Дворяне и ведьмы (СИ)

Царская Дорога проходила прямо через центр деревни, и, поискав ещё немного по домам и во дворах, Хол решил пойти по ней дальше. На мгновение остановился перед богато украшенными узорами воротами, которыми начиналась деревенька. Здесь жили красичи, судя по всему - а, значит, они как-то попали сюда снаружи, а не оказались внутри, когда чёрт стал владельцем целой долины.

Хол прошёл под воротами, и как только он это сделал, он понял, что не может идти дальше. "Там ничего нет". Долина кончалась там и не начиналась ничем. Горы виднелись далеко впереди, но их не достичь. Лес был пышен и зелён, но бесконечен. Со всех сторон стояли непроходимые стены. Хол взглянул вверх - единственный выход оставался высоко в небесах. Давным-давно Ёная говорила об этом. Ангелы явились всюду и разом вместе со своими крепостями, видными из любой долины - значит, если подняться в эти громадные небесные тюрьмы, можно и спуститься с них куда угодно.

- Ты безумец. - Заключил джинн, когда Хол направился к мельнице. - Хочешь оседлать ветер? А крылья у тебя для этого есть, хозяин?

- Чёрт, ты хотел увидеть меня мёртвым. Так радуйся!

- Я хотел сначала исполнить желание, и только затем убить. Но всё равно, верно: будет забавно взглянуть на твои бесплодные попытки взлететь к небесам.

Тогда, когда Хол уже был близок к тому, чтобы покинуть долину, явился её владелец. Наёмник ворвался в мельницу, открыв дверь ударом ноги, и увидел его. Чёрт был заключён в стальной доспех, шлем скрывал его лицо, а забрало было проткнуто десятком рогов, два из них, самые большие, завивались над головой.

Хол достал на ходу резак. Но чёрт склонил колено.

- Я прошу прощения, Холстейн. - Прогремел он. - Остановись и выслушай. Нам нет нужды враждовать.

И наёмник замер. Больше от того, что ожидал от чёрта грязного приёмчика, чем от его просьбы или удивления. "Убей его", - науськивал джинн. "Паучок боится, что добыча порвёт его сеть".

- Ты видел кладбище. Погибших от твоей руки ты, безусловно, там заметил. Их столь много, что найти кого-то другого среди них даже мне, хозяину долины, затруднительно. Сложно представить мою ненависть к тебе. Сколько я желал повстречаться с тобой и поквитаться за страдания своих братьев! Давным давно я избрал тебя своим заклятым врагом, но лишь сейчас мне удалось понять, в чём смысл твоего существования. До того я был слеп.

- Просишь пощады? - Фыркнул Хол.

- Нет. Позволь мне договорить. - Чёрт, похоже, очень желал разрешить всё мирно. - Я искал тех, кто охотился на моих братьев и убивал их, мстил за смерть смертью. Только когда я побывал в твоей шкуре и не ощутил разницы со своей - разве лишь то, что благодарные тебе всё ещё живы - мне открылось откровение. Прости, Холстейн. Мне следовало сначала поговорить, и только затем бросаться в бой. Ты защищаешь людей от демонов, я - демонов, тех несчастных из них, что лишились крова. Мы - дети одной трагедии, и воевать нам нет смысла. Я доставлю тебя в другие долины, только...

Хол одним ударом обезглавил чёрта. Он дал резакам напиться бурой крови, а джинн даже не спрашивая разрешения принялся пожирать ноги поверженного врага. Из сизого тумана, столь толстого в эти дни, что Хол за ним порой не видел долины, появились сотни уродливых морд. Сам того не желая воитель устроил для братии чертей пир их же собственным собратом.

В один прекрасный момент к чавкающим звукам внутри мельницы добавились звуки жизни снаружи. Хол долго их ожидал, и подхватив по дороге резаки резко открыл дверь в деревню. Что же произошло дальше он совсем не предполагал. Вода хлынула в здание. Воздух выбило из груди, и всё погрузилось во тьму.

Наёмник проснулся в холодном поту. Ему ещё очень долгое время казалось, что он тонет, что воды Змеи наконец-то отомстили Холу за его прегрешения перед священной рекой. Он обыскал кровать в поисках клинка и нашёл его, всё такой же треснувший, как и всегда. "Не помог ей пир", - подумал Хол, услышав стоны Любящей Жены.

В спальню ворвался (довольно аккуратно при этом) Тоноак.

