Пятая Сила (СИ)

Да и что ему делать дома?

Про Талу Саадан ничего узнавать не пытался и не хотел. После того единственного раза, когда он увидел их свадьбу, больше Саадан не пытался заглядывать в Видящий. Он… наверное, он боялся. Боялся увидеть ее счастливой, веселой, забывшей о неудачной своей любви. А то и с сыном или с дочерью на руках. Умом он понимал, что, скорее всего, так оно и есть, ведь если она вышла замуж, то дети – логичное продолжение истории. Несколько раз подходил к Видящему – и не мог. Пусть она останется в его памяти девочкой, которой он поклялся когда-то в любви. Пусть у нее все будет хорошо.

Нельзя сказать, чтобы сам Саадан испытывал недостаток внимания со стороны прекрасного пола. То, что жил он уединенно и замкнуто, лишь подогревало интерес магичек – как юных, так и не очень – и студенток в Университете. Ах, как романтично, вздыхали девушки, узнав о его истории. А уж то, как он держал оборону у Последних Холмов, вовсе стало легендой, неведомо как просочившись (не Ратиус ли постарался?) в широкие круги. Не проходило и недели, чтобы очередная поклонница не напрашивалась на дополнительный семинар или консультацию и не смотрела на него преданными и томными глазами, кокетливо крутя локон или поводя плечом в вырезе платья. Саадан оставался вежливым, доброжелательным преподавателем, умным магом, но при этом совершенно тупым слепцом, не понимающим прозрачных намеков дам. Это приводило студенток в отчаяние, и после экзамена они хором рыдали в университетском парке или – того не лучше! – валились в обмороки прямо у него на глазах. Правда, после того, как нескольких упавших дурочек Саадан собственноручно облил водой и отхлестал по щекам, желающих портить прическу и платье заметно поубавилось. А сам он лишь усмехался про себя.

Жизнь его составляла только работа. Быть может, когда-нибудь найдется та единственная, которая сможет заменить ему Талу… Талу…

Пока же все заменяла работа. Она давала силы жить, но и забирала – так много, что вечером Саадан валился, как подкошенный, и засыпал мертвецким сном. Камень. Саадан порой ловил себя на том, что прикасается к нему с восторгом юного влюбленного на первом свидании. И новизна эта и восторг не притуплялись, потому что каждый раз – каждый! – все происходило совсем по-другому. Мир Воздуха раскрывался перед ним, подчинялся ему, жил вместе с ним, дарил свою силу и красоту.

И вместе с тем, дело так и не двигалось. Камень Воздуха послушным щенком лежал в ладони, Сила – чистая, незамутненная – покорилась ему. Это было единственным оставшимся в жизни счастьем, и скоро Сааадан уже не мог жить без него. Предупреждение Нетара - не носить Камень с собой постоянно – он, правда, старался соблюдать, хотя все чаще придумывал для себя поводы и оправдания.

Но Камень Воды – Камень Кервина – условий своих не менял.

Саадан пытался. Он искал выход – любой, кроме того единственного, который лежал на поверхности. Он снова и снова рвался туда, на выжженную, высохшую равнину, он предлагал и просил, но каждый раз получал лишь один ответ. Смешно даже вспоминать, как он надеялся – Стихии ведь не меняют своих решений. И решение, в общем-то, было…

Только решение это загоняло его в ловушку.

А он ведь мог и отказаться. Бросить все на полпути, взять Камни и честно прийти к Ратиусу и сказать: не смог, не вышло, кишка тонка, забирайте дом и имущество, как было сказано в завещании, только отпустите меня. Или - давайте я буду работать на вас, снимать квартиру и жить, как все. Вот мой Камень Воздуха, и я в вашем распоряжении. Или вернуться в Инатту и работать там – ведь с радостью приняли бы. Правда, при этом возникала перспектива войны с Гильдией Суны, которая вряд ли захочет уступать Инатте такую ценность. А Камень Кервина пусть лежит дома, в шкатулке. Зачем ему мировое могущество? Он и так сделал столько, сколько не делал до него, наверное, никто. И изучать потом на досуге Камень потихонечку… или вовсе отдать Водным, пусть сами разбираются… Или отыскать Тирайна и Талу и снова работать с ними – только работать.

