Город Бессмертных. Книга первая (СИ)

после небольшой паузы.

От его слов отчётливо повеяло холодом. Ученик слегка втянул голову в

плечи, приготовившись к разносу. От былого восторга не осталось и следа.

«Пропал», – подумал он. Остальные ученики в аудитории

перешёптывались, поглядывая на товарища. Эллагир явственно различил

несколько смешков.

«Ха! Держа перед собой открытую книгу, очень просто находить

ошибки в чужих ответах», – с возрастающим раздражением думал юноша,

обводя аудиторию взглядом. Тридцать четыре ученика в разного цвета

мантиях. Будущие магистры Велленхэма. Кто бы мог встать и, под

немигающим взглядом Коршуна, ответить так, чтобы тому понравилось?

*

Темные армии падут перед ним, – Древнеэльфийский (Древнее Слово).

«Зáггерт? Я удивлюсь, если он вообще читать умеет! Ниикки? У нее

одни тряпки на уме», – Эллагир даже фыркнул при одной мысли, что Никки

смогла бы ответить на вопрос магистра.

«Ну, кто? Жерáль? Вряд ли. Мерзавец Вииффим? Умён, но не настолько

же! Áльрин? Альрин…» – юноша задержал на ней взгляд чуть дольше.

Закутавшись в белую с серебром мантию мага Воздуха, она сидела во втором

ряду, возле окна. В ее зелёных с сероватым отливом глазах не было и

признака насмешки, наоборот, Эллагиру виделось сочувствие.

«Да, Альрин могла бы, – подумал он, слегка покраснев. – Ну, так она из

библиотеки не выходит»!

– Мне обождать, пока Вы закончите свои размышления и вновь станете

слушать своего наставника? – вдруг донёсся до юноши насмешливый голос

Сандара.

– Прошу простить, Магистр, – изобразил лёгкое недоумение Эллагир. -

Я внимал каждому Вашему слову!

Тонкие губы Коршуна растянулись в подобие улыбки.

– О чем я говорил? – быстро проговорил он, метнув в Эллагира тяжёлый

взгляд.

– Я… эээ…

– Оставьте, – презрительно поморщился магистр. – Я повторю. Мудрые

мира сего не смогли пока доказать существование Города Бессмертных… но

и не смогли опровергнуть. А значит, «мифический» – неудачное слово. Вы,

Эллагир, учитесь не в торговой школе при Гильдии, а в Визенгернском

университете! Маг, или даже будущий маг обязан тщательнейшим образом

продумывать свою речь. Ибо последствия от одного неверно сказанного

слова могут быть самыми разными!

Магистр замолчал на секунду и бросил рассеянный взгляд в окно,

забранное цветным витражом.

– По совокупности вышеизложенного, моя оценка вашего ответа:

«средне».

Эллагир мысленно застонал. Все, что было ниже, чем «достойно»,

означало порку.

– Вместо обеда, будьте добры пройти в комнату Наказаний, -

подтвердил магистр. – А как закончите с этим, потрудитесь заглянуть в мой

кабинет.

«Провалиться б тебе!.. Опять подставлять спину», – мрачно подумал

юноша.

Он поднял взгляд на сидящих однокурсников. Альрин по-прежнему

смотрела на него с сочувствием. Это немного сглаживало противное чувство

ожидания экзекуции. Совсем немного.

Эллагир вышел из комнаты Наказаний, расположенной в подвале,

хлопнув дверью так, что с каменных сводов посыпалась труха.

«Гаппо, сукин сын, сил не жалел», – подумал он, произнося

исцеляющую магическую формулу.

Боль едва отступила.

– Да, заклинание Йерры – не мой конёк, – раздосадовано буркнул

юноша, осторожно пошевелив лопатками. – А ну-ка, ещё раз…

Он глубоко вздохнул и привычным движением сложил пальцы обеих

рук в причудливую фигуру, чтобы направить и усилить заклинание. На

младших курсах он с товарищами по несколько часов в день тренировался

складывать такие фигуры, или, как их ещё называют, Символы. Чтобы в

минуту надобности руки сами вспомнили нужные комбинации. Десятки,

сотни разных Символов, – к каждому заклинанию свой. И попробуй,

перепутай! За каждую ошибку наставники нещадно наказывали.

