Мертвая жизнь (СИ)

— Ты, — прохрипел старик, безуспешно стараясь сфокусировать взгляд на Джеке. — Я узнал тебя!..

— Стойте! — рявкнул Джек так, что и Чарли, и Айзек, и Жаба отпрянули от тела.

И в тот же миг что-то толкнуло Джека в спину, черным смазанным пятном пронеслось мимо и упало на старика. А через секунду брызнула кровь.

— Детка, — ошарашено пробормотал Айзек. — Детка...

— Эни, — Чарли протянул к ней руку, но тут же опустил.

— Кушает, — добавил Жак равнодушно. — Я ж говорил — неделями страдает, а потом жра-а-ать!

— Заткнись, Жаба.

Эни подняла голову, умудряясь выглядеть одновременно жадной и затравленной. Джек хотел разозлиться, хотел наорать на дуру-Эни, но...

— Не пропадать же теперь, — заметил Айзек.

Джек пришел в себя, только когда полностью набил желудок. Эни, вскрикнув, вскочила на ноги и бросилась в ванную — смывать с лица кровь. Чарли побежал за ней. Айзек устало поглядел им вслед и привалился к стене коридора. Потом лениво добрался до двери и, наконец, закрыл ее. Надо же, целых пятнадцать минут они все были отличной мишенью... Ну и плевать.

Джек поднялся с колен и, пошатываясь, пошел в другую комнату — просто из интереса.

— Совесть? — спросил Жаба, двинувшись за ним. — Совесть мучает?

— Еще не знаю.

— А я вот думаю... Думаю — а если б это мой родственник был?

Джек скользнул взглядом по книжным полкам, бездумно провел пальцем по стене... и замер, увидев фотографию в рамке.

— Что? — Жаба не мог рассмотреть фото, которое Джек поднял к глазам. — Это... это твой родственник?!

Джек медленно покачал головой и вытащил фото.

— Нет. Не мой.

Старик, чей труп теперь валялся в коридоре, обнимал за плечи девушку. На его лице застыло выражение страха, широкая улыбка казалась ненастоящей и необъяснимо омерзительной. А девушка выглядела просто измученной. Уже столкнулась с мутацией? Уже постреляла в мертвых соседей и друзей? Фото недавнее... ведь в девушке очень легко узнать Эни.

— Что вы тут делаете?

Джек моментально смял фотографию и сунул в карман.

— Эни... — Чарли держал девушку за плечо. — Тебе показалось...

Эни осмотрела комнату. Когда ее взгляд упал на кровать, она резко дернула плечом.

— Убери от меня руки! — взвизгнула она, отшатнувшись от Чарли. — Убери!

Она шарахнулась к стене, снова вздрогнула, беспомощно оглянулась и затряслась, спрятав лицо в ладонях.

— Нет! — крикнула она. — Нет!

— Эни! — проклятое фото словно жгло Джека сквозь ткань. Он крепко обнял девушку и попытался успокоить, но она стала вырываться, будто бешеная.

— Я помню! Я вспомнила!

— Ну и что?! — завопил Жаба, хватаясь за ее колени. Он уже тоже понял, в чем дело. — Мы теперь другие, мы — не люди, да понимаешь ты?! Мы зомби, мертвяки, и ничего уже с этим не поделать! И он бы тебя сжег, и ты, ты все правильно сделала, Эни!

— Отвали! — Эни пнула бедного Жака и бросилась обратно в коридор.

Там оттолкнула Айзека, склонилась над мертвым стариком... и долго, долго, беспорядочно молотила кулаками по тому, что от него осталось. Сдирала кожу на руках о торчащие ребра, выла... и лупила со всей дури. Потом поднялась и продолжила пинать и топать тело. Наконец, схватила баллончик с лаком и зажигалку...

— Осторожнее, детка, — прошептал Айзек, перехватывая ее руку. — Обожжешься сама.

— Не хочу... Чтоб поднимался. Чтоб жил. А ведь может еще... Не хочу, — она боролась, но уже не так яростно.

— Детка, — успокаивающе произнес Айзек. — Давай мы отойдем, а парни все сделают. А ты посмотришь. Давай?

— Хочу сама, — мотнула головой Эни. — Чтоб он... Чтоб я...

— Не знаю, что там у вас случилось, — сказал Айзек, — но давайте сожжем эту мразь. Мразь же, детка? Я такое вижу...

Эни кивнула, не отрывая взгляда от изуродованного тела. Чарли отыскал в домашней аптечке бутылек спирта, облил тело, покидал сверху вырванных из телефонного справочника листов... Протянул зажигалку Эни.

