Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

Он облизал пересохшие губы. И перестал дышать.

Жар усилился (по трюму разнёсся запах горелого пуха), а трещинки разошлись - одна, вторая, третья... Скорлупа истончалась, как плёнка, разламывалась на куски. Белая жидкость сочилась уже по всему яйцу, стекая вдоль тёмных прожилок.

Что-то решительно и громко затрещало. Шун-Ди вздрогнул. Тянуло что-нибудь делать (что угодно), куда-то бежать - лишь бы не стоять тут столбом... Может, принести воды или второй ящик? Что нужно новорождённым драконам? Шун-Ди почувствовал, как увлажнился лоб. Он никогда не выступал в роли повитухи.

И мать, разумеется, никогда не рассказывала о том, что полагается делать в подобных случаях.

В подобных?! Что за чушь? Твоя мать хоть раз видела, как вылупляется дракон? О Прародитель, что я...

Он не успел довести мысль до конца. Самый верхний кусок чешуи, с острого конца, отвалился и в шлепке белой жидкости (чуть мерзкой на вид - вроде слизи) упал на пух. Шун-Ди зашипел от боли: не заметил, как занозил руку ящиком, слишком сильно стиснув его края...

Из образовавшейся дыры, прорвавшись сквозь белое и серебристое, показалась крошечная головка, покрытая чешуёй. Не больше пальца в длину, но блестящая, как расплавленное серебро. Шун-Ди разглядел крепко сжатую маленькую пасть и опущенные веки, пластинки панциря на челюстях и на лбу... Сердце бухало во всём теле сразу. Сейчас появится шея - пусть, пожалуйста, сейчас...

- Он прекрасен, - прошептал Лис над ухом Шун-Ди. Как ему удалось встать и превратиться так незаметно? Дракончик, вытянув беспомощно-тонкую шею, уже расправлял крылья - кожистые, как у летучей мыши, помятые, все в белой слизи, но того же колдовского серебряного оттенка. Можно сосчитать сегменты на них, как на листьях пальмы... Шун-Ди усмехнулся; такое явное, не прикрытое волшебство кружило голову. Ему встречались драконы-скалы - а это дракон-ящерка, младенец, гибкая палочка из серебра... Немыслимо. Чудесно.

Лис стоял, почти прижавшись плечом к плечу Шун-Ди, и дышали они в унисон. Сонное тепло кожи Лиса смешалось с жаром, который всё ещё шёл из ящика. Шун-Ди отчаянно желал, чтобы этот, вот именно этот миг никогда не заканчивался. Почему, о Прародитель, нельзя останавливать время?

Глупое желание. Глупый вопрос.

Видимо, ценность мига - как раз в том, что его не остановить.

Шун-Ди повернулся и заглянул в жёлтые глаза Лиса.

- Прекрасен. Ещё прекраснее, чем Рантаиваль.

- О да, - ухмыльнувшись, выдохнул Лис. Дракончик, тем временем, извлёк из скорлупы хвост и четыре лапы - на них уже были едва наметившиеся коготки. Он попытался устоять в пуху, но опрокинулся набок и издал возмущённый писк. Совсем как котёнок... Шун-Ди поспешно напомнил себе, каким этот "котёнок" станет через несколько лет - и его умиление поутихло. - Только вот... В моём племени говорили, что драконы едят постоянно, пока растут. Похоже, до конца дороги нам придётся отказаться от мяса.

Шун-Ди поразмыслил и согласно вздохнул.

- Ну что ж, я не против. А вот одному кровожадному менестрелю труднее будет с этим смириться.

ГЛАВА XI

Альсунг, наместничество Ти'арг. Замок Кинбралан

Уна ещё раз перечитала рецепт зелья, от которого должны были возрасти сила и ловкость человека. Впрочем, и не только человека - любого живого существа (если бы, к примеру, Отражению, агху или оборотню с западных земель вздумалось сделать глоток). По словам Индрис, этот "простенький отвар" часто использовали в древности, чтобы укрепить воинов перед битвой. По секрету колдунья добавила (она вообще любила припечатывать свои фразы вензелем "по секрету", понижая голос до мурчащего шёпота; Уну в первые дни нередко раздражала такая манера), что даже альсунгские военачальники и двуры в подобных случаях не гнушались магией. Хотя, конечно, "громкая версия" - сведения, оставленные для менестрелей и летописей, - говорила совсем о другом. Зверская сила альсунгцев, их неудержимая жестокость в бою, успешные набеги на Ти'арг и Минши объяснялись лишь воинским даром и помощью богов.

