Выкорчеванная (ЛП)

У меня было мало надежды на результат. В долине наши обыкновенные топоры, мечи и косы были лишь едва-едва способны поцарапать шкуру ходоков. Однако этот меч сумел сделать глубокую зарубку. В воздух взлетели осколки хитина. Находившийся с другой стороны от твари солдат вогнал острие меча в сочленение между головой и шеей. Навалившись на оружие всем телом, ему удалось проткнуть шею насквозь. Панцирь богомола громко треснул, как раковая клешня, его голова опустилась, челюсти замерли. Из его тела по лезвию вытек дымящийся гной, и я мельком заметила на стали сверкнувшие золотом сквозь дымку и исчезнувшие буквы.

И все же, несмотря на то, что богомол сдох, его тело подалось вперед, прорвав защитное кольцо и едва не сбив лошадь Сокола с ног. В открывшийся разрыв сунулся другой богомол и потянулся к волшебнику. Тот успел натянуть зажатые в кулаке поводья, не позволив лошади отступить, и снова взмахнул своим огненным кнутом, впечатав его в морду твари.

С земли мы с Касей почти не видели остальной схватки. Я слышала принца и Яноса, которые подбадривали солдат, и резкий скрип металла об панцирь. Вокруг творилось что-то непонятное и шумное, и так быстро, что я почти не могла ни дышать, ни думать. Я испуганно посмотрела на Дракона, сражающегося со своей перепуганной лошадью. Он что-то тихо прорычал, высвобождая ноги из стремян. Бросив поводья одному из оставшихся без лошади солдат — та, уже издыхала от ужасной открытой раны на груди — и очутился на земле возле нас.

— Что мне делать? — крикнула я ему, беспомощно перебирая заклинания: — Murzhetor…?

— Нет! — прокричал он в ответ, перекрывая всеобщую какофонию, и взяв за руку, развернул меня лицом к очаговому дереву: — Мы здесь ради королевы. Если потратим силы на бесполезную драку, то все будет напрасно.

Мы стояли спиной к дереву, но богомолы постепенно по чуть-чуть оттесняли нас к нему, под его ветви. В носу щипало от вони его плодов. Ствол дерева чудовищно толстым. Никогда не видела такого большого дерева, даже в самом глубоком лесу. В таких размерах было нечто гротескное, словно это был напившийся крови клещ.

На сей раз одними угрозами не обойдешься, даже если я взбешусь настолько, что сумею вызвать «fulmia»: Чаща не отдаст королеву даже ценой спасения столь большого очагового дерева, особенно зная, что мы все равно способны его сжечь после обряда очищения. Я не имела ни малейшего представления, что еще мы можем с ним сделать. Его кора поблескивала словно металл. Дракон пристально смотрел на дерево, что-то шепча и двигая руками, но еще до того, как кору дерева лизнуло первое пламя, я уже инстинктивно знала, что ничего не получится. Кажется, даже несмотря на волшебные мечи, солдатам не удалось бы повредить это дерево.

Дракон не прекращал системно перебирать заклинания: разрушения, открывания, холода, молнии — оставаясь ученым, не взирая на бушующую битву. Он искал уязвимость, щелочку в обороне. Однако дерево устояло перед всем, а вонь плодов только усилилась. Солдаты успели убить еще двух богомолов, потеряв при этом четверых товарищей. Кася чуть слышно вскрикнула, когда что-то подкатилось ко мне под ноги: это оказалась голова Яноса, и его ясные голубые глаза навечно остались хмурыми. Я отпрыгнула от нее в ужасе, упала на колени, мгновенно утратив все силы, и меня стошнило на траву.

— Нашла время! — прикрикнул на меня Дракон, словно от меня в этом деле что-то зависело. Я никогда не видела сражения, тем более подобных мясорубок. Солдат убивали словно скот. Я расплакалась, стоя на четвереньках, роняя слезы в грязь, потом ухватилась за самые толстые ближайшие ко мне корни дерева и произнесла заклинание: «Kisara, kisara, vizh».

Корни дернулись. «Kisara», — повторяла я снова и снова, и на поверхности корней медленно начали образовываться капли, вытягиваемой из них влаги, одна за другой скатываясь и сливаясь в крохотные лужицы. Вскоре они разрослись, образовав лужу между моих рук. Висящие в воздухе тончайшие корешки принялись извиваться. «Tulejon vizh, — настойчиво шептала я: — kisara». — Теряющие влагу ручьями корни в земле начали медленно шевелиться и отползать словно толстые дождевые черви. Под моими руками образовалось уже грязная жижа, которая стекала и отступала от крупных корней, обнажая их все сильнее.