— И это, наверное, — Джек достал фотографию, — тоже тебе.

— На растопку, — хихикнул Жаба, и Эни внезапно его поддержала — улыбнулась.

А в доме случился пожар.

— А может, это было бы лучшей местью — чтоб Эни оставила его жить? — спросил Джек у Жабы, неожиданно даже для себя.

***

— Куда теперь?

Сытость делала их глупцами. Минут пять они шли, вообще не заботясь ни о чем, просто шли... Но вовремя опомнились.

— Давайте обратно, под землю, — попросила Эни.

— Тебе и вправду лучше уйти, — согласился Джек. — Без обид. У меня еще дело... Жак, ты местность хорошо знаешь? У меня с памятью сейчас плохо. Где ты меня нашел, помнишь? Если на поверхности, то это где будет?

— Так ты прям под люком был. Я все люки знаю... Это за торговым центром, на открытой стоянке.

— Тогда тем более — спускаемся. Доберетесь под землей, а там вылезете. Зачем лишний раз рисковать?

С Эни согласились, и распрощались только в канализации.

Айзек решил идти с Джеком и Жабой. Спорить никто не стал, хоть Джеку и не хотелось находиться рядом с этим типом. Он действительно хорошо помнил его череп.

Эни хотела поговорить с Джеком и, пусть это выглядело подозрительно, отвела его подальше от других и зашептала:

— А я ведь вспомнила тебя, Джек. Но никому ничего не скажу. Понимаешь, почему?

— Нет, — признался Джек. — Не понимаю.

— Значит, не помнишь, — она слабо усмехнулась. — Я в больнице лежала, с травмами... И ты тоже. Врешь ведь, что нет шрама. Шатался там по коридору, со своим плечом...

...Старик пришел с цветами, благостный и обеспокоенный. Сидел на кровати рядом с Эни, держал ее за руку, что-то говорил. Эни дрожала и не смотрела на него... И столкнулась взглядом с Джеком, который и вправду без дела шатался по коридору — и попросту заглянул в приоткрытую дверь. Эни... с такими глазами молят о спасении... Джек действовал быстро и убийственно страшно, разом все осознав и решив. Он просто распахнул дверь, схватил старика за шиворот и ударил башкой о стену. А потом выкинул за дверь.

Эни тогда не сказала ни слова, только благодарно сжала его руку.

— Я не скажу, раз ты не хочешь, — пообещала Эни. — Честно, не скажу. Только возвращайтесь, я... Мне, может, впервые хорошо стало сейчас. И ты, и Айзек, и даже Жаба эта... возвращайтесь.

— Спасибо, — только и выдавил Джек.

— Что она тебе сказала? — быстро спросил Айзек, когда они с Чарли и Эни разошлись.

— Она действительно меня узнала. Но сначала перепутала с пациентом.

— Значит, все ж врач? — неизвестно чему обрадовался Жак.

— Ага.

— А почему в сторонке шептались? — не отстал Айзек.

— Потому что проктологом был. В задницах ковырялся! А она не хотела, чтоб вы надо мной ржали... Вот как сейчас. Уроды... Двигаем, ну что встали?

— Слушай, а что ты там найти хочешь? — спросил Айзек уже на ходу.

— Что-нибудь, что поможет мне вспомнить. Какого... Почему ты за нами ходишь? — вернул вопрос Джек.

— А я тоже пытаюсь вспомнить. Тебя вот.

— Один я тут ничего не вспоминаю. Только вот веду, х-хе...

— Жаба...

— Заткнуться, да?

— Но ты ведь и вправду мне знаком, — спустя минуту произнес Айзек. — Ручаюсь, будь у меня целая башка, я бы тебя вспомнил.

— Наличие мозга ни на что не влияет. То есть, не влияет, если ты уже мертв. Иначе бы зомби погибали, лишившись головы.

— Может, ты и доктор, а я с половиной башки уже больше года живу... Заткнись, Жаба. И провалы в памяти — случаются.

— С памятью у нас всех плохо.

— Темнишь, Джек.

— Да пошел ты...

Беззлобные перебранки, равнодушные «посылы» и ничего не значащие ругательства — все это тоже было очень знакомо. Как будто не раз и не два Джек так говорил, как будто подобное общение было нормой.

«Код три-ноль», — подумал он, задрав голову и глядя на люк. И чуть было не произнес это вслух. Три-ноль — значит максимальный риск. Наверху может быть что угодно. Но знать про «три-ноль» его спутникам необязательно.