Будущее — дело темное

— Мелисса? — переспросила я.

— Сестра, — пояснил Риннар, и я впервые осознала, что ничего о нем и не знаю. — Она с родителями в столице. Там же и мой младший брат, в военном училище. Ему тринадцать, и он тоже пока что всего лишь комочек пуха… Надеюсь, из него вырастет что-то вроде Массимо.

— Рыжее и хвостатое? — не удержавшись, рассмеялась я.

— Боевое и способное постоять за себя, — уточнил Риннар с улыбкой.

— Он чародей, как и ты?

— У Ресса слишком слабый дар, настолько, что смысла развивать его нет. А вот Мелл… Мелл у нас потомственная некромантка. Но быть ею не желает — слишком боится мертвых. Будь дедушка жив, он бы, конечно, справился с этим страхом, а так… Дар приручать, безусловно, надо, а использовать ли по назначению — ей решать. Ну не будет Мелисса некромантом, ну что ж, никто не расстроится.

— Сколько ей лет?

— Восемь, — тепло улыбнулся Ринн. — Ты ей понравишься. И Рессару. И родителям…

— Стой! — испугалась я. — Я не собираюсь никому нравиться…

— Поздно, — усмехнулся Риннар. — Ты уже нравишься. Мне.

— Звучит как приговор, — поежилась я.

— Это он и есть, Санни, — с каменным лицом кивнул он, но надолго образ удержать не смог — рассмеялся.

— Шалопай, — повторила я вслед за леди Моленной.

— Стараюсь, — скромно подтвердил Ринн. — Еще чая?

Я подумала и кивнула.

— Санни, я хотел тебе кое-что сказать… Бабушка еще не знает. Никто не знает…

Тон Риннара из насмешливого стал серьезным, и я насторожилась:

— Что случилось?

— Ничего страшного, не беспокойся. Просто… Мне предложили место в приграничье. На выбор, и я склоняюсь к Леднолесью…

Сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой.

— И ты… согласился? А как же учеба?

— Я могу сдать экзамен хоть сейчас, — беззаботно махнул рукой Риннар. — Дело не в ней. Еще недавно я бы согласился не раздумывая. Но сейчас… У меня еще есть дела. Здесь.

— И какие же?

Риннар загадочно улыбнулся:

— Не могу сказать. Пока не могу.

— Ну и не говори, — с показным равнодушием пожала я плечами, не понимая, к чему вообще тогда было заводить этот разговор. — Полагаю, мне лучше уйти…

— Не надо обижаться, золотко, — рассмеялся чародей, ловко поймав мою ладонь и тем самым не давая даже подняться, не то что уйти. И огорошил признанием: — Я хочу семью.

— А не рано? — удивленно выдохнула я.

— Ничуть. Отец в моем возрасте уже два года как был женат на маме. Так что я даже припозднился.

— Что, и невесту уже выбрал? — как можно спокойнее попыталась спросить я, но голос все же дрогнул.

— Выбрал. Только невеста еще не в курсе.

— А если она будет против?

— Уговорю.

— Вижу цель — к свиллам препятствия?

— Надуманные — да. Кому они нужны?

— А ненадуманные?

— Любую стену можно разрушить, золотко. Вот взять, к примеру, тебя… Ты при каждом удобном и неудобном случае сообщала, что ненавидишь меня. А сейчас я держу тебя за руку, а ты не вырываешься и ненавистью вроде не пылаешь.

— Ты… изменился, — пробормотала я смущенно и попыталась — тщетно, впрочем, — освободить ладонь.

Вспоминать о прошлых обидах не хотелось. Да и не вспоминались они, если совсем уж откровенно. Да, прежнего Риннара я терпеть не могла. Но тот Риннар, что сейчас сидел напротив, мне… нравился.

— А ты? Не изменилась? — улыбнулся Ринн, причем так, что я покраснела, — почему-то показалось, что он подслушал мои мысли.

— Мы все меняемся, — пожала плечами, опуская взгляд. Прежде я ни за что не призналась бы даже себе, что Шариден мне не безразличен… А сейчас…

А сейчас он крепче сжал мою ладонь и проникновенно так вопросил:

— Санни, хочешь быть моей невестой?

Я даже воздухом поперхнулась!

— Издеваешься? — выдохнула я, когда наконец-то собрала разлетевшиеся мысли.

— Предлагаю, — без тени улыбки возразил он.

— Пожалуй, откажусь, — покачала я головой.

