Троя. Грозовой щит

– Ты прекрасно стреляешь, – раздался голос Антифона. Девушка повернулась к нему, досадуя, что ей помешали.

– Ты хорошо выглядишь, Антифон, – сказала она. Он был все еще невероятно огромным, но уже не так тяжело дышал, когда двигался.

– Я все еще толще, чем пять свиней, вместе взятых, но я работаю над этим, – улыбнулся он. – Как ты знаешь, отец поручил мне командовать полком Иллоса. К следующей весне я надеюсь научиться седлать лошадь и скакать вместе с кавалерией.

Андромаха улыбнулась.

– Я рада, что он наградил тебя, Антифон. Если бы ты не раскрыл заговор, мы все могли бы погибнуть.

Его лицо напряглось, но затем улыбка вернулась. «Хотя немного вынужденная», – подумала девушка.

– Да, отец был благодарен. Но, однако, я обнаружил, что у его щедрости недолгий век.

– Мой отец такой же, – заметила Андромаха. – Наверное, все цари такие. Им кажется, что им не за что быть благодарными. Люди рождаются, чтобы служить им, поэтому те, кто верны им, ведут себя так, как они и ожидали.

– Ну, по крайней мере, ты ему по душе, – вздохнул Антифон, опускаясь на каменную скамейку в тени цветущего дерева.

– Это не привязанность, – возразила она ему. – Это просто похоть – и желание иметь то, в чем ему отказывают.

Он пожал плечами.

– Ты продолжаешь отвергать его, Андромаха. Он способен на разные поступки, но не станет принуждать женщину ложиться с ним против ее воли.

Андромаха покачала головой и засмеялась.

– Как наивно это звучит, Антифон. Это означает, что он не будет принуждать ее силой? Ты думаешь, что дворцовые девушки, которые делят с ним постель, или дочери тех, кто ему служит, раздвигают ноги перед ним из-за его очарования? В его золотых волосах встречаются седые пряди. Он стар, Антифон. Молодые девушки не стремятся к старикам. Они делят с ними постель, потому что должны. Потому что он царь, и они боятся его гнева.

– Но ты не боишься его гнева?

– Я вообще не боюсь мужчин.

– Тогда ты можешь не беспокоиться.

– Да, но я все еще вижу, как он смотрит на меня. Я почти слышу, как учащается его дыхание, когда я рядом. Я надеюсь, что это прекратится, когда я стану женой Гектора.

– Это не остановило его в случае с женами других мужчин, – тихо заметил Антифон, оглядываясь вокруг и проверяя, нет ли поблизости слуг.

– Здесь нет сплетников, Антифон, – сказала Андромаха. – Конечно, он остановится. Разве Гектор не его любимый сын? Даже Приам не захочет вызвать его гнев.

– Да, он любимый сын, – согласился ее собеседник без всякой горечи в голосе. – Много лет мне было трудно это терпеть. Труднее, чем Агатону, труднее, чем Политу. Хотя это нелегко для всех сыновей. Как можно состязаться с могучим Гектором?

– Ты ненавидишь его?

– Отца?

– Нет, Гектора. Антифон покачал головой.

– Никто не ненавидит Гектора. Даже Агатон, который, как я выяснил, ненавидел всех в Трое. Включая меня – а я был не только его братом, но и другом. Почему ты спрашиваешь? Тебе не нравится Гектор?

– Как мне может не нравиться тот, с кем я по-настоящему незнакома?

Антифон выглядел смущенным.

– Но Гектор провел в Трое всю зиму.

– Да, и редко бывал там, где я. Странное поведение для человека, который скоро станет моим мужем, – она почувствовала, что разозлилась, но постаралась сдержать гнев. – Но дочери царей просто коровы, которых продают тем, кто предложит большую цену. Зачем этому человеку разговаривать с такой коровой? Антифон засмеялся.

– Я никогда не видел таких женщин, как ты, Андромаха.

– Это похвала, я надеюсь?

– Ты знаешь, я не уверен. Я всегда считал, что женщинам нравится подчиняться, что они не хотят властвовать.

– Если бы тебя вырастил один Приам, то это бы не удивляло, но Гекуба не покорная царица, и, я думаю, ни один мужчина не смог одержать над ней победу.

– Это правда, – признал Антифон. – Приам и Гекуба, страсть и яд, сила и жестокость. Она бы пожертвовала молодостью ради силы. – Он вздохнул. – Какая мы любящая семья!

