Троя. Грозовой щит

– Почему? – спросил он умирающего.

– Я… Карпофорос, – ответил Атталус. – Это… мой святой долг.

– Ты убил моего отца!

– Да.

– Кто нанял тебя для этого?

Когда убийца прошептал имя, Геликаон закричал, и все померкло. Чья-то рука гладила его по лицу, и он снова открыл глаза. В темном окне светила луна, и он мог видеть облака в ночном небе.

– Ты должен жить, Геликаон, – сказало видение, которое выглядело как Андромаха.

– Зачем? – устало спросил он.

И теперь он снова сражался на лестнице вместе с Аргуриосом. Геликаон очень устал, а микенцы продолжали наступать, бросаясь на них. Его руки коснулась чья-то рука, и голос произнес:

– Идем со мной, Счастливчик.

– Я должен сражаться! – закричал он, вонзив меч в шею нападавшего.

– Этот бой уже выигран, – произнес кто-то голосом Аргуриоса. – Идем со мной.

Мир закружился, и Геликаон теперь стоял рядом с великим воином, глядя вниз на бой и видя, как он продолжает сражаться в брызгах крови. И он знал, что в Аргуриоса направлена стрела, знал, что она пронзит его кирасу.

– Нет! – закричал он. – Аргуриос, берегись!

– Я здесь, – ответил Аргуриос, стоящий рядом с ним. – Стрела уже вылетела. Ты видишь?

Геликаон посмотрел на него и увидел стрелу, которая торчала из его бока.

– Ты не сможешь это предотвратить, Геликаон. Мое время пришло. Пойдем со мной.

А потом загорелся осенний закат. Они стояли в саду, наблюдая, как последние лучи садящегося солнца исчезают на западе. Аргуриос теперь был одет в простую белую тунику, его лицо было бронзовым от солнца. Исчезли все следы боя, глубокие морщины, темные круги под глазами.

– Возвращайся в мир, Геликаон. Живи, – сказал он.

– Я не знаю как, – ответил Счастливчик.

– Я тоже этого не знал и понял только в последние дни моей жизни. Мы – маленькие огоньки, Геликаон, и мы светим одиноко во тьме всего одну секунду. Когда мы стремимся к богатству, славе, это бессмысленно. Народы, за которые мы сражаемся, в один прекрасный день перестанут существовать. Даже горы, на которые мы смотрим, обратятся в пыль. Мы должны стремиться к тому, что будет жить вечно.

– Все умирает, – печально заметил Геликаон.

– Не все, – возразил Аргуриос. Проблеск солнца осветил белую каменную скамейку в конце сада. Геликаон увидел, что на ней сидит женщина и смотрит на закат. Она повернулась к нему и улыбнулась. Это была Лаодика. Аргуриос пошел туда, где она сидела, и поцеловал ее. Потом он сел рядом с ней, держа ее за руку, а вокруг стало смеркаться. Геликаон почувствовал себя потерянным и одиноким. Аргуриос повернулся к нему.

– Возвращайся, – сказал он. – Она ждет!

К нему вернулось сознание, и Геликаон открыл глаза. Теперь он лежал и мог видеть волшебное окно справа от себя и звезды, ярко светящие в небе.

– Вернись к нам, моя любовь, – шептало видение Андромахи.

Геликаон почувствовал тепло ее обнаженного тела рядом с собой, ощутил, как ее рука обняла его за грудь, а нога коснулась его бедра.

– Андромаха? – спросил он. Не имело значения, что она была призраком. Ярко светила луна, и он видел ее лицо, ее прекрасные зеленые глаза, которые смотрели на него.

– Да, это Андромаха, – ответила она. Ее губы коснулись его губ, он почувствовал, как его сердце учащенно забилось. Ее рука двинулась вниз к его животу, он застонал, когда возбуждение охватило нижнюю часть его тела. Ее губы открылись, и поцелуй стал более страстным. Боль от раны стихла. Это был новый сон! В душе он ждал того момента, когда девушка запылает огнем или произойдет что-нибудь еще более ужасное. Но этого не случилось. Его тело охватило тепло, а сердце бешено стучало. Он обнял ее за спину, притянув к себе и положив сверху. Бедро Андромахи скользило по его ногам, и теперь девушка была сверху.

Кошмарные видения больше не возвращались к нему. Геликаон чувствовал нежное, влажное тепло ее тела и устремился навстречу. Призрак на нем начал дрожать, стонать и кричать. Этот звук наполнил его. Затем из ее глаз вырвался белый свет, и он потерял сознание.

Геликаон проснулся от пения птиц и ярких солнечных лучей.