Дракон присел рядом со мной и затянул заклинательный напев, показавшийся мне знакомым, как будто уже слышимый мною ранее. Я вспомнила: это было весной после Зеленого года, когда он появлялся, чтобы помочь восстановить поля. В тот раз он подвел к разоренным и опустевшим полям воду от Веретянницы с помощью каналов, которые вода прокладывала сама. Но на этот раз вода бежала узкими ручейками от очагового дерева прочь. И по мере того, как мое заклятие вытягивало влагу из корней, она ручьями стекала подальше, и вот уже земля вокруг дерева начала высыхать пятнами, а грязь превратилась в пыль и песок.

Внезапно Кася схватила нас обоих за руки и фактически приподняла над землей, увлекая нас за собой. Те ходоки, от которых мы сбежали в лесу, наконец добрались до нас и всей ордой выбрались на поляну. Создавалось ощущение, что они нас поджидали. Серебристый богомол продолжал наседать на солдат, несмотря на потерю одной ноги, покачиваясь из стороны в сторону и выбрасывая свои клешни в образующиеся разрывы в обороне. Боевые кони, о которых так переживал Янос, уже почти все погибли или разбежались. Даже принц Марек сражался пешим плечом к плечу с оставшимися на ногах шестнадцатью гвардейцами, образовавшими перекрывающую друг друга стену из щитов. Укрывшийся за их спинами Сокол продолжал стегать огнем врага, но мы были окружены и еще сильнее оттеснены к стволу очагового дерева. Его серебристая листва шелестела на ветру все громче и громче — и это был пугающий шепот. Мы стояли почти у самого ствола. Я втянула в грудь воздух, и меня едва снова не стошнило от удушающей вони его плодов.

Один из ходоков попытался пробраться в обход строя, наклонив голову набок, чтобы лучше нас видеть. Кася подхватила с земли меч, выпавший из руки одного из павших солдат, и принялась им яростно широко размахивать. Клинок достал бок ходока, и он раскололся будто треснувшая ветка. Создание повалилось мешком на землю, подергиваясь в конвульсиях.

Стоявший рядом Дракон закашлялся от вони плодов, но мы снова отчаянно начали напевать заклинания, и сумели вытянуть еще больше воды из корней. Тут, рядом со стволом, самые толстые корни сперва нам сопротивлялись, но наши общие усилия все равно выжали воду из них и из почвы, и земля вокруг ствола начала оседать. Ветви дерева начали дрожать, и вниз по стволу обильными зелеными струями тоже потекла влага. Листья начали на глазах высыхать и дождем осыпаться на землю, но внезапно я услышала ужасный крик: серебристый богомол выхватил еще одного солдата из строя, но на сей раз не убил его. Существо откусило ему руку с мечом и отбросило его тело ходокам.

Ходоки подхватили его и принялись впихивать в рот своей жертве сорванные с дерева плоды. Раненный солдат кричал, плевался, но они впихивали еще и еще, залив все его лицо соком, и заставили его закрыть рот. Все тело бедолаги, содрогаясь в их хватке, выгнулось дугой. Ходоки перевернули его вверх ногами, и богомол ткнул солдата в горло острым концом своей клешни. Хлынувшая из раны кровь пролилась на пересохшие корни.

Красные тонкие струйки потекли по корням, впитываемые серебристым стволом, и все дерево издало шелестящий вздох. От ужаса я снова расплакалась, и увидела, как мертвеет лицо солдата — его сердце пронзил кинжал, брошенный рукой принца Марека.

Но большая часть наших трудов оказалась уничтожена, а ходоки сжимали вокруг нас кольцо, казалось с жадным видом выжидая момент. И действительно — солдаты жались вместе, тяжело дыша. Дракон вполголоса выругался. Он повернулся к дереву спиной и воспользовался заклинанием, которое я видела раньше, когда он создавал свои эликсиры. Он произнес его, прикоснулся к высохшему песку у нас под ногами и принялся тянуть из него веревки и нити расплавленного стекла. Он бросал получившиеся клубки на опавшие листья и обнажившиеся корни. Вокруг нас начали заниматься огоньки пламени, взвились струйки дыма.