Беглец в жизнь

День был дождливый, накрапывало очень мелко, но зато уже пятые сутки кряду. Особой работы не было, поэтому все времяпровождение юнкера заключалось в алхимической работе да обозревании календаря на странице «Мирцен», которая кончилась сегодня утром.

Название «эрцен» обычно употребляется для обозначения именно пяти седмиц. Точно так же любого коня можно коротко и просто назвать – «конь», хотя свое имя у него, безусловно, имеется. Сами же эрцены были названы предельно просто – в честь богов. Первый, соответственно, «Йарцен» в честь великого Йарры Справедливого. Затем – «Макцен». И далее: «Мирцен», «Отцен», «Орцен» и «Терцен».

Конец Мирцена стал знаменателен еще и намечавшейся пирушкой – корабль, приходящий рано утром, как раз доставил два ящика отличного крепкого рома хорошей очистки. Конечно, на весь офицерский персонал Корумуса это многовато, но пригласить на праздник офицеров с корабля сам Макалат велел!

За увлекательной алхимией Альфаран совсем не заметил, как наступило время вечернего обхода. Как водится, сначала золотая шахта. Именно там самое большое количество симулянтов, и только там есть те, у кого срок непожизненный. Хотя прожить двадцать лет даже на мягкой, «золотой» работе редко кому удавалось. Потом уголь. Угольная шахта хуже золотой, потому что глубже и нестабильнее. Чаще обвалы, работать там трудно. Довольно часты случаи, когда сильный удар кайла побуждал упасть не присмотренный кусок угля, а здоровенный кусище породы вместе с ним. И лишь в самом конце осмотра идет эртог.

С собой Альфаран взял сумку, в которой уже стояли отобранные еще с обеда лекарства. Дурманных среди них не было. Пока. Один из пиратов уже два дня мучался долгим кашлем. Слабый легкими на воле, в эртоговой шахте он не смог держаться долго.

Двое конвойных уже ждали снаружи. Увидев выходящего юнкера, они почти одновременно взяли под козырек, на что некромаг ответил:

– Ну что, ребята, пошли. В золотую, думаю, заходить не будем, я не думаю, что с обеда там что-то изменилось.

Один из солдат внезапно дернулся, словно что-то вспомнив:

– Господин юнкер-лейтенант, на угольной шахте авария, на нижних уровнях обвал. Все заключенные выведены, и всем, кроме ремонтной команды, доступ туда запрещен.

– Значит, праздник сегодня тому боцману, из пиратов, а? – усмехнулся Альфаран. – Везучий вообще – мало того, что в эртоговую его не засолили, так еще и из угольной выползти успел. Ладно, пошли уже…

А дальше было скучно и рутинно. Осмотр особо болезненных, раздача лекарств, худо-бедно лечение… Гораздо более интересные и даже судьбоносные события происходили на угольной шахте. Если быть точнее, то возле нее, в колонне скованных заключенных. Куда и следует перенестись.

На открытом дожде они сидели уже целый час. Хотя кто считал? Продрогшая, чихающая и позвякивающая цепями серая масса была озабочена несколькими банальнейшими вещами.

Что бы пожрать.

Как бы согреться.

И как бы подольше прожить.

Так думали многие. Большая часть. Но не все. В самом центре этой кучи двое заключенных вели разговор, который в вышеперечисленные три категории войти не мог ну никак.

– Ты вякаешь странные и опасные вещи, Улрик. И хочешь, чтобы тебе верили? – это говорил худосочный седой человек, примечательный только роскошной татуировкой на груди. Роскошь выражалась разве что в ее размере, исполнение было довольно небрежным. На заднем плане – решетка. Затем же обнаженная женщина, держащая зажженный факел. У подножия длинных ее ног уютно располагались кайло, череп и мешочек с деньгами. Вокруг же всех этих лежащих вещей обвилась змея. «На все воля богов» – таков бы смысл этого рисунка.

Капитан Улф Легкий Топор никому не спешил рассказывать о том, что он выжил. Мало ли что? Улыбнувшись желтыми зубами, он тихо ответил:

– Я не вякаю. Я никогда не вякал и всегда отвечал за то, что говорю. Потому и предлагаю тебе такое. К тому же действовать все равно будешь не ты.

