Свет во мраке

— Да кто же ты такой, мальчик? — донесся удивленный голос Истогвия.

Я не ответил. Был крайне занят — встав, бросился к следующей сосне, а затем и дальше, начав петлять между деревьев как заяц. Пробегая мимо одного древесного гиганта чуть повернул плечи и налетел на ствол рукоятью кинжала, попросту выбив его из раны «с мясом». Новая вспышка боли подействовала на меня как красная тряпка на быка — накатила ярость.

Обернувшись на бегу, увидел преследовательницу сменившую кинжал на короткий меч. Истогвия вроде бы и нет нигде… Отстал? Приняв решение, резко затормозил, извернулся, бросился на врага. Воительница оказалась быстра. Даже слишком быстра. Ей почти удалось увернуться и если бы не ее оскользнувшая на палой хвое нога, так бы и случилось. Моя ладонь с растопыренными пальцами тянулась к ее шее, девушка в ответ ударила мечом, вонзив его мне в живот. На новую рану я и не взглянул. Хотя вспышка боли была сильной. В тот миг, когда я почти дотянулся до ее кожи, мне в правый бок ударил таран, сокрушивший ребра и смявший легкое. Дыхание пресеклось. Меня отшвырнуло на два шага, я вновь врезался в дерево. Судорожно рванулся в сторону, и меч девушки прошел мимо меня, ударив по древесине, глубоко надрубив кору.

Истогвий!

Он спас бешеную воительницу не убоявшуюся такого как я и атакующую раз за разом словно разъяренный хорек.

Именно Истогвий возник ниоткуда и наградил меня еще несколькими сломанными костями.

«Я проигрываю эту схватку»… — вот какая мысль засела у меня в разгоряченном разуме.

Я чувствовал, как срастаются сломанные кости, как закрываются раны. Но Истогвий был быстрее меня, мудрее меня. Сильнее ли — не знаю. Но ведь ему почти два века — и сейчас я полностью уверовал в услышанные от пленников слова. Да, этот человек на самом деле мог прожить так долго. Здесь его дом родной, он привык действовать в подобной местности. А я шарахаюсь между соснами как залетная перепуганная птаха…

Мысли роились у меня в голове в то время как я сам пытался оторваться от погони, уворачивался от метких ударов и бросков. Деревья мелькали предо мной бесконечной чередой, ноги глухо бухали по растительному ковру.

Впал ли я в панику?

Нет.

Я лишь взял свои мысли за истину — я проигрываю. Значит, надо что-то менять.

Помимо жестоких ран наносимых мне снова и снова, я заметил кое-что еще — Истогвий защищал черноглазую девушку. Так же я заметил и то, что за все время схватки было лишь три ее участника. Сам «дядюшка Истогвий», один уже убитый мною опытный воин ветеран и одна пусть умелая, но слишком уж молодая для сопровождения столь значимой персоны девушка.

Почему всего трое?

Впрочем, я лишь радовался этому. Будь противников больше… хотя, если это обычные воины, то мне лишь на руку — ведь я могу использовать их жизненную силу.

Пока же я просто бежал. Бежал изо всех сил. За мной гнались…

Я не кричал, но весь мой вид говорил о том, что я спасаюсь слепым бегством. Однако это было не так. Времени было достаточно, чтобы я пришел в себя. И успел заметить не только число врагов, но и то, что кое-кто слишком уж сильно оберегает кое-кого…

И при очередном прыжке в сторону, я взрыл ногами землю, ударился плечом о дерево и резко развернулся, оказавшись лицом к лицу с девушкой. Она буквально влетела мне в объятия, пропоров меня насквозь мечом. Проклятье… бедная моя шкура… Мои руки сомкнулись в мертвой хватке. Одна ладонь на ее шее, другая обвилась вокруг талии. Так мы и застыли на месте. Гневный крик воительницы перерос в задушенный сип. Чуть ослабив хватку на шее, я взглянул поверх ее плеча на замершего на месте Истогвия.

— Доигрался, дядюшка Истогвий? — хрипло осведомился я, чувствуя, как в моей брюшине ворочается лезвие меча. Кажется, девчушка ищет мою печень…

— Не иначе — кивнул Истогвий, расслабленно опуская руки вдоль туловища.

Меня это не обмануло. Я прекрасно помнил насколько быстр этот загадочный мужик в простой деревенской одежде зажиточного крестьянина.

— Твоя дочь? Внучка? — продолжил я беседу — Брови у вас ну один в один. Да и глаза схожи.