Не мог он. Манило заключенное в Камне могущество: чистая Сила – та, что послушным щенком легла в ладони. Одолеть чужую Стихию не удавалось никому. А если он будет первым? Вся жизнь его теперь была сосредоточена в двух этих маленьких хрусталиках, и без них он не мыслил своего существования. Потому что это значило бы – отказаться от самой жизни.

Мир у ног твоих, и ты – в нем…

Прав был Нетар, предостерегая от искушения. Какое это счастье – мир держать в руках, чувствовать себя всесильным, у ног которого – Сила… владеть Ею и подчиняться Ей, стать с Ней единым целым, творить Ее именем и служить Ей. Какая это мука – каждый раз уходить… туда, в тот искаженный, несовершенный, неправильный мир, где он вынужден жить… нет, существовать, потому что как иначе можно назвать жизнь без Нее. Слабо земное тело, оно не выдерживает потока Стихий. Порой Саадану очень хотелось уйти – туда, где тело уже не важно и не властно, - и только боязнь того, что все закончится ничем (кто знает доподлинно, куда уходят маги?), останавливала его.

Мудр был Нетар, он хорошо изучил своего ученика и понимал, что тот не отступится от работы. От ТАКОЙ работы по доброй воле не отступаются.

Или слабО, ехидно спрашивал Саадан сам себя? Или ты не маг, а лепешка на дороге?

Он не жалел о том, что делает. Он понимал теперь, что иной дороги он и не желал бы…

Вот только дорога эта вела через предательство.

Он послал Тирайну письмо с просьбой о встрече. И надеялся, что друг поймет… А вышло не так. Они говорили на разных языках и не слышали друг друга.

И Саадан понял, наконец, что имел в виду Нетар, когда говорил, что Стихии не терпят суеты и мелочности. Как мелки людские чувства и привязанности. Любовь. Дружба. Честь. К чему они, если мешают работе? Все это осталось в прошлом.

Теперь он почти ненавидел Тирайна за то, что тот не согласился отдать Камень. Неужели не может Тир понять, что такое дыхание Вечности?

А потом к нему пришел маленький смуглый человечек в богато расшитых одеждах. Человечек собирался стать по меньшей мере повелителем Севера. Повелителем Юга он уже стал. И мешало ему одно-единственное княжество, правителями которого были маги. Человечек не смог бы одолеть это мелкое княжество без помощи Стихии. Человечек пришел к Саадану.

Все было совершенно честно. Ты – мне, я – тебе. Маг Холейн помогает князю Реуту одолеть – в поединке или еще как, неважно – правителя княжества Таннада, который тоже является сильным магом. Больше Холейн ничего делать не должен, столицу захватят и без него, в боевых действиях он участвовать не обязан – только обезвреживать магию. Взамен маг получает живыми и по возможности невредимыми князя Таннады и его жену – а еще некую вещь, которая и составляет цель похода мага. Князь Реут вправе делать с княжеством все, что сам захочет, но не вправе решать судьбу пленных князя и княгини, а также той вещи, которая будет принадлежать магу. Маг даже предложил заключить писаный договор, но князь Реут отказался. Зачем, сказал он, хитро поблескивая глазами, договоры, если мы все равно нуждаемся друг в друге.

Вопрос, кто рассказал Реуту о том, что связывает князя Тирайна Леа-Танна и великого мага ар-Холейна, Саадан так и не задал. Это уже не имело никакого значения.

Часть третья

Противостояние

Всю долгую дорогу до границы Таннады Саадан не испытывал и тени сомнений. Покачиваясь в седле, маг с любопытством поглядывал по сторонам. Ему уже случалось идти с армией на марше, и он не мог не признать, что князь Реут – отличный полководец; неудивительно, что войско его до сих пор не знало поражений. Впрочем, против кого им приходилось воевать? Против маленьких, слабых княжеств?

Эта земля совсем не походила ни на мягкие, светлые леса Инатты, ни на скалистые, хмурые побережья Суны. Прежде всего, поражал простор; Саадан привык, что пространство вокруг всегда ограничено – если не лесами, так скалами или озерами, врезающимися в гористые берега. Здесь же были степи, разнотравье без конца и без края, и лишь редкие холмы позволяли отдохнуть глазу, уставшему от песчаного безмолвия.