– Не я. Но если ничего не удастся, смерть всех возьмет. А я не хочу блевать легкими в эртоговой шахте.

– Клык, послушай мой план… это все очень просто. Сегодня прибыл корабль со всякой ерундой, типа жрачки и писем. Большинство железнобоких – там. – Улрик пригнулся пониже. – Тут их в два раза меньше, чем нас. Твои ребята уже устроили обвал – это хорошо, осталось совсем чуть-чуть… Как только нас поведут в шахту, нам снова выдадут кайла. Я просек, что они все будут рядом с нами. Берем и валим их.

Старик тоже обнажил зубы. В ровном их ряду явно выделялся уродливый кривой клык, за который ему и дали такое прозвище.

– Ну, вот завалили, и что дальше?

– Разбиваем цепи, несколько из нас переодеваются в их шмотки, и бежим к эртоговой шахте. Мои ребята пойдут за мной хоть на тот свет. Там действуем так же, переодеваемся и потом идем к их оружейке. Узнаем у какого-нибудь железнячка, припугнем. Затем мы из оружейки вооружаем всех остальных и захватываем всех офицеров…

– Зачем?! – нахмурился старик. – Не легче ли их убить?!

– Не-е-е-е… Я не уйду с острова без хорошей доли золота…

– Хорошо. Ну что, все слышали?

Сидящие вокруг Улфа и Клыка люди закивали, и один из них, глуповато улыбаясь, ударил кулаком в ладонь.

– Ну, наконец-то…

План рискованный, и если начал – прерывать его нельзя. Ибо за убийство солдата его друзья отомстят очень просто – перебив всех заключенных из шахты. Ведь в Корумусе дружба – это скорее братство.

Обвал назывался обвалом только потому, что стражники его не видели. На самом деле обвалилась пустая порода, которая особой деформации не сделала, и ремонтная команда, состоящая из тех же заключенных, быстро все убрала.

– Стройся, уроды! Стройсь! – вальяжно расхаживал перед оборванною толпой один из солдат, держа руки на портупее. – Шевелим булками, бегом-бегом!

К нему присоединился второй:

– Принимаем орудия труда и идем этот труд исполнять! Эй, чего стоите, олухи? Помогите мне раздать им инструмент! За задержку не только меня вздрючат!

Улф, стоящий во втором ряду, злорадно улыбнулся, это значительно упрощало задачу. Толкнув в бок стоящего рядом Клыка, он прошептал:

– По свистку?

Старик кивнул в ответ.

Зря говорят, что боги покровительствуют только тем, кто им молится. Чушь все это. Улф, к примеру, ни разу с рождения не был у алтаря, и вон – тупые железнобоки, как на параде, рядком раздают кайла заключенным. Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть…

Точно шампур мясо, людской гомон пронзил негромкий, но резкий свист.

И только цепи звякнули. Пятерых стражников застали врасплох. Частично они сами были в этом виноваты: безнаказанность дурит голову.

Кстати, о голове, проломлена она была только у одного – не у каждого каторжника хватит сил быстро ударить кайлом! Пачкая кровью грязную землю, он странно лежал на боку, подергивая ногами.

С остальными все было прозаичнее – кому сломали шею, кого задушили. Молоденький парень уставился мертвыми голубыми глазами в серое небо. На глазах постепенно выступала тусклая пленка, в которой отражалось все то же безразличное ко всему небо.

– Быстро, быстро!!

Все надо было делать как можно быстрее. Обшарить сержанта – забрать у него ключи, отомкнуть цепи. Еще быстрее переодеться… К слову, сапог по ноге Улфа не нашлось, поэтому пришлось ему довольствоваться обмотками.

Вот уже пятеро крепких мужчин нетерпеливо переминаются с ноги на ногу.

– Бежим за мной, – кратко скомандовал лже-Улрик. – Впереди иду я.

– Это еще почему?!

– Потому что я единственный из вас, у кого щетина не растет.

Они крадучись побежали к эртоговому руднику. Поселок действительно был почти пуст, прокрасться не составило особого труда. Притаившись за холмом из пустой породы, Улф вперился в черный зев подземного спуска, возле которого стояло точно так же пять человек. Вытащив меч из ножен, он пошел в обход. Впервые за всю свою жизнь он молился.