Дорога Смерти (СИ)

— Государыня решила оставить молодую девушку подольше? — обратилась между тем к Ламире Марех. — Мои услуги сегодня не понадобятся? Ах, неужели отдохну немножко?

Взгляд на Аинэ, подобный острию кинжала, сопровождал это мурлыканье. Но девушка гордо подняла голову и, удивляясь сама себе, выдержала это взгляд. Марех усмехнулась.

— Пожалуй, — ответила Ламира задумчиво. — В конце концов, разве она не доказала свою верность?

— Доказала, — кошачьи глаза снова уставились на Аинэ, — как и наш друг Зезва из Горды.

Аинэ встрепенулась, вызвав новую ухмылку кудиан-ведьмы.

— Зезва из Горды… — тихо повторила Ламира. — Из тевадства славного Мурмана. Отец Кондрат часто рассказывает про своего друга. Да… Храбрец, хоть и молчун. Ты хочешь что-то сказать, милая моя, я же вижу. Говори.

Аинэ покраснела, но веселье в глазах Марех придало девушке смелости. А возможно… рыжеволосая хочет узнать побольше про Зезву. Девушка покосилась на ведьму и постаралась напустить на себя самый простодушный вид.

— Нет, государыня. Просто услышала знакомое имя.

Марех засмеялась, но раздраженный взгляд Ламиры заставил кудиан-ведьму умолкнуть.

— А мне рассказывали, — сказала королева, делая ударение на последнем слове, — что бравый рыцарь из Горды неравнодушен к твоим чарам. Это правда?

Аинэ гордо подняла голову.

— Государыня, прошу извинить за дерзость. Могу ли я объясниться?

— Говори.

— Я честная девушка…

— Неужели? — заулыбалась Марех, но королева раздраженно подняла руку, и ведьма закрыла рот ладонью, чтобы скрыть разбирающий ее смех. — Говори, милая, не бойся.

— Если достойный Зезва из Горды питает по отношению ко мне некие чувства, это его личное дело, государыня. Более того, я не уверена, что упомянутые чувства существуют на самом деле.

— Вот как, — улыбнулась королева. — Значит, это просто слухи.

— Как известно вашему величеству, я сирота…

Ламира вздрогнула.

— … мои родители погибли в начале войны, — голос Аинэ чуть дрогнул, но тут же окреп. — Дядя и тетя убиты при штурме Кеманского монастыря. Моим духовным отцом стал брат Кондрат, которого государыня знает. Так вот, — Аинэ смело взглянула на собеседниц, — пока Зезва не приходил к нему просить моей руки. А если он решится на подобный шаг, то только после долгих раздумий и объяснения со мной.

Сказав это, Аинэ опустила глаза. Она сдерживала дрожь в руках, что было сил. Но образы родителей и дяди с тетей не уходили. Девушка не выдержала и закрыла лицо руками. Вздрогнула, почувствовав, как чья-то рука ласково прикоснулась к ее волосам. Королева!

— Прости нас, девочка, — произнесла Ламира очень тихо. — Пожалуйста.

Потрясённая Аинэ словно онемела. Зашелестев юбкой, прошла мимо рыжая ведьма Марех, сжав тихонько кисть горничной. Взгляд черных глаз словно тоже просил прощения. Не сказав ни слова, кудиан-ведьма вышла из спальни.

Аинэ бросилась в ноги Ламиры, но та велела ей встать, напомнив, что уже готова вода и горничная должна помочь своей госпоже раздеться и принять ванну. Глотая слезы, девушка бросилась исполнять повеление властительницы Мзума.

С наслаждением опускаясь в насыщенную благовониями и травами воду, Ламира украдкой взглянула на горничную, стоявшую возле деревянной ванной с полотенцем в руках. Чуть бледное лицо Аинэ казалось совершенно непроницаемым, и королева с едва заметной улыбкой решила полностью насладиться теплом, чудесной водой и душистым мылом. Чуть подвинувшись, она облокотилась о края, запрокинув голову назад. Длинные волосы едва не касались ковра. Ламира закрыла глаза.

Аинэ стояла молча, не в силах отвести взгляда от кончика хвоста, что появлялся и исчезал на темной, бархатистой поверхности воды.

Его Святейшество, Владыка Востока и Запада, Хранитель Веры Отцов, отец Истрий выжидательно смотрел на высокого и худого священника, принесшего столь неожиданную весть. Голубые глаза первосвященника Мзумской Кафедры, казалось, вот-вот пронзят монаха, а ухоженные, унизанные перстнями пальцы рук отломят изрядные куски от углов стола, за которым восседал владыка.

