Драконьи грезы радужного цвета (СИ)

— Угу. А еще как последняя девчонка, ревущий у тебя на груди.

— Ага. И сидящий на коленях. Просто блеск, всегда мечтал тебя "втихую", как ты выразился, потискать.

Шельм фыркнул ему в шею. Боль дракона, разделенная на двоих, отпустила.

— Так тискай, чего же ты тушуешься?

— Да вот все думаю, с чего бы начать, — усмехнулся ему в волосы Ставрас, но, разумеется, никаких активных действий предпринимать не стал.

— Слушай, — не спеша вставать на ноги, произнес шут, не поднимая головы.

— М? — расслабленно откинувшись на угол между стенами, в котором сидел, невнятно отозвался Ставрас, которого такое совместное положение явно вполне устраивало.

— Мне тут и Михей, и Маришка эта, про взгляды какие-то намекали. Ты не знаешь, о чем это они?

— Понятия не имею, — искренне признался лекарь. — А что за взгляды?

— Ну, дескать, ты вчера за ужином как-то на меня необычно смотрел, что они с легкостью поверили, когда я говорил им, что мы любовники.

— Сколько мне еще повторять тебе, что мы не любовники. И все эти твои "и хочется, и колется" я даже слышать больше не хочу?

— Но…

— Шельм, с такими вещами не шутят, тем более с любовью, когда ты это поймешь?

— Но я же шучу лишь со своею. Моя любовь, что хочу, то и делаю!

— И моя. С моей ты тоже шутишь.

— Ты же меня не любишь!

— Но могу полюбить. И хватит об этом.

— Ты пошутил?

— Нет.

— Плохо.

— Вот и я думаю, что ничего хорошего.

— Так что там со взглядами?

— Да, глупости они там себе нафантазировали.

— А конкретнее?

— Вы мне с Веровеком душу растравили тем разговором про принцесс, вот я и примерялся.

— К чему? — Шельм все же повернул голову и заглянул ему в глаза.

Лекарь тяжко вздохнул. Перехватился поудобнее и коротко ответил:

— К тебе.

— А чего ко мне примеряться-то?

— Да, вот все думал, хотелось бы мне тебя съесть вместо куриной ножки с жареной картошечкой, к примеру.

— И как?

— Съесть — точно нет. Все остальное — не знаю.

— А все остальное, это что?

— Облизать тебя в некоторых местах я бы не отказался, — с какой-то совсем не шуточной задумчивостью во взгляде отозвался Ставрас.

— Будем считать, что ты пошутил. Ха-ха.

— Ну, если тебе так спокойнее будет…

— Ставрас!

— Что — Ставрас? Не все же тебе меня до нервных колик доводить.

— Ах, вот как?! Ну, держись, я буду мстить!

— Ага-ага, и мстя твоя будет страшна. Ладно, а если серьезно, то я сказал тебе все так, как и почувствовал. Понимаю, что глупо, но я же все же зверь, как-никак, пусть и частично.

— Знаешь, никудышный из тебя зверь, доложу я тебе. Кстати, раз сам драконов со зверьми сравниваешь, чего же ты тогда у меня поцелуй вытребовал?

— Ну, считай, что мне просто хотелось целоваться.

— А сейчас уже не хочется?

— Это тебе не хочется, любимый, — промурлыкал лекарь нарочито провокационно. — А мне, как дракону, все эти ваши человеческие премудрости никакого удовольствия не доставляют.

— Уверен?

— Что уверен?

— Ты пробовал с людьми целоваться?

— С людьми нет, но с драконами в людском обличии, да.

— Ну, это же совсем не то! — отчего-то с жаром запротестовал Шельм.

— Почему?

— Люди… ну, они же другие.

— Можно подумать, что ты сравнивал, — насмешливо глянул на него лекарь.

— Нет, но… — замялся поначалу Шельм, а потом неожиданно встрепенулся, скользнул лукавым взглядом по лицу лекаря, намеренно задержавшись на губах, и объявил: — Но не прочь сравнить.

— Хм, ну и где тогда чистота эксперимента? — полюбопытствовал Ставрас, состроив серьезную мину.

— Ты о чем?

— Чтобы было с чем сравнивать, ты должен знать, каково это целоваться с мужчиной. Не с девичьими же ты мой поцелуй сравнивать будешь.

Шут затих. Ставрас усмехнулся и хотел уже ссадить его со своих коленей, но не успел.