— Дальняя родня — чуть улыбнулся Истогвий.

Я ему не поверил. Слишком уж спокойное и бесстрастное у него было лицо, когда он нарочито медленно проговаривал «дальняя родня». И я видел, что в погоне за мной он нарочито отставал, давал девушке возможность быть первой, давал ей шанс нанести первый удар в спину улепетывающего живучего чужака. Так взрослый волк обучает взрослеющих щенков премудростям охоты. Не будь они действительно так похожи в глазах и бровях, я бы решил, что она ему любовница. Но тут родство прямо налицо.

Дочка? Внучка? Тут все едино — связь прочна и важна.

— Пусть твоя дальняя родственница вытащит меч из моих кишок — улыбнулся я в ответ — А то вдруг у меня от боли пальцы дрогнут, и ее шея хрустнет… Ты же не хочешь сегодня хоронить родню?

— Не хочу — на этот раз Истогвий не врал. Видать черноглазка с острым мечом и кровожадным нравом занимает много места в его двухсотлетнем сердце.

— Выдерни меч! И чтобы ни слова! — приказал Истогвий. Я прислушался к ощущениям в животе и ощутил, как медленно покидает мой желудок отточенное лезвие меча. По животу обильно стекала кровь, от рубашки остались лишь лохмотья. Я представлял собой залитого собственной кровью обессиленного зверя, поставившего охотников перед сложным выбором, но плохо представляющего, что делать дальше.

Окровавленный меч упал на землю. Края раны начали смыкаться, и я облегченно выдохнул — я хоть и живуч, но не до такой же степени. Но как же трудно сдерживаться — мои пальцы дрожали на шее девушки. Я с огромным трудом удерживался от того, чтобы не забрать себе ее жизненную силу до капли. Меня терзала жажда.

— Что теперь, мальчик? — осведомился стоящий напротив враг.

Меня злило это обращение. Но возражать глупо. И разница в возрасте очевидна — я на самом деле моложе него. Хотя…

— Это большой вопрос кто из нас моложе, дядюшка Истогвий — бледно усмехнулся я, смотря ему в глаза — Ты долго живешь, неужто не научился не судить по одежке?

— Так что теперь? — повторил Истогвий, одарив меня испытывающим взглядом — Как разойдемся?

— Не знаю — признался я — Не знаю.

— Неужто?

— А вот не знаю — пожал я плечами — Торговаться? Требовать вернуть моих ниргалов и нежить в обмен на твою дальнюю родственницу?

— А пошто нет? Быть может я и согласился бы — Истогвий вновь взглянул мне в глаза — Я тебе, а ты мне. Про смерть одного из моих и вспоминать не станем, чего уж там. Ты мне девчушку. А я тебе дуболомов твоих железных верну и нежить выпестованную.

— А дальше?

— А дальше разойдемся. Дам время до вечера, чтобы ушел ты из моего соснового бора. Ушел навсегда. И боле никогда сюда нос не совал свой любопытный.

— Щедрое предложение — признал я.

— Я слово свое держу всегда — и вновь в меня вперился тяжелый взор.

— Гномов твоих я увел — брякнул я самоубийственные слова.

Зачем подписываю себе смертный приговор? Зачем вызываю на свою голову еще больше ненависти?

А затем, что вот кажется мне…

— Ведаю — кивнул Истогвий — Ведаю. Ты нашкодил в моем доме, пока дядюшка Истогвий делами занимался. Ты набезобразничал.

— И людей твоих многих прикончил — продолжал я.

— И это ведаю. И под горкой заветной ты побывал и туда нос любопытный сунуть успел. И видать такая судьба твоя удивительная, что ни разу не столкнула нас до этого. До сего дня. До сего часа.

— О, ты даже и не представляешь н а с к о л ь к о удивительна и зла моя судьба — ощерился я, не сумев улыбнуться, получилось лишь оскалить зубы как больному зверю.

— Быть может — легко согласился Истогвий, запуская большие пальцы рук за ремень.

— Я столько дел натворил, столько беды тебе принес. А ты меня просто отпустишь?

— Отпущу. Не до тебя сейчас. Иди своей дорогой. Отпусти родню мою и уходи. Еще и совет тебе вослед произнесу.

— А можно совет сразу? — хмыкнул я не без издевки, лихорадочно пытаясь сообразить, как выбраться из этой передряги живым. Ни единому слову Истогвия я не верил. Может и был шанс, что есть в его слова правда, но что-то не верилось мне…