Ох уж эти его шутки… Когда я перестану на них вестись?!

— Жаль, но ничего, ты еще передумаешь, — уверенно сказал Риннар.

— С чего это?

— Я всегда добиваюсь своих целей.

— Так я для тебя — цель? — обиделась я. — Или всего лишь средство, потому что на роль невесты подойдет любая?

— О женщины! — тяжело вздохнул он. — К чему все усложнять? Я задал один конкретный вопрос, а ты навертела возле него столько абстрактных предположений, что у меня голова кругом идет!

— Тогда я тоже пойду, пока твоя голова не отвалилась окончательно, — все-таки поднялась с уютного дивана я.

— Я провожу! — тут же подхватился Ринн.

— Не надо! — вырвалось у меня.

— Золотко, — поморщился он, — это не вопрос, не предложение, а констатация факта.

— Ну, знаешь! — возмутилась я.

— Знаю, — спокойно кивнул Риннар. — У тебя сапоги скользкие. Еще возражения?

Я тяжело вздохнула и помотала головой.

Какие могут быть возражения при скользких сапогах?

Ринн проводил меня до крыльца моего дома. Город уже окутали лиловые сумерки, морозные и прозрачно-хрустальные, которые, казалось, могли разбиться от любого неосторожного слова. И мы всю дорогу молчали, но молчание не тяготило. Просто сегодня было столько всего сказано… Возможно, гораздо больше, чем следовало. И слова эти все еще звенели в моей голове, отчего хотелось то смеяться, то плакать…

Мы попрощались. Риннар отправился к воротам, а я взялась за ручку двери, и тут…

— Санни! — позвал он.

— Что? — обернулась я.

Ринн стоял в свете фонаря, мелкий снег припорошил его волосы, а улыбка была столь бесшабашной, что невозможно было не улыбнуться в ответ.

— А ты все равно скажешь «да». Поспорим?

— Сходи к доктору, попроси микстуру от наглости, — посоветовала я и поспешно скрылась за дверью, кусая губы в тщетной попытке избавиться от глупой улыбки.

Шалопай? Мягко сказано! Но отчего-то это уже совершенно не злило, как нередко бывало раньше.

Ветер бьет в лицо, пытается сорвать шляпку, треплет ленты и выбившиеся локоны. Солнце, отраженное снегом, становится то ближе, то дальше; я задыхаюсь и смеюсь, летя ему навстречу, и кажется, что еще чуть-чуть — и я упаду в бездонное синее небо, щедро украшенное кружевом облаков и расшитое золотыми нитями-лучами. В какой-то момент я действительно падаю, но не в небо и не в снег, а в надежные объятия.

— Осторожнее, — засмеялся Ринн, одновременно отходя в сторону, чтобы нам не досталось раскачивающимися качелями. — Испугалась?

— Вот еще, — улыбнулась я, все еще преисполненная восторга от полета. — Я бы не упала, не первый раз… Но все равно — спасибо, что поймал.

— Судьба у меня, видимо, такая, — трагически вздохнул Ринн.

— Сам выбрал, теперь не жалуйся, — не удержалась я, поправляя шляпку.

— Судьбу не выбирают, — наставительно произнес он, — она сама нас находит и бьет по темечку. Эм… прости.

У Риннара был такой покаянно-виноватый вид, что я лишь рассмеялась. По темечку он получил снежком часом ранее, когда вообразил, что круче боевиков никого не существует, в том числе и в снежных баталиях, и ввязался в ожесточенный бой, кипевший на площади перед парком. Я тоже не удержалась от искушения, и кто же виноват, что оказались мы в разных командах? А отсутствием реакции и меткости я никогда не страдала, что с удовольствием и доказала. Правда, до конца боя продержаться не удалось — после первого же словленного мной снежка Риннар вытащил меня оттуда, заявив, что не может спокойно наблюдать, как я рискую обзавестись шишкой на лбу. Дулась я недолго — заснеженный парк был чудесен, а качели, обнаруженные в дальнем его уголке, и вовсе примирили меня с жестокой реальностью.

Впрочем, жестокая реальность по капле просачивалась в мысли, отравляя впечатления, заставляя сомневаться… И в итоге я не выдержала. Лучше раз и навсегда все прояснить, чем мучиться от неизвестности. Когда мы в очередной раз свернули на безлюдную аллею, над которой сплетались высеребренные инеем ветви деревьев, я набралась храбрости и выпалила на одном дыхании: