Дьявол Ее Величества. Осознание

Я немного подумал, картинно покачнулся и красиво завалился на кровать, изобразив, что мне очень плохо.

— И все равно, как только вы уйдете, я отсюда сбегу в боевой трансформации! — «проворчал» я.

Надеюсь, сработает.

— Не сбежишь. Я тут останусь! — заявила Тори.

Сработало. Ле, правда, что-то заподозрила, но это не страшно. Все-таки не зря я изучал высокое искусство провокации.

Может, и правда поспать?..

Черт! Кажется, эти стервы меня чем-то опоили…

Я проснулся оттого, что Тори зашевелилась у меня в объятиях. Я сам не заметил, как во сне притянул ее к себе. Невольно уткнулся в ее волосы — потрясающе пахло сиренью… Нежно обнял — Тори не сопротивлялась. Осторожно поцеловал…

…главное, чтобы Ле сейчас не вошла, а то влетит за растление малолеток…

И она, естественно, вошла. С немалым удивлением уставилась на композицию «расхристанный демон без рубашки целуется с ангелкой в помятом платье», явно достроила предысторию (и кто из нас после этого озабоченный?..), прислонилась к косяку и глубокомысленно произнесла:

— Вау!

Все, она меня сейчас убьет. А если не убьет, то предаст анафеме, что еще хуже — опять буду питаться помятыми бутербродами.

Тори зарделась, я с легким неудовольствием разжал руки. Девушка соскользнула с кровати и оправила платье, покраснев при этом еще сильнее, если это, конечно, вообще было возможно. Я прикрыл глаза — подушка пахла ее духами…

— Тори, выйди, пожалуйста, нам надо поговорить.

Она кивнула и вышла. Ле присела на краешек кровати.

— Ну и?..

Я ожидал допроса, ругани, но не этого спокойного вопроса.

— Что?..

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?..

Нет. Не хочу. Вообще терпеть не могу что-нибудь кому-нибудь рассказывать.

— Ле, у нас с ней ничего не было, если ты об этом. Хочешь, у нее спроси.

— Зачем?.. Я тебе верю.

Не верит. Я чувствую. Все-таки я — Повелитель, и солгать мне совершенно невозможно…

— И все-таки… Лоар, зачем?..

Уже непривычное «Лоар» резануло уши.

— Что зачем?.. — спокойно спросил я.

Дурацкий разговор на дурацкую тему.

— Зачем ты затащил ее в постель?!

Ле все-таки взорвалась. Я ожидал этого на несколько фраз раньше.

— Я этого не делал.

— Ага, я видела, — саркастически произнесла Ле. — Как ты НЕ затаскивал ее в постель, НЕ целовался с ней всю ночь и НЕ смотрел на нее страстным взглядом!

А что, смотрел?..

— Ле, это вышло случайно.

— И что теперь?..

— Ле, чего ты от меня хочешь?.. Я извинюсь перед ней потом за нехорошие мысли, которые посещают меня долгими холодными ночами, но это не значит, что меня нужно пилить теперь все утро!

Ле на мгновение зависла.

— Ты какой-то неправильный демон, — вздохнула она. — Другой бы изнасиловал и считал бы себя в праве.

Примерно это я и сделал с Эллиной (вернее, попытался сделать, но это не суть важно). Надо будет покаяться…

— А ты жалеешь о том, что я такой?.. — усмехнулся я. — Ты-то демоница…

Ле фыркнула, как оскорбленная, но слишком воспитанная кошка, и вышла.

Надо будет потом и перед ней извиниться…

— Эрнест!!

Эрн вздрогнул от голоса матери и вспомнил о капусте. Замечательной, селекционной капусте, коей было ровно пятьдесят четыре кочана. Хороших, толстых кочана размером с тыкву, в которой на бал ехала Золушка, они забили собой все остальные посадки, в том числе ядовитую саммомерандулу, которая росла везде и убить которую раньше считалось абсолютно невозможным.

— Ты когда в последний раз заходил в огород?!

— Э-э-э… вчера.

Эрн на всякий случай запер дверь и подпер ее комодом: если маму разозлить как следует, произойдет непроизвольная трансформация (именно из-за этого многие мужчины — в том числе и сами демоны — предпочитают не жениться на демоницах…), и тогда она станет совершенно неконтролируемой — разорвет любого.

