Эромагия

— Мне ждать недосуг, — заявила Беринда. — И учти, я тебе не верю и этому бородатому хрычу не верю.

Она ткнула пальцем в любопытного соседа Пампукки.

— И если что не так, если какой-то подвох готовите, тогда берегись! Всему вашему роду наступит полный каюк!

Пампуккин сосед, ухмыляясь, заявил на это:

— Что-то очень ты грозна, старушка! Я такого еще не… Ай!

Палец Беринды описал круг и приподнялся — соответственно и гном, в которого он был направлен, перевернувшись вверх ногами, взлетел на полметра. Обеими руками отдирая залепившую глаза и рот бородищу, гном принялся вопить:

— Ах ты карга кривая, чтоб тебе черной тьмы не видеть! Ах ты, негодяйская баба, а ну опусти меня обратно, жаба наземная, да я тебя…

Беринда, кровожадно ухмыльнувшись, прищелкнула пальцами другой руки — борода окончательно заткнула рот болтуну, и поток проклятий превратился в глухое невнятное бормотание.

— Веди к старейшинам, — велела ведьма Дальноходу, — к Столпу этому вашему. Давно я собиралась на него поглядеть — говорят, незабываемое зрелище. Надеюсь, рушить его не придется, жалко же, достопримечательность как-никак…

Добродушный почти с ненавистью покосился на ведьму, пробурчал что-то и двинулся в путь. Беринда на прощание снова щелкнула пальцами — сосед Пампукки свалился наземь. Не пытаясь подняться на ноги, он со стонами устремился на четвереньках к своему жилью.

— А что это за Столп такой? — спросил Шон.

— Увидишь, — отозвалась ведьма. — Говорят, его стоит увидеть.

12

Первый постоялый двор, встретившийся по дороге, назывался «У веселой ведьмы», а вывеска изображала мясистую деваху в остроконечной шляпе. В одной руке была метла, в другой — громадная кружка. Белозубая улыбка демонстрировала клыки, способные смутить людоеда. Из-под черных полей шляпы волнами спадали густые светлые локоны. Другой одежды на ведьме не было.

— О, какая вывеска, — пискнула Аназия. — Смотрите, какие волосы нарисованы! Зайдем?

Но Аните все это не понравилось.

— Нет, не хочу. Там все служанки наверняка в такие же шляпы наряжены остроконечные. И только я появлюсь, как пьяные постояльцы начнут ко мне приставать, требовать еще кружечку и щипать. Идем дальше!

— Так сними шляпу, — предложил оборотень.

— Да, — вставила Аназия. — сними шляпу, и все дела. Ничего от настоящей ведьмы в тебе не останется.

Анита окинула спутников сердитым взглядом.

— Шляпу, значит, снять? Ну, ладно этот людоед…

— Я не людоед!

— Но ты, подруга… — Не слушая возражений, ведьма стиснула метлу покрепче и тряхнула так, что задрожали желтые прутики. — Это ты-то, метелка, станешь мне рассказывать, что во мне от ведьмы?

— Ай! — запищала Аназия. — Я пошутила! Ты чего, в самом деле? Ты ведьма! Ай! Ведьма! Ай! Настоящая ведьма!

— И ты мне, — не унималась Анита, — настоящей ведьме, советуешь снять шляпу? И войти под эту похабную вывеску? Мне?

— Пошутила ведь!..

— Ну то-то же…

Анита и сама не могла сообразить, с чего так разозлилась. Устала, должно быть, да и по Шону соскучилась. Хрупкий мир в компании был восстановлен, и путники двинулись дальше, разглядывая вывески. Вскоре показался еще один постоялый двор, здесь над дверью были намалеваны скрещенные кирки и над ними — все та же неизменная кружка. Называлось заведение «Возвращаясь из Шампурмы».

— Вот сюда и зайдем, — решила Анита.

Возражать никто не рискнул.

Внутри было темно, как в пещере. Тусклые лампы слегка покачивались над столами, едва освещая блюда и кувшины, а лица тех, кто сидел вокруг, оставались в темноте. Справа доносилось пение — душевное, проникновенное. Пели низкие мужские голоса:

— Ты иди займи столик, — шепнул Аните оборотень, — а я сейчас. Немножко измениться нужно.

Ведьма пожала плечами и направилась в темное прохладное чрево зала. Там маячила скудно освещенная стойка, за которой седой пожилой кабатчик, подперев рукой щеку, задумчиво слушал певцов и отбивал такт пальцами на отполированной кружками поверхности. Метлу Анита осторожно несла перед собой, чтобы не задеть кого-нибудь в темноте неуклюжей палкой. Когда они поравнялись со столиком, за которым пели, Аназия вдруг рванулась — да так, что ведьму развернуло к певцам, и громко объявила:

— Здравствуйте, мальчики!

Моргнув, Анита разглядела красные носы и длинные бороды. За столом расположились гномы. Они тоже удивленно уставились на ведьму — не догадывались, что приветствие произнесла не она.

— Приветик, красотка, — нестройно отозвались бородачи.

Один привстал и подкрутил лампу — стало светлей. Коротышка откашлялся и указал на свободный стул:

— Присоединяйся.

Анита сжала помело и тихо прошипела: «Ты что же делаешь, метлища?» «Кокс нужен…» — задушенно просипела Аназия. Гномы ждали.

— Хорошо поете… — выдавила Анита. — За сердце берет…

— Вот и присаживайся с нами, послушай наших песен, — повторил приглашение гном. — Покушай с нами, мы всегда рады правильному человеку, который хорошие песни ценит! Может, и споем совместно…

Товарищи поддержали его кивками и невнятными, но вполне приязненно звучащими междометиями. При этом коротышки старательно выпрямляли короткие торсы и, кажется, даже вытягивали шеи, чтобы казаться повыше ростом. Анита задумалась: что делать? Отказать неудобно, но соглашаться…

— Спокойно, парни! — громко просипел кто-то за плечом. — Барышня со мной!

Анита оглянулась — и в первый миг никого не увидела. Потом опустила глаза и обнаружила, что на этот раз превращенец обернулся гномом. И каким! Это был самый разгномистый гном из всех гномов на свете. Если у прочих карликов носы напоминали грушу, то у этого — репу, и немалую. Все гномы были обильно бородаты, а у этого бородища клочьями лезла в стороны, буйным водопадом сбегала к сапогам — размера на три большим, чем обувка других коротышек. Плечи были необъятны, грудь — как бочка, глаза светились из-под кустистых бровей, щеки как налитые румянцем яблоки, ручищи — словно лопаты! Вот какой это был гном.

Не дожидаясь приглашения, он придвинул стул и уселся. Обвел гномов взглядом тусклых желтых глаз.

— Ну что? — просипел вновь прибывший. — Только что из Шампурмы? За алмазами в пустынный край плавали?

— Э… — неуверенно проблеял тот, что приглашал Аниту. — Да…

— Первая ходка, — скорее констатировал, чем спросил оборотень. — Знакомое дело. Тяжело небось пришлось?.. С непривычки-то? Эй, хозяин! Всем пива! Я угощаю!

— Здесь порядок такой, что за пивом к стойке самому над… — Чернобородый заткнулся, увидев, как хозяин, повинуясь взмаху лапищи сверхгнома, спешит к их столу с подносом. — То есть спасибо за угощение. А ты… вы… откуда будете? Я что-то не припомню…

— Я моряк, — пояснил метаморф. — Я слишком долго плавал. Эй, хозяин, возьми сколько тебе причитается, да на чай себе не забудь! А то я уж и не припомню, какие монеты в Адигене хождение имеют… Давно я плаваю, давно…