Уна вспоминала тех немногочисленных альсунгцев, с которыми ей доводилось мельком сталкиваться в Академии и Меертоне, и удивлялась такому лицемерию. А Великая война и королева Хелт - один знаменитый захват Хаэдрана с морским чудовищем чего стоил? И хватает же теперь совести у короля Хавальда клеймить всех магов "чернокнижниками" и "проклятьем Обетованного"...

С другой стороны, разве поведение ти'аргских лордов - не большее лицемерие? Присяги каждого из них, и её семьи, Ледяному Чертогу - сквозь стиснутые зубы, через боль и позор?

И то, что делает наместник Велдакир. Странно, но именно нескончаемый, на толстый свиток, рецепт якобы "простенького" отвара воинской силы заставил Уну впервые задуматься о том, что за человек наместник. Говорят, раньше он был обычным лекарем. До какой же степени нужно измениться, чтобы творить с людьми такие вещи? Такие, как с безвинным дядей Горо и Риартом Каннерти - пусть даже только по убеждённости Индрис...

Наверное, до такой же, до какой изменилась она сама.

Палец Уны замер на одной из строчек рецепта, и Индрис решила, что её озадачил ингридиент. Маленькая смуглая рука по-свойски обхватила край столешницы.

- Что-то не так, Уна? - (уже с неделю назад из речи Отражения исчезло насмешливое "миледи"). - Это обычная ежевика. Её тут полным-полно.

Уна перечла полувыцветшую строчку, а потом и следующие за ней. "Листья ежевики, собранные лично волшебником или травником в третью или седьмую ночь лунного цикла. Волшебник или травник должен высушить листья и измельчить их в порошок серебряным орудием. Вес листьев составляет половину от веса мяты и кленовой коры, взятых вместе. При большем весе мышцы и связки воина перенапрягутся, и он может пострадать".

- Строгие пропорции, - пробормотала Уна, стараясь не вдаваться в то, как такое вообще возможно. Индрис кивнула, заправив за ухо пушистую прядь - её волосы из благопристойных тёмно-каштановых уже превратились в винно-красные.

- Пропорции - главное при изготовлении зелий. Всякое их нарушение приводит к гибели целого. Я выбрала этот рецепт, именно чтобы приучить тебя к внимательности и аккуратности. Он несложен, но для этого идеален. Мы всегда предлагаем его способным ученикам.

Явно только "беззеркальным", подумалось Уне. Трудно представить, чтобы мать учила Гэрхо "внимательности и аккуратности" - а если и учила, то безуспешно.

Она, конечно, не стала произносить это вслух.

- Ни разу не встречала ежевику в окрестностях замка.

- Зато я встречала, - улыбнулась Индрис. - В осиннике за западной стеной, у усыпальницы вашего рода. Через две ночи как раз будет нужная...

- И я пойду собирать ежевику? - спросила Уна, чувствуя в себе детский азарт и немного его стесняясь. Правда, смущает место: имеет ли она право так быстро тревожить отца и дядю Горо своими, как выражается мама, "заумными игрушками"? Имеет ли право предаваться чему угодно, помимо скорби?.. Её новое зеркало вздрогнуло, всей рамкой вжимаясь в пояс; Уна ещё не привыкла к нему и испуганно выдохнула. - Мне не хотелось бы идти одной. В первый раз, по крайней мере.

- Я пойду с тобой, если хочешь, - просто сказала Индрис. - Но вообще посоветовала бы тебе пригласить леди Мору.

Уна нервно усмехнулась и отодвинулась от колдуньи. Она просто не знает, о чём говорит.

Или всё-таки знает?

Порыв ветра из окна, принёсший запах зелени и влажного камня, пролистал страницы книги о травах и животных Ти'арга. Ежевика, значит... Уна вздохнула.

- Она ни за что не согласится.

- Да ну? - Индрис с сомнением цокнула языком. - А я почти уверена, что согласится. Вам давно пора поговорить начистоту.

- О моей магии или об убийцах на тракте?