Три смерти и Даша (СИ)

— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро… — подумала матушка, глядя на сонную Кристину.

— Хороший, кстати, мультик, — продолжила мысль матушка: Надо будет обязательно купить диск для ребеночка…если он будет…Гос — споди, как же начать? Что сказать?

И без всякого вступления спросила: "Что собираешься делать с ребеночком, Кристина. Оставишь, или как?"

От удивления Кристина сразу проснулась.

— С ребеночком? А откуда вы знаете?

— Паша сказал.

— Паша?

Кристина подошла к телефону и набрала матушкин домашний.

— Алло… — сонно произнес в трубку Пашка.

— Пашка, ты — не мужик, — резюмировал она и дала отбой.

— А? Что? Почему? — не понял Пашка.

— Потому, что тайны хранить не умеешь, — ответила девушка, уже положив трубку. И запоздало удивилась: "Кстати, а он‑то откуда знает?"

— Не знаю, — ответила матушка.

— Ну, так что, Кристиночка, что ты решила? С Серафимом говорила?

— Нет.

— Поговори обязательно. Ты не бойся, он у меня — парень порядочный. Да, пусть только попробует…В общем — оставляйте — и точка! Если аборт сделаешь, потом можешь вообще больше не родить, а ребенок…Он будет улыбаться… Если что — я всегда помогу. Буду нянчиться. Научу всему, что сама знаю. Ты не пожалеешь о своем решении.

Матушка выложила свои доводы быстро, задыхаясь от волнения и перебивая сама себя. Кристина слушала с ошалевшим видом.

— Да, я и не собиралась делать аборт, — сказала она, когда запас аргументов у матушки иссяк.

— Да? — просияла матушка.

— Ну, вот и умница. Ты, главное, не бойся. По началу все боятся, но все будет хорошо.

— Да, я и не боюсь, — пожала плечами Кристина. Разговор начал ее утомлять.

Тем временем мимо них в трусах прошествовал Серафим.

— Здравствуй, Фима!

— Мама? — удивился он.

— Пойду, оденусь, что ли.

— Да, ладно, как будто я твоих трусов ни разу не видела. Хотя, нет, этих еще не видела…

— Мам, ну ты, как всегда, в своем репертуаре.

— Нет, в форме тебе, конечно, лучше, но для меня и так сойдет. Кстати, тебе очень идет форма. Как называется твоя должность.

— Милиционер — боец, мам.

— Звучит устрашающе. Кстати, поздравляю тебя.

— С чем?

— Ты скоро станешь папой.

— Э — э-э…да?

— И кто ее за язык тянул, — выругалась про себя Кристина: Это я должна была сказать. И не такой пошлой фразой.

А вслух сказала только: "Да".

— Понятно.

— Фима, ты только не волнуйся. По началу все боятся… — вступила матушка.

— Тин, а почему ты мне раньше не сказала? — спросил Серафим, когда матушка ушла.

— Я и сама не так давно это поняла.

— Но, ты же оставишь его, да?

Едва ли не впервые Кристина услышала в голосе всегда покладистого Серафима властные нотки. Она улыбнулась.

— Здесь без вариантов. Я считаю, что не каждому выпадает такое счастье — родить от любимого. Именно от любимого.

— Да уж, не каждому…Это ты точно подметила. Точнее и не скажешь.

— В смысле — не каждой… Серафим, блин, весь пафос ситуации испортил! Как ты мог!

Оба засмеялись.

— Интересно, откуда все‑таки Пашка узнал?

— А что, ты ему не говорила?

— Нет.

— Странно…Хотя, Пашка — это Пашка. С него станется.

— Не знаю, зачем твоя мать из этого такую трагедию раздула? Мне же не пятнадцать лет, в конце концов. Вполне себе взрослая и самостоятельная. Кстати, уверяла меня в твоей порядочности…

— Да, разумеется. Пойдем, заявление подадим.

— Заявление? А — а, — заявление. Нет, этого как раз не надо. Я не хочу.

— Как хочешь, конечно. Если передумаешь — скажешь. Слушай, а у нас есть свадебный обряд? Кристина иронически улыбнулась: "Только этого нам не хватало. Как ты себе это представляешь?"

— Ну, не знаю, ты же у нас спец в этом деле.

— Честно говоря, я тоже не знаю. Боюсь представить, как это может выглядеть. Хотя, скорее всего, до ужаса банально.

— Как назовем? Ты еще не думала?