— Эрнест!!!

В голос добавились странные нотки. Судя по всему, перевоплощение уже началось. Эрн быстро скинул с себя одежду и трансформировался. Надо сбежать через окно — раньше, чем она выломает дверь…

Он распахнул окно, почти картинно размял крылья и скользнул в воздушные потоки, приятно холодившие спину.

Под домом дежурил арбалетчик. Он довольно лениво пострелял по Эрну (несерьезно: из арбалетов соседские мальчишки стреляли в него на бреющем полете с раннего детства, поэтому Эрнест прошел хорошую жизненную школу уворачиваний от залпов). Эрн показал язык. Выстрелы прекратились, и демон невольно улыбнулся. От матери он сбегал настолько часто, что почти к этому привык. Брошенные на произвол судьбы демоницы с маленькими детьми редко бывали особенно сдержаны: жизнь у них была отнюдь не легкой, что не способствовало улучшению характера, и Эрн прекрасно это понимал.

Денек был на редкость погожий: светлый, яркий, солнечный. Но улыбаться Эрну быстро надоело. Настроение будто бы находилось в обратной пропорциональной зависимости от расстояния до дома. Под вечер он не выдержал и полетел обратно. Тревога все усиливалась.

Когда он прилетел, дом уже догорал. В объятую пламенем стену будто бы в издевательстве был воткнут арбалетный болт.

Не стоило пояснять, что не выжил никто…

Эрн едва заметно скрипнул зубами.

Давешний арбалетчик усмехнулся, отсалютовал мечом и поспешил скрыться в толпе.

Он не знал, что жить ему осталось никак не больше часа — Высший Демон отомстил ему просто и страшно.

Где Эрн коротал ночь, он не помнил. На рассвете городская стража сняла его с векового дуба в центральном императорском парке, заинтересовалась личностью осквернителя природы и поспешила отправить его в так называемый «дом призрения».

Их здесь презирали, это точно. Демоны никогда не считали нужным проводить охранительные социальные реформы, более того, считали саму их идею абсолютно бесполезной: законы выживания в Империи были достаточно просты: «Каждый сам за себя». Женщин и детей, впрочем, старались не впутывать — пока они сами не высказывали желания поиграть в смешную игрупод названием «жизнь». Желаниедостаточно быстро пропадало, но было поздно — назад пути уже не было. Больше девяноста процентов из вот таких «желающих» погибало, обычно трагично и при невыясненных обстоятельствах (никто и не выяснял). Но те, кто выживал, имели неплохие шансы оказаться в нужном месте в нужное время и занять достаточно высокий пост — в основном благодаря удаче или, гораздо реже, исключительному уму. По-другому дожить до удачного момента просто невозможно.

Поэтому, когда Повелителю пришла в голову «гениальная» идея создать дома призрения для сирот несовершеннолетнего возраста, его долго обзывали старым маразматиком (а кое-кто особенно смелый — и похлеще), но открыто протестовать не решились: Альганар быстро доказал, что плотно держит в руках бразды правления. Пронеслась война кровавых бунтов (из-за этих домов в Империи резко подняли налоги) с не менее кровавым исходом. Под шумок Повелитель убрал самых одержимых оппозиционеров. Дома призрения остались.

Следующий Повелитель дома просто не трогал — ему хватало других проблем и без этого. Империя стояла на пороге революции: низший класс требовал реформ по уменьшению длины рабочего дня.

Роулю досталась крепкая Империя, и он не особенно интересовался социальной стороной жизни страны — он начал войны. С отсутствием нормального финансирования обстановка в домах призрения все ухудшалась, но закрыть их все разом все-таки не решались: слишком свежа в памяти была политика Альганара, и кое-кто поговаривал, что его внук задаст перцу еще похлеще.

К смерти Роуля остался всего один дом призрения, да и тот пребывал в весьма плачевном состоянии. Огромный пятиэтажный дом без балконов и с одним-единственным входом «за отсутствием постояльцев» («призераемых» было в лучшем случае демонов двадцать) временно сдавался всем желающим за умеренную плату, на которую и существовал.