– Yerrha equillia! – негромко, но чётко, выделяя каждый звук,

проговорил Эллагир, удерживая Символы Йерры.

Боль в спине поутихла.

«У Альрин вышло бы с первого раза, – вздохнул юноша мысленно. -

Несмотря на то, что ей редко приходится его использовать… В отличие от

меня»!

За все время обучения, Эллагир действительно стал одним из частых

гостей комнаты Наказаний. Поэтому, он давно уже научился относиться к

этому философски, как к досадному недоразумению. И получасом раньше

спокойно вошёл в «камеру пыток», как её окрестили ученики.

Пока палач, толстый варвар по имени Гаппо, выбирал плеть, Эллагир

хранил презрительное молчание.

«Конечно, варвар – всего лишь слуга, – размышлял юноша, в сотый раз

изучая незамысловатое убранство помещения. – Зарабатывает на жизнь…

Но, чтоб он сдох, неужели во всем Велленхэме не нашлось более достойного

занятия?!»

Палач, наконец, сделал выбор, снял с крюка одну из плетей, и рывком

развернулся к ученику. Висевший на толстой волосатой шее зелёный

камень, изумруд, величиной с кулак, слегка задрожал.

– Ну что, господин маг-недоучка, опять не удалось облегчить себе

участь? – насмешливо спросил Гаппо, отвесив издевательский полупоклон.

Эллагир, естественно, знал, что изумруд у варвара – не бесполезное

украшение, а защитный талисман, выданный Сандаром. Такие камни

подавляли любые заклинания.

Юноша всякий раз надеялся, что сможет преодолеть его силу, но,

разумеется, тщетно. За всю историю магии, это не удавалось никогда и

никому.

Гаппо рывком схватил Эллагира за руку и одним движением

защёлкнул на запястье простой металлический браслет с изумрудиком

поменьше. Сомнительное украшение было призвано не дать юноше

воспользоваться Исцеляющими чарами во время наказания.

– Приступим! У меня мало времени! – толстяк притворно закатил глаза,

изобразив на лице крайнюю занятость. – Одолжить Вам ясеневую чурочку в

зубки? Чтобы господин великий магистр не орал на весь Визенгерн, –

осклабившись, добавил он.

– Qhard 'hett samma qfur qeda, q'adhur majaq!* – не поворачиваясь,

спокойно проговорил Эллагир, сбрасывая одежду и ложась на дубовую,

пропитанную потом и кровью, скамью для порки.

Он знал, что, в любом случае, варвар его жалеть не станет. Потому

*

Засунь себе ее в задницу, вонючий боров (груб.) – Варварское северо-восточное наречие (Бесстыжее Слово).

ничем особо не рисковал, надерзив палачу.

Гаппо затрясся от злости, глаза его налились красным.

– Я тебя научу вежливости! – рявкнул он, меняясь в лице и занося

плеть для удара.

– Учитель выискался, – насмешливо хмыкнул Эллагир.

Резко выдохнув, палач ударил, и юноша, дёрнувшись, замолк на

мгновение.

– А как тебе это? – прорычал Гаппо и снова взмахнул рукой, отрывисто

и зло.

– Ублюдок!

Последовал очередной удар.

– Жирный боров! Может попрыгаешь так, да похудеешь?

И снова тяжёлая кожаная плеть рассекла кожу. Юноша припомнил

самые скверные ругательства, которые только знал на варварском наречии,

и наградил ими сперва Сандара, затем – палача, всех их друзей и

родственников. Кровь ручейками побежала по спине, стекая на дубовую

скамью, на грязный пол комнаты, собираясь в небольшие алые озерца.

– И как тебя, кабана, жена выдерживает?! – после глубокого вдоха,

продолжил издеваться Эллагир, выгнувшись дугой от очередного ожога

плети. – Ты наверное уже раздавил её, да? Оооох! – новый удар вынудил

юношу протяжно застонать.

Толстяк недобро ощерился.

– Ну, ничего. Наверняка в твоем сарае есть любимая овца… – Эллагир

тоже попытался усмехнуться, но следующий взмах Гаппо превратил смешок

в сдавленный крик.

Тело юноши сотрясалось от крупной дрожи, а спину жгло

расплавленным свинцом. Варвар не отвечал на оскорбления, чтобы не сбить