Город Бессмертных. Книга первая (СИ)

и жители, обитавшие в этой части Визенгерна, предавались отдыху. Улицы

были пусты, лишь редкие прохожие приветливо кивали, завидев двух

молодых чародеев.

Рынок, где можно было купить все необходимое, от лошади до

дорожного посоха и от магического амулета, почти наверняка фальшивого,

до запаса провианта, располагался на площади перед ратушей. Бургомистр

не раз пытался перенести шумный, пёстрый, полный терпких ароматов

базар подальше от своих окон, к Южным воротам, но всё безрезультатно.

Жителям Визенгерна было намного удобней ходить за покупками к ратуше,

и они не собирались отказываться от этой привычки из-за прихоти властей.

«Что ж, дорога нам известна. По крайней мере, её начало», – думал

Эллагир, шагая рядом с Альрин по булыжной мостовой.

Он рассеяно почесал плечо: во время экзекуции туда попал кончик

плётки. Исцеляющая формула, конечно, сняла боль и затянула раны, но

лёгкое покалывание ещё напоминало о неприятном инциденте. Это не

укрылось от взгляда девушки:

– До сих пор больно, милый? – тихонько спросила она, осторожно

касаясь травмированного места. – Гаппо постарался на славу?

– Сколько помню, он всегда старается, – проворчал Эллагир. – С

одиннадцати лет мечтаю с ним поквитаться.

Альрин изумлённо охнула.

– Что ж ты натворил такого, в одиннадцать-то лет, что тебя…

– Мальчишки со старшего курса рассказали мне одно заклинание, -

пустился вспоминать юный маг. – Оно разрывает изнутри небольшой объект,

– камешек, орех, головку сыра… Чары не боевые, и на живую плоть не

действуют. Их придумал некто Лайран, и, если верить его же рукописи,

изрядно повеселился.

– Действительно, обхохотаться можно, – язвительно ввернула девушка. -

Что может быть смешнее головки сыра.

– Ну, расколоть чернильницу под самым носом Коршуна, было и впрямь

забавно, – усмехнулся Эллагир.

– И Сандар вычислил тебя по следу от заклинания?

– Оно не оставляет следа, – мотнул головой юноша. – Меня заложил тот

недоносок, который научил чарам. Верно, обиделся, что у меня они

получались лучше.

Последние слова Эллагира потонули в шуме толпы: новоиспечённые

маги вышли к Торговой площади. Гвалт на рынке стоял невообразимый. Это

было особенно заметно после благоговейной тишины университетских

аудиторий. Торговцы пытались перекричать друг друга, расхваливая товары,

покупатели спорили о ценах, из скотного ряда неслось мычание и визг.

Жаркая сумятица и сутолока царили повсюду.

Протискиваясь с великим трудом между людей и лотков, Эллагир и

Альрин добрались, наконец, до торговцев конями. Здесь было малость

посвободнее: все же лошадь – не повседневный товар, раскупаемый направо

и налево.

Чародейка потянула спутника к небольшому бревенчатому загону, где

стояли два коня, приметные ещё издали. Тонкие ноги, изящный изгиб шей,

умные глаза… Одна лошадь была серебристо-белая, как снег на солнце, а

вторая – напротив, цвета воронова крыла. Любой распознал бы в них

благородную кровь. Даже если доселе доводилось покупать лишь сахарных

лошадок на палочке, какие торговки сластями продают на осенней ярмарке.

Перед загоном, рассеяно постукивая ладонью по старому

потрескавшемуся дереву, топтался здоровенный рыжебородый мужик лет

сорока-пятидесяти. Судя по одежде, он явился из самого глухого места этой

части света. Просторные штаны из кожи были подпоясаны бечевой, а

холстяная рубаха оказалась в нескольких местах порвана и грубо заштопана.

Под слоем дорожной пыли едва угадывался какой-то узор.

– Что хочешь за белого коня, добрый человек? – с лёгким кивком

спросила Альрин, останавливаясь перед торговцем.

Мужик оглядел её и со смехом ответил:

– За коня? Два золотых, да ночь в твоей постельке, цыпа! И эта кобылка

– твоя!

Рядом кто-то засмеялся, соседние торговцы подошли поближе,

послушать. Девушка не переменилась в лице:

– Даю четыре золотых и добрый совет сверху: прежде, чем

напрашиваться в постель, хотя бы помойся.

