voprosy masteru 5 (СИ)

Повисло молчание, но лишь на несколько мгновений, и первым его своим смехом нарушил Себастиан:

- А твой отец неплохо устроился! Он оказался умнее всех нас в итоге со своим безразличием!

Минуту они смеялись, наслаждаясь этой общей на двоих эмоцией. Потом Себастиан произнес заговорческим тоном:

- Я тут натворил кое-что...

- Что? - Энж, наконец, удалось приподняться, чтобы сесть рядом с ним. Она пододвинулась к нему поближе и приготовилась слушать.

- Когда ты перестала метаться под воздействием моей надежды,- весь его вид говорил о том, как он горд за то, что смог помочь подруге. И это не ускользнуло от нее, она толкнула его в плечо, чтобы он не зазнавался. -...Так вот..., когда ты уже была в порядке, приняв мою надежду, я был под воздействием такой любви, что мне захотелось сделать что-то хорошее для наших носителей. Особенно для твоего Лиама. Ну, хоть чуток подсластить ему существование, пока никто не видит...

- И...,- Энж замерла в ожидании тайны.

- Я незаметно для всех удалился в Мастерскую, просмотрел оба полотна, выгадал время и в одно время их существования добавил им...,- Себастиан опустил глаза,- страсти.

Энж вскрикнула от неожиданности.

- А что в этом такого? - Себастиан был невозмутим,- Пусть их влечет друг к другу, а что еще остается? Всегда есть слабая надежда, что под воздействием страсти кусочек любви из полотна моей носительницы выпадет и тогда...Кто знает, может, Хранитель передумает наказывать твоего Лиама...

Энж в порыве нахлынувшего чувства благодарности обняла Себастиана.

- Постой, ужастик...

- Спасибо!

- Подожди! Ничего не вышло же. Твой Лиам почувствовал подвох и сделал финт ушами, посмотришь потом сама.

- Все равно, спасибо!

- Вот до чего меня довела твоя любовь! Уже не думаю о наказании, о твоем существовании, а стараюсь угодить твоему носителю, только чтобы ты улыбнулась. Идиот!

Она чмокнула его в щеку:

- Тебя передумали наказывать?

- Нет еще. Чернота есть, так что...чем-то я должен расплатиться. Но книга молчит, Хранитель хмурится...Проблема. Я выполняю миссию наказания для другого мастера, и если меня отстранят, то кто будет этим заниматься? Своим поступком я подбросил им проблем.

- Ты раскаиваешься в содеянном? В том, что сгоряча разбил надежду?

Он усмехнулся:

- Как ни странно - нет. Это действительно - поступок, это мое решение, хоть оно и внезапное...Я горжусь им.

Дверь в комнату открылась, на пороге показался Мастер. Он осуждающе окинул взглядом молодых людей, но Энж почувствовала, что он доволен ее состоянием. Здесь, в родном доме, она читала отца лучше, чем в Мастерской.

- Себастиан, выйди,- прозвучала просьба.

Тот вздохнул и, прежде чем выйти, посмотрел на Энж с такой нежностью, что ей захотелось воспользоваться последним шансом для того, чтобы не отпускать его, схватить за руку..., но его глаза сказали: "Я рядом" и она успокоилась. Себастиан вышел из комнаты.

Мастер присел на кровать к дочери, держа рукой кулон, глаза его смотрели куда-то мимо нее. Безразличным гулом в тишине раздались его слова:

- Скажи мне, Энж...Разве это так сложно - составить полотно? Разве так сложно просто вставить в него все чувства, одно за другим? Не просматривать, а просто сделать это? Тебе бы хватило двух мастерских дней. И этим ты спасла бы себя и, может быть, даже Себастиана.

- Это трудно, ты прав. Я люблю своего носителя, отец. Мне трудно приносить ему боль.

- Как может быть носитель, человек, который сам же наказал себя, быть дороже всего, дороже всех? Как? Объясни мне! Почему ты к нам так безжалостна? Ведь ты погибнешь, понимаешь ты это? О чем ты думаешь? На что надеешься?

Внезапно осененный догадкой, он вскочил с места, и отпустил кулон:

- Надеешься! Ну, конечно! Это твой дружок постоянно кормит тебя своей надеждой? И как я был слеп! Вы провели даже Хранителя! Но с этого момента я запрещаю вам видеться!