Он глубоко вздохнул и почувствовал соленый привкус морского воздуха. Над ним склонилась женщина с простым лицом. Геликаон постарался вспомнить ее имя. Внезапно его озарило. Это была спартанская царевна, Елена, он видел ее вместе с Парисом во дворце Гекубы.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она его.

– Голоден, – ответил он. Счастливчик попытался сесть, она помогла ему, приподняв подушки.

– У меня есть немного воды с медом, – сказала она, – я принесу тебе еды.

– Спасибо, Елена.

Она застенчиво улыбнулась.

– Приятно видеть, что ты выздоравливаешь. Мы все очень беспокоились.

Он выпил немного воды с медом, а Елена вышла из комнаты, чтобы принести ему завтрак. Наклонившись, чтобы поставить пустую чашку на стол рядом с постелью, он поморщился. Рана в подмышке все еще болела. Геликаон посмотрел вниз на свою грудь и руки. «Такой худой», – подумал он, касаясь выступающих ключиц и ребер.

Открылась дверь, и вошла Андромаха с чашей фруктов. На ней был длинный хитон мерцающего алого цвета, ее рыжие волосы поддерживал серебряный обруч с изумрудами. Она выглядела задумчивой и обеспокоенной, когда поставила чашу с фруктами рядом с его постелью. Девушка не села рядом, а стояла и смотрела на него.

– Рад видеть тебя, – улыбнулся он. – Во имя богов, я чувствую себя так, словно вернулся из могилы.

– Ты был очень болен, – тихо сказала Андромаха, не сводя с него глаз.

– Тебе не нужно больше за меня бояться, – сообщил он ей. – Мои силы возвращаются. Я спал последнюю ночь без снов. Ну, кроме того, в котором мне приснилась ты.

– Тебе приснилась я?

– Да, и это был прекрасный сон – сон, полный жизни. Я думаю, именно этот сон излечил меня.

Казалось, она расслабилась и села у его постели. Но когда девушка заговорила, ее голос был холодным и звучал отчужденно.

– Все думали, что ты умираешь, но Гершом нашел целителя. Он очистил твою рану. Как только она полностью закроется, тебе нужно будет больше плавать и гулять, чтобы вернуть силы.

– Что не так, Андромаха? – спросил Геликаон.

– Все хорошо, – ответила она. – Я рада… что ты выздоравливаешь.

– Ты разговариваешь со мной, как с чужим. Мы друзья, ты и я.

– Мы не друзья, – отрезала девушка. – Мы… я… я выхожу замуж за Гектора, а ты женишься на Халисии.

– И это значит, что мы не можем быть друзьями?

– Я не отношусь к тебе, Геликаон, как к другу. Я не могу. Она отвернулась и посмотрела в окно.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, – тихо сказал он. – Как я никогда не любил ни одну другую женщину. Это всегда будет так.

– Я знаю, – горько призналась Андромаха и повернулась к нему. – Я чувствую то же самое. Вот почему мы не можем быть друзьями. Я не могу сидеть с тобой, лениво болтать и смеяться над глупыми шутками. Ты заполняешь все мои мысли, Геликаон. Все время. Даже во сне.

– Я говорил тебе, что ты приснилась мне прошлой ночью, – вспомнил он.

– Я не хочу об этом слышать, – девушка встала. – Гершом хочет видеть тебя. И Антифон. Ксандер тоже вчера приходил. Он обещал вернуться.

– Где Гектор?

– Плавает на «Ксантосе» в поисках пиратов. Он скоро вернется.

Геликаон посмотрел ей в лицо.

– Спасибо, что спасла меня, Андрамаха, – поблагодарил он ее.

– Это не я. Я уже рассказывала. Гершом нашел лекаря.

– Нет, – печально возразил он. – Это была именно ты.

Глава 14 Черные галеры в бухте

Андромаха вышла в большой сад, расположенный за дворцом, с луком в руках, колчан стрел болтался у нее за плечами. У дальней стены находились мишени, искусно сделанные из соломы в форме оленя, кабана и человека. Девушка вложила в лук стрелу с черным оперением, натянула тетиву и выстрелила.

С расстояния в тридцать шагов стрела вонзилась в живот соломенного оленя. Это был плохой выстрел. Если бы это было настоящее животное, то стрела прошла бы через внутренности, обрекла животное на ужасную смерть и испортила мясо. Девушка знала: когда охотишься на оленя, нужно пронзить два легких. Тогда смерть будет легкой, а мясо нежным. Успокоившись, она послала еще четыре стрелы в мишень. В этот раз Андромаха прицелилась лучше.