— Я целовался с мужчиной. Давно. Один раз. И очень сильно ненавидел его в тот момент, и сейчас ненавижу. Но поцелуй, это всего лишь соприкосновение губ. Я знаю, чем отличаются мужские губы от девичьих.

— И все еще хочешь попробовать? — спросил Ставрас так ровно, как только смог. Хотя на самом деле куда больше его сейчас интересовали совсем другие вопросы. С кем? Когда? Почему?

— Да, — утвердительно кивнул Шельм.

— Хорошо. Я не против.

— Только…

— Да?

— Здесь нет Веровека.

— А он здесь причем?

— Ну, помнишь, наше, точнее, твое условие, чтобы он смотрел, когда я тебя целовать буду?

— Значит, это будет репетицией. При нем как-нибудь в следующий раз. Как ты на это смотришь?

Но шут на слова уже никак не смотрел, он тянулся к губам. Медленно, в глаза лекаря неотрывно. Ставрас не торопил его. Не шевелился и тоже не отрывал от него взгляда, уже не мог оторвать. Соприкосновение было таким робким, несмелым, что оба, замерев, не сразу осознали, что оно уже произошло. А потом их прервали.

— Эй, хозяева, принимайте работу! — раздался со двора окрик Гиацинта.

Шельм резко отдернулся и соскочил с его коленей на пол, правда, глядел при этом все так же неотрывно. Ставрас подавил в себе неизвестно откуда взявшийся разочарованный вздох и тоже поднялся.

— Иди в спальню, а я пока сам с ними побеседую.

— А если Михей…

— Не волнуйся. Я разберусь, — еще тверже, с нажимом, произнес лекарь.

Шут пожал плечами, кивнул и скрылся за дверью, а Ставрас не спеша вышел в сени, где столкнулся с приметившим непрошенных гостям Михеем, коротко переговорил с ним и вышел во двор уже один. Весь дом затаился, приготовившись к осаде, а, может быть, это только казалось.

Ставрас медленно спустился с высокого крыльца, давая возможность пришедшим рассмотреть себя, а сам смотрел на них. "Интересная пара", отметил он про себя и тут же услышал ответ от шута, которого теперь, похоже, уже не так угнетала их связь друг с другом, как до того.

"Еще бы! Ты повнимательнее к кузнецу присмотрись!".

"Вижу", лаконично отозвался Ставрас. И, подойдя к настороженно за следящим мельником с кузнецом, произнес уже в слух:

— Зайдете?

— Зачем? — не отпуская его взгляд, уточнил Гиацинт.

— Поговорим.

— Нам есть о чем говорить?

— Да. О многом.

— Например?

— Три дня назад мы проезжали Дабен-Дабен…

— Цыганский город?

— И имели возможность достаточно близко пообщаться с Дидлемом Лютиком Шлимом. Знакомое имя Филлактет Шлим?

Мельник отшатнулся, но Ставрас успел схватить его за руку чуть выше запястья и не отпустил от себя. Муравьед, стоявший чуть в стороне, резко отпустил поводья коня, и словно бы присел немного, сразу став похожим на зверя, готовящегося к смертельному для жертвы прыжку. Ставрас видел это краем глаза, но руки мельника так и не отпустил.

— Хотите уйти, держать не буду. Заплачу за коня столько, сколько скажете. Но вы уверены, что хотите уйти?

— Как вам удалось уйти от Лютика?

— Поверишь, если скажу, что легко?

— Нет. Но, видно, придется, — отозвался Гиацинт, кивнул, словно сам себе, и вытащил руку из хватки Ставраса. Тот удерживать не стал, как и обещал. — Мы зайдем, — решился мельник.

— Гиня! — возмутился Мур, но тот лишь головой покачал.

— Мне кажется это важно Мур. Идем.

И они уже втроем поднялись по крыльцу и вошли в дом. Там их ждал накрытый стол и хмурый Михей, восседающий в его главе.

Гиня коротко хмыкнул:

— Думал, испугаемся и не зайдем?

— А чего вам меня бояться-то? Это не вам, а мне, скорее, опасаться за своих домашних стоит, — бросил нахохленный дед, сурово сдвинув седые брови. Гиня тоже нахмурился, хотел что-то сказать, но Михей перебил его, вскинув руку: — Верю, что детей бы не тронули, и размышлял я не об этом.

— А о чем, если не секрет, конечно? — усаживаясь за стол, полюбопытствовал красноволосый масочник. Мур в это время опустился на лавку рядом с ним. Ставрас сел напротив, по левую руку от Михея.