Кристина села на колени к Серафиму (он уже сидел в их любимом кресле) и обняла его.

— Пока нет. Так, что будем думать

Наглый рыжий котенок, гордость и радость приколдовывающей бабушки, живущей на первом этаже, носился по двору. Котенка бабушка любила лишь немногим меньше своего внука — металлиста. Чувствуя, что его любят, котенок рос и наглел не по дням, а по часам. "Какая прелесть", — умилялись прохожие а котенок пытался схватить их за ноги и укусить.

Вдруг его внимание привлек жирный голубь, склевывающий что‑то с асфальта. Котенок напрягся и затаился, золотые глазки из честных — пречестных стали недобрыми. Голубь подошел ближе. Котенок прыгнул. Но жирный голубь оказался сильнее. Взмахнув крыльями он сбросил с себя маленького хищника и улетел. Котенок долго смотрел ему вслед.

На шее и боку голубя остались глубокие следы когтей. Кровь текла из ран по переливающимся перьям и капала вниз. Голубь не заметил стекла открытого окна на втором этаже, изо всей силы ударился об него и, уже мертвый, сполз на подоконник, оставляя на стекле кровавый след.

Лика, стоявшая спиной к окну, вздрогнула от неожиданности и обернулась на звук. Потом ахнула от испуга и подошла к окну поближе, посмотрела на голубя, перевернула его, брезгливо взяв за крыло; рассмотрела получше и вслух сделала вывод: "Это дело рук Даши". Потом она нашла на кухне полиэтиленовый пакет, положила в него мертвого голубя и убрала в морозилку — показать Антону. Смывать кровь со стекла она не стала.

Весь день Лика думала об утреннем происшествии. Разумеется, это сделала Даша. Кому больше? Видимо, решила, напугать ее, но не на ту напала. Трудно поверить, что Лика когда‑то с ней дружила. Не сработало в тот раз ее предвиденье. Обычно же она с полувзгляда определяет таких, как Даша, а с ней почему‑то не получилось. Наверное, это ОНИ ей помогли втереться к Лике в доверие. Похоже, Даша все больше наглеет: сначала — убитая женщина, потом — голубь прямо на Ликин подоконник. Тренируется, видимо, чтобы потом убить саму Лику. Наверное, до сих пор не простил ей Лешу. Если бы Лика не напомнила ему об их давней любви, он бы до сих пор был с Дашей. Жаль только, что не все сложилось хорошо: Леша только начал вспоминать Лику, но вспомнить до конца так и не смог. И обстоятельства сложились не в ее пользу: опять эта Даша! Все, что могла сделала, чтобы максимально отдалить Лику от возлюбленного, в том числе и физически. Это из‑за нее Лику перевели в другой город. Под внимательный Катин присмотр. Они, видимо, связались телепатически. Катя ведь тоже с НИМИ заодно — слишком уж она красивая. Видимо, Катю и Лейлу тоже что‑то роднит… А ведь Лика с Лешей сейчас могли бы быть вместе: если бы она была в родном городе, то после расставания с Дашей Леша понял бы, кто его настоящая любовь, и стал бы встречаться с ней. Им могло быть так хорошо вместе… Жаль, что он так до конца и не вспомнил, как они любили друг друга в прошлой жизни.

Лика мечтательно улыбнулась. Как было бы хорошо жить сейчас с Лешей, а не с Антоном. Нет, Антон, конечно, хороший, он так ее любит, но с ним у нее никогда не будет так, как могло бы быть с Лешей. С Лешей они могли бы стать Странником. Это когда тела два, а душа одна на двоих. С Антоном у них, конечно же, никогда так не будет, да и быть не могло: он совсем ее не понимает, ревнует к друзьям и подругам. А она, может, и рада была бы дома засесть, но не время сейчас — мир в опасности. Вот потом, когда все успокоится, может быть тогда… Хотя, вряд ли здесь будет спокойно, пока она на этой планете. Ни в этой, ни в следующих жизнях ей не будет покоя. Жаль, что Антон, по — видимому, лучшее, что будет у нее в этой жизни. Ну, что поделаешь, уж если не суждено ей быть счастливой в этой жизни, она примет это стойко…

"Вот! Посмотри, что она вытворяет!" — истерично прокричала Лика, тыча Антону в лицо мертвым голубем. Пришедший с работы парень такой встречи явно не ожидал. При виде мертвой, окровавленной птицы его чуть не вырвало, и он резко отклонился назад, чтобы голубь не угодил ему в лицо.