Теперь засмеялось гораздо больше людей, и молодой чародей тоже

позволил себе улыбнуться. Он не очень беспокоился за подругу, зная, что та

сама может о себе позаботиться. Боевым заклинаниям их обучал лично

Сандар. А уж если запахнет серьёзной опасностью, то он, Эллагир, тут как

тут.

Коневод сперва насупился, но быстро сообразил, что четыре монеты

золотом – весьма высокая цена даже для такой кобылы.

– Согласен на четыре золотых, и ну его в пропасть, твой совет.

«В пропасть, вот как… Значит, он из земель Хорта, с этих жутких гор.

Присловье родом-то из тех мест… – подумал Эллагир. – Может, из Гатвина,

или даже из Ксандры».

Альрин тем временем скинула заплечный мешок, порылась в нем и

достала кожаный кошель.

– Красавица-кобылка, – торговец легонько шлёпнул лошадь по крупу. -

Значит, зовут ее Свирга, это по-нашенски…

– Снежная, – извлек из закоулков памяти нужное слово Эллагир.

– Ух, ты, – удивился коневод. – Ты знаешь все языки Хорта?

Чародей, до сей поры понятия не имевший о том, что в горах юга

говорят больше, чем на одном языке, со скучающим видом кивнул.

– Я буду звать её Снежка, – сказала Альрин, передавая монеты горцу.

– Шнежка – так Шнежка, – невнятно отозвался тот, пробуя одну монету

на зуб, – хоть Кошка, лишь бы понимала. Как обходиться-то, знаете?

– Знаем, научены, – ответил Эллагир, переводя взгляд на оставшуюся

лошадь. – А за эту кобылу что просишь?

Торговец хмыкнул.

– Знают они, как же! Научены, вишь ты! А коня от кобылы не отличат!

За монету отдал бы, да не про тебя товар, парень! Не сладишь.

Вороной, почувствовав, что разговор о нём, яростно заржал и топнул

ногой. Только сейчас чародеи заметили, что тот на привязи. И не просто

верёвка, а два толстых скрученных каната приковывали коня к столбу,

врытому в землю.

– Впечатляюще, – пробормотал Эллагир обескуражено.

– Как же удалось притащить его сюда? – повернулась Альрин к

торговцу.

– Он успокаивается малость, когда слышит эльфскую речь, – пояснил

тот. – Ихняя ж порода, чтоб им! Мой брат разумеет по-эльфски немного, так

и привели. Гарт болтал с ним, чего в голову взбредёт, а я треножил.

– Эльфийскую речь, говоришь? – задумчиво проговорил чародей, глядя

коню прямо в глаза.

Тот фыркнул и замотал головой. Эллагир шагнул вперёд и негромко

произнёс на распев:

– Aeleriath ti readdhan a thidorihil! ..*

Вороной заржал так громко, что обернулись все, кто оказался

поблизости, и резко прянул, насколько позволяла привязь. Раздался треск

разрываемых пут, и конь обрёл свободу.

Расстояние, отделявшее его от юноши, он пересёк одним прыжком, и

затормозил так резко, что копытами ушёл в землю. Ещё шаг, и могучий конь

просто смёл бы чародея с пути. Взгляд его был внимательным,

оценивающим. Он стоял, раздувая ноздри и прядая ушами, и будто чего-то

ждал.

– Thaeriligwen te lindhariath ka va thelerian aethar!** – проговорил

Эллагир звенящим от волнения голосом.

И вороной, сделав маленький шажок, грациозно наклонил голову и

ткнулся тёплым носом в открытую ладонь.

Торговец лошадьми изумлённо ахнул. Альрин с белым, как грива

Снежки, лицом медленно, на негнущихся ногах, подошла к Эллагиру и

порывисто обняла.

– Я думала, что сойду с ума! – прошептала она.

– Все в порядке, Аль, – улыбнулся молодой чародей, но голос его всё

ещё дрожал. – Мы с ним подружимся. Смотри, какой красавец! – юноша

легонько потрепал коня за холку.

– Сложён восхитительно, – согласно кивнула Альрин. – Осталось

выяснить, сможешь ли ты им управлять.