Отойдя от него, девушка выпустила стрелу, которая пролетела по саду и вонзилась в соломенного кабана. Еще две стрелы достигли цели.

– Я вижу, что ты не стреляешь в человека, – сказал Антифон, показывая на самую высокую из соломенных мишеней.

– Я не охочусь на людей, – отрезала девушка.

– Но ты убила человека, который пытался заколоть отца. Андромаха повернулась к нему.

– Я могу попасть в мишень с восьмидесяти шагов сто раз из ста. Разве мужчины признают меня прекрасным лучником? Нет. Нужно убить одного убийцу просто с тридцати шагов, и это произведет на них впечатление. Какая связь между мужчинами и смертью, Антифон? Почему мне пришлось убить, чтобы добиться уважения?

– Ты несправедлива к себе, Андромаха. Это не связано с убийством. Человек бежал на отца с копьем в руке. У тебя была всего одна секунда, чтобы отреагировать. Ты не подвела. Страх и ужас не сковали твое тело. Ты действовала быстро и уверенно, в то время как остальные застыли на месте. А твоя стрела попала в цель.

– Как я уже сказала, это был простой выстрел. Ты видел Геликаона?

– Недолго. Он заснул. Сегодня он выглядит лучше. На его щеках появился румянец, и жар спал. Он поправится. И ему нужно восстановить силы… очень быстро.

– Почему?

– Скоро город наполнится воинами с запада, которые приедут, чтобы принять участие в Играх. Они все ненавидят Геликаона. Агамемнон приговорил его к смерти. Можно не сомневаться, что на его жизнь будет совершено несколько покушений. – Он глубоко вздохнул. – И не только на Геликаона. Многие цари ненавидят друг друга. Вскоре улицы будут кишеть убийцами.

– Но Игры… – сказала Андромаха, – по законам Олимпа, в любом городе, в котором устраиваются Игры в честь богов, сохраняется нейтралитет. Всю вражду нужно отбросить. Будет объявлено перемирие.

Антифон молчал, но смотрел на нее с насмешкой.

– Что такое? – возмутилась она. – Я внезапно заговорила на чужом языке?

– Почти. Твой характер – это любопытная смесь, Андромаха. Минуту назад ты говорила со знанием дела о природе царей, а через секунду.

Он помедлил, затем покачал головой.

– Ты обвинила меня в наивности. Но ты должна понимать, что перемирие – это всего лишь иллюзия. Все это знают. Приам расставит повсюду стражу. Все члены семьи будут гулять только в сопровождении охраны. Агамемнон будет брать повсюду своих Последователей, которые будут держать руки на кинжалах, готовые броситься и уничтожить любого, кто подойдет слишком близко к их царю. Это будет опасное и тяжелое время. И Геликаон будет самой главной мишенью. В этом ты можешь не сомневаться. Как только он окрепнет, его нужно перевезти в его собственный дворец. Антифон тяжело встал на ноги.

– Наверное, ему следует вернуться в Дарданию, – сказала девушка.

– Он не хочет. Это будет проявлением слабости по отношению к врагам.

– А вид тощего, словно палка, человека, который, шатаясь, гуляет днем по улицам, наполнит их души ужасом?

Антифон искренне рассмеялся.

– У тебя язык словно жало. Я наказан и поэтому убегаю от тебя.

Андромаха улыбнулась.

– Приятно было поговорить с тобой, Антифон. Я надеюсь, что ты навестишь меня снова. Насколько считается приличным брату жениха посещать невесту.

– О, никто не будет волноваться насчет меня, – весело заметил он. – Хорошо известно, что я всегда отдавал предпочтение не женщинам. Пирогам, пирожным и красивым юношам. Нет, Андромаха, нам не нужно беспокоиться о достойном поведении.

Сделав шаг вперед, он легко расцеловал ее в обе щеки.

– И помни, что я сказал. Поговори с Гершомом. Он боец и хорошо знает, как защитить Геликаона.

Шлюха, известная под именем Рыжей толстушки, наблюдала за поднявшейся на берегу суматохой и смеялась. «Скоро здесь будет драка, может быть, даже не одна», – подумала она, когда на берегу началась настоящая битва из-за размещения прибывающих галер. Другим шлюхам, которые собрались вокруг, это не было неинтересно. Дурное настроение приносит плохой доход, а женщины ожидали, что на берегу, где столько кораблей, можно будет заработать много золотых и серебряных монет.