающую мину налетел — с войны еще. Оторвалась откуда-то. Она, представьте, у них в скуле застряла и не взорвалась. Они еще, молодцы, двигатель вовремя заглушили, чтобы эту мерзость не растрясти, и просто дрейфовали, пока наши не подошли и людей не приняли.

— А «Асгард»…

— Так это они на сигнал первыми отозвались и машину застопорить посоветовали. И нас подняли. Мы бы еще этот паром долго искали — их же без двигателя почти на мыс Святой Анны снесло, мимо фарватера… Но это не наш самолет, соседский. Энди уже предчувствовал, что на окрестных базах они тоже ничего не найдут и услышат только совет спросить по соседству. Так и оказалось.

— Ну вот, — сказал он уже на обратном пути. — Только даром ваше время потратили. Извините, мистер Гамильтон.

— Ну что вы, Энди. Это тоже совершенно замечательный результат. Неуловимый самолет — чем не сюжет? Может быть, для мистического романа это и подходило, ведь писатель всегда может придумать какое-нибудь фантастическое объяснение, но мистер Бретт сильно сомневался в том, что его примут в какой-нибудь газете. Даже в девонпортской.

193? побережье Кента

Я Королева Анна. Слышу SOS. Прием.

Я Соня. Слышу SOS. Прием.

Я Береговая Охрана, город Дил. Слышу SOS. Прием.

Я Асгард. Передаю SOS. Яхта «Солнечный день», порт приписки Рамсгейт. Сидят на Гудвиновской банке в трех кабельтовых от первого буйка. Два члена экипажа. Прием.

Я Береговая Охрана, город Дил. Как сидят? Прием.

Я Асгард. Так себе. Если не снять, на отливе переломятся. Прием.

Я Береговая Охрана, город Дил. Королева Анна, Соня, идите к яхте. Прием.

Я Королева Анна. Вас понял. Прием.

Я Соня. Вас понял. Прием.

Я Королева Анна. Вижу яхту. Пытаюсь установить связь. Прием.

Я Соня. Что со связью? Прием.

Я Королева Анна. Связи нет. Приступаем к эвакуации. Прием.

Я Соня. Подойдем через 20. Прием.

Я Королева Анна. Тут… двое детей. Мы их сняли. У них не было рации. Прием.

Я Соня. Что за дети? У них Маркони? Прием.

Я Королева Анна. 13 и 11 лет. Яхта родителей. Да. Маркони. Выключен. Прием.

Я Береговая Охрана, город Дил. Асгард, вы кого принимали? Прием.

Я Асгард. Принимал сигнал бедствия. «Солнечный день». Прием.

Я Береговая Охрана, город Дил. Черт-те что. Прием.

Я Асгард. Чем богаты. Прием.

Наших сыщиков-любителей мы не видели месяца полтора или два. За это время их несколько раз вспоминали — к моему великому удивлению, загадка вездесущего гидросамолета спасательной службы заинтересовала большинство завсегдатаев заведения мистера Брентона. Пока их не было, остальные по вечерам припоминали то, что слышали когда-то сами, а заодно и делились тем, что узнали, расспросив знакомых. Признаться, я первое время не понимал, в чем тут дело, но наш ветеринар объяснил мне, как почти коллеге, что позывные, как и названия микроорганизмов, не повторяются. Так что либо один и тот же пресловутый самолет в разное время был приписан к разным базам, либо здесь и впрямь наблюдается некоторая загадка.

Надо сказать, что первая версия, высказанная мистером Уолтэмом, показалась мне наиболее разумной, но наши уважаемые военные с ней не согласились. Отставной полковник Джонсон напирал на то, что тот «Асгард», с которым он лично — вот как с нами сейчас — разговаривал в 30-х годах на шотландском побережье, никак не может быть тем же, с которым имел дело мистер из спасательной службы в прошлом году в Ярмуте. Тут они друг с другом согласились, а поскольку ни у кого не было поводов подозревать собеседника во лжи, пришли к выводу, что все это — некая путаница и непременно разъяснится. Разумеется, нормальным разумным образом, а не в стиле американского мистера Лавкрафта, как большая часть завсегдатаев ожидала от мистера Бретта. Оставалось лишь надеяться, что, поскольку расследование ведется при участии такого благоразумного джентльмена, как мистер Гамильтон, мы все-таки не услышим никакой ерунды про призраков и послания с того света.

— Ну, и что же вам удалось обнаружить? — спрашивает мистер Данхэм. Он вечно ищет доказательства тому, что власти злонамеренно скрывают от общественности решительно все. Мистер Гамильтон только руками развел, но молодой мистер Бретт стоял к нему спиной и не увидел. И немедленно принялся рассказывать. Папка у него за эти месяцы подросла впятеро, уже едва завязывается. И папкой этой он машет во все стороны. Очень восторженный молодой человек наш репортер.