- Нет, отец, я прошу, не делай этого! - взмолилась она.

-Запрещаю! - Повторил он. - И не смотри на меня так, Энж. Ты не знаешь, что чувствуем сейчас мы с твоей матерью, не представляешь, как трудно будет мне объяснить ей твою гибель! Я имею право лишить тебя твоей надежды!

Он протянул дочери маленькое зеркало:

- Вот, полюбуйся! Посмотри на свои глаза. Посмотри в них и узри свою подступающую смерть.

Он вышел, а у Энж оставалось все меньше времени, чтобы взглянуть в зеркало и взять себя в руки после увиденного, чтобы не шокировать и без того сильно обеспокоенную мать.

Но она медлила. Ей было страшно.

***

Стоящие на столе свечи мерцали и потрескивали под порывом свежего ветерка, дующего из открытого окна. Занавески на окнах трепетали, придавая комнате необычайную романтичность и воздушность. Стол был накрыт на две персоны. И комок подкатил к горлу, когда Элизабет увидела, что сидеть за столом придется довольно близко к Генриху... После прошлой ночи она была сама не своя от страха и стыда. Когда она вспоминала все, что происходило тогда, то ей хотелось забыться, убежать, запереться в комнате и не выходить оттуда вечно.

Ежедневный семейный ужин вдвоем с ней и ее откровенность- это были непременные условия для того, чтобы Генрих соглашался выполнять ее условие, единственное и очень важное для нее, как для любой женщины...условие, которое, впрочем, она была готова нарушить к своему стыду, прошлой ночью сама.

Он заметил ее присутствие и обернулся. В глазах вспыхнули искорки, потом же незамедлительно появился смех. На лице расползлась кривая усмешка.

- Добрый вечер, Элизабет. - он подошел к ней и учтиво поцеловал ее руку, после чего жестом пригласил к столу...

Мурашки пробежали по коже, когда она услышала его красивый голос... Этот голос неминуемо возвращал события прошлой ночи.

- Добрый вечер, - ответила она, и выдохнула с облегчением, когда в комнату зашел слуга Бернард.

Но Генриха, как оказалось, присутствие чужого человека при их разговоре ничуть не смущало, и он задал ей вроде бы обычный вопрос, о подтексте которого могли догадываться только они двое:

- Как прошел сегодняшний день?

("Я не видел вас сегодня, почему?" - говорил он ей тем самым.)

- Все хорошо, спасибо. Я немного приболела ...после вчерашних событий.

("Я не хотела выходить из комнаты и не хотела видеть вас...И сейчас не самый подходящий момент, чтобы разговаривать об этом!" - она поддержала эту веселящую его игру в шарады).

Он усмехнулся:

- Понимаю, именно поэтому я вас и не беспокоил. Сегодня заезжал Лувиньи и ваша кормилица была с ним. Но они не дождались вас, обещали заехать позже.

("Зачем бегать от всех подряд, если избегаете только меня?")

- Очень жаль, что я не увиделась с ними.

("Я не хотела видеть их тоже, ведь они также участвовали в этой комедии под названием "замужество", они ее начинали").

- Ваша кормилица просила меня поцеловать вас за нее,- он веселился от души.

("Ха-ха-ха!")

- Непременно...после ужина.

("Только дотроньтесь до меня, де Бурье!")

- Можешь идти, Бернард.

Слуга вышел, а взгляд Генриха стал намного серьезнее.

- Нам многое нужно обсудить, Элизабет, но не здесь и не сейчас.

- Почему не здесь? Мне кусок в горло не лезет все равно.

- Ну, а я жутко голоден.

- Вас это все забавляет?

- Ничуть.

- Вы потешаетесь надо мной, признайтесь.

- Элизабет, мы этой ночью натворили глупостей оба. Я чуть было не нарушил данное вам обещание, и это главное. Я потерял голову, но не до конца. И это мне многое позволило понять. Давайте на какой-то час сделаем вид, будто ничего не происходило. Просто ничего не было, Элли. Мы погуляли по городу, а после попили на крыше горячий шоколад. А все, что происходило потом, это ваш сон...и мой сон. Сны ведь бывают одинаковыми, верно?