- Хозяин, вы кричали. Что-то случилось? - Спросил он.

Хол помотал головой и попытался забыть вкус той воды. Он огляделся вокруг - со всех сторон деревянная комнатка, стол, кровать, мешок с пожитками в сундуке в углу, окно в стене смотрело на ветки ясеня. Значит, второй этаж. Где-то вдалеке сквозь виднелась проклятая дорога.

- Скажи, что мы делали последние несколько дней? - Он подошёл к окну и склонился наружу через подоконник. Хол даже не сомневался, что никогда здесь не был и не имел никакой возможности оказаться здесь.

-- Сожжённый Красов

Зрелище, представшее пред ним, поражало воображение. Горы и горы пепла. Ставшие чёрными от невиданного огня каменные стены кое-как сдерживали их внутри, а жителей города принудили разбирать завалы и вывозить наружу остатки того, что некогда было домами и имуществом их самих.

Люди же не становились пеплом. Настас, проезжая по городу, мимо заметил плачущих над странными статуями свору женщин. Знаменитые стражники пытались мирно забрать у них сложенное в кучу сокровище, но в конце концов им пришлось применить силу.

- У нас приказ забрать их во дворец. - Уже в который раз повторил страж. С добрый десяток его товарищей пытались оттеснить плачущих прочь, но они оказались удивительно стойкими.

- Живодёры! Ваш, ваш огонь их убил, а вы ещё и их останки забрать у нас хотите! - Выкрикнула женщина из толпы.

- У нас приказ. - Стражник, чуть помедлив, достал дубинку и поигрался ей. - Хотите посидеть в тюрьме за неповиновение?

- Там даже лучше будет. - Ответила ему белобрысая девушка, вся перепачканная в саже. - Обернитесь вокруг, стражи: у нас не осталось домов!

И действительно - Настас прекрасно видел, что в этой четверти лишь горы пепла. Кое-где из-под них проглядывали остовы зданий как корабли в море, но назвать это жильём не поворачивался язык.

Стража пошла в атаку - рыданий внезапно стало в десяток раз больше. С боем они вырвали статуи из рук плакальщиц. Впрочем, угрозы свои главарь стражников не выполнил. "И так полны", - сказал он и приказал отпустить женщин с миром.

Подъехав ближе, Настас только теперь понял, что это были за статуи и почему за них так отчаянно сражались. Изуродованные огнём трупы перекручивались, текли словно свечи, выгибались прочь от немыслимого жара и застыли, когда он исчез. Угольно-чёрные статуи кричали в агонии, их рты порой открывались гораздо ниже, чем позволяли им челюсти. Часть из них приросла к булыжникам, которыми были выстланы улочки Красова. Иногда всем, что оставалось от людей, становились лишь их лица, запечатлённые в камне.

Настас взглянул на Совиную Башню, удивительным образом сохранившуюся после пожара. Всё остальное обратилось в пепел или почти стало им, а вот она была обласкана пламенем особо. Не только она до сих пор потрескивала жаром, но и почернела от всей той массы трупов, которой огненный смерч выстлал её поверхность. Среди серой пустоши она выглядела маяком, а всё ещё пылающее внутри неё пламя только подтверждало это сходство. Небо над ней было почти неотличимо от пепла, и казалось что кроме этого тянущего к себе лучика здесь не было ничего.

Но княжич взглянул назад на стену и избавился от этого наваждения. Пламя всё ещё было живо, и даже подходить к башне было опасно. Под присмотром стражников горожане в спешке возвели посреди выжженного места высокую стену из камней и досок, на которые разобрали ближайшие целые здания, и огородились от источника пламени как можно дальше.

- Господин, вы заблудились? - Поинтересовался стражник в маске. Он, без сомнения, уже успел разглядеть в путнике Красича - на княжеских особ у тёмных братьев был глаз намётан. - Вас проводить правильным путём, или сами найдёте?

- У меня полно свободного времени, спасибо.

Вдруг подувший ветер заставил борющихся за статуи людей завернуться в плащи с головой. Настас пожалел, что не сделал так же - воздух наполнился пеплом, и тот забился в рот и ноздри. Конь заметался в поисках хоть какого-то укрытия, и княжич чтобы не упасть ухватился за его шею. Глупое животное ржало и храпело, наелось пепла и в безумной скачке упало, споткнувшись о чёрный труп и чуть не придавило Настаса своим весом.