— Повтори, Гулверд. Медленно.

— Ваше Святейшество, он здесь и нижайше просит вас об аудиенции.

Истрий тщательно осмотрел каждый свой перстень. Элигерское золото. Три арранских рубина и два баррейнских. Владыка любил драгоценные камни. Они успокаивали.

Гулверд молча ждал. Его старания скрыть собственное удивление были намного успешнее. Но если бы в кабинете первосвященника находился третий человек, и если бы этот третий оказался человеком наблюдательным, то наверняка заметил бы мелькнувшее в глазах Гулверда презрение. Но в кабинете находилось лишь двое иноков, и мгновенье спустя лицо худощавого монаха снова прикрылось маской безразличия.

— Пусть он войдет.

— Да, Ваше Святейшество. Что делать мне?

— Подожди в коридоре, но далеко не уходи.

Истрий был слишком поглощен собственными мыслями, чтобы заметить очередной быстрый взгляд Гулверда. Монах молча поклонился и вышел, оставив двери открытыми. Из коридора донеслись приглушенные голоса: посетителя приглашали в кабинет. Истрий заерзал в своем кресле. Звук приближающихся шагов гулко отражался от стен. Блики пламени из факелов метались в разные стороны. Истрий быстро встал и открыл настежь ставни. Прохладный ночной воздух ворвался в кабинет. Одна из роскошных бархатных штор взметнулась вверх и зацепилась за угол книжного шкафа.

— Ваше Святейшество.

Вздрогнув, Истрий обернулся. Фигура в плаще, с низко опущенным капюшоном, замерла возле дверей, почтительно сложив руки на груди. Владыка медленно подошел к своему столу и уселся. Долго рассматривал посетителя, наконец, махнул рукой, приглашая сесть. Но человек в капюшоне лишь почтительно поклонился в ответ, оставшись на ногах. Истрий унял раздражение.

— Ты смел, Басили, очень смел.

Тот, кого Истрий назвал именем Басили, поклонился снова. Мелькнула и тут же пропала в складках одежды соломенного цвета борода.

Первосвященник нервно задвигался в кресле. Бросил быстрый взгляд на двери. Басили усмехнулся в бороду и откинул капюшон.

— Позволь выразить покорность и самую искреннюю преданность, отче, — проговорил Басили, чуть прищурившись. Сказав это, глава Божьих воинов оглянулся на двери и усмехнулся во второй раз.

Пораженный такой бесстрашностью Истрий перевернул все свои перстни камнями вниз.

— Одно мое слово, — наконец, тихо сказал владыка, — и стража потащит тебя к Гастону. Вот, взгляни на эту штору. Если я ее дерну, прибегут солдаты.

— Не сомневаюсь в этом, Ваше Святейшество.

Третья ухмылка. Истрий нахмурился. Этот головорез в рясе ведет себя так, словно не он пришел к первосвященнику Мзума, а наоборот: Истрий унизительно просит его внимания на аудиенции. А может… Владыка поджал губы. С тех самых пор, как король Роин разогнал Корпус Следящих, Истрий встречался с Басили три раза. Они поддерживали связь. Тайно. Владыка знал, что после побега из тюрьмы, Блаженный и его люди прятались в лесах Западного Мзума. Ах, мой старый и неистовый друг Басили…

— С другой стороны, — сказал, наконец, Истрий со спокойствием, которой на самом деле не испытывал, — ты мог явиться сюда, чтобы попросту перерезать мне горло. И дело с концом.

— И дело с концом, — словно эхо отозвался отец Басили.

— Впрочем, хватит шуток, — Истрий поморщился и погладил свою ухоженную, тщательно завитую бороду. — У тебя должна быть весьма веская причина для того, чтобы являться к Первосвященнику Мзума и не бояться при этом оказаться подвешенным на крюк в одном из заведений милейшего господина Гастона. Несмотря на то, что ты по-прежнему священник, и наши братья обязаны пропускать любого инока в храм, мне трудно понять резоны, сподвигнувшие тебя на такой риск. Откуда ты знаешь, может обитель сия кишит теневиками? Может, проведший тебя Гулверд — агент Тени? Может, и я сам — человек Гастона? Да, мы всегда с тобой дружили, еще со времен